Страница 162 из 202
— Ладно, тогда возьми меня с собой!
— Сегодня я уже совершил эту ошибку. Ты останешься в рёкане. Мы сами изгоним их…
— Я с этим не соглашусь! — Май бы вцепилась в его одежду, но сохранять равновесие как-то требовалось, поэтому она метнула в него свой взор, полный негодования, и повесила голову, открыв перед Нару свой затылок. — Разве плохо, что я волнуюсь о тебе? — она зашептала, глядя на записи исследователя под своими ладонями. — Плохо, что хочу прикоснуться?..
— Я такого не говорил, — Нару закатил глаза и упёрся спиной в стену. — Но сегодня ничего такого не будет!
А? Чего такого? — у Май в голове ожили все мыслительные процессы, кажется, Сибуя понял то, чего даже она ещё всецело не осознала.
— У тебя всё на лице написано, но сегодня к такому развитию событий я не готов! — Сибуя говорил чётко, но сдавленно, словно ему совершенно не хотелось разжёвывать Танияме все свои мотивы.
— Да к чему там готовиться?! Ты издеваешься надо мной?! — Май вновь обрела силу и, вернувшись на своё место, обиженно выкрикнула. — Ты ничего мне не сказал. Я поняла о твоей симпатии ко мне, но не могу быть уверена ни в чём, пока ты сам не скажешь об этом. Кроме того, вопрос о моём увольнении до сих пор открыт.
— Я полагал, что дал чёткий ответ, — на этих словах Сибуя разозлился. Что-то в грудной коробке начало булькать, и ему страшно захотелось расстегнуться. — Я не подпишу твоего заявления. Ты никуда не уходишь, — он расстегнул одну пуговицу у горла и поднялся. Требовалось пройтись. Так он остановился возле окна, оставляя Май за спиной.
— Ты ведёшь себя как ребёнок! Я сама могу решить, где и с кем мне работать!
— Нет, пока ты работаешь на меня. Поэтому будь так добра и сделай мне чаю, раз отвлекла от важных дел…
А я, значит, не важное дело?! — бешенству Май не находилось границ.
— Сам себе заваришь! Я сегодня же скажу Нао, что остаюсь! — она хлопнула дверью и вся на взводе покинула комнату Нару.
Шантажирует…
Сибуя вроде бы усмехнулся на поведение Май, после чего мрачно окинул взглядом место своей работы. Мысли сбились и не хотели никак идти. Голова затрещала от проблем Май Таниямы. Её поведение могло с первого взгляда показаться шантажом, однако все, кто её хорошо знал, сказали бы, что в порыве гнева она склонна совершать опрометчивые поступки.
XV
Май вернулась в свою комнату, хлопнула дверью и упала на футон.
Зря я к нему пошла. Наговорила там всякого… — содрогалась она в совестливых порывах недолго. — Ну и ладно! Он сам склонил меня к этому!
Снова перед глазами встал потолок. Деревянный, приятный для зрения, однако и он уже опостылел.
Переговорю с Нао вечером… — она отпустила обиду на незнающего такта босса, продолжив задумываться о своём будущем. — Продолжаться вот так это никак не может, — она посмотрела на время. Экранчик маленькой раскладушки выдавал семнадцать ноль две. Танияма протяжно выдохнула.
Две минуты шестого… Ещё мучиться часа четыре. Не меньше!
Май планировала считать каждую минуту до её полного освобождения от уз Казуи Сибуи, как её розовый телефончик завибрировал у неё в руке, и она в панике подскочила.
— Алло, — удивилась она звонку.
— Свари кофе на две персоны и принеси в мою комнату, — звонящим оказался Нару. После чёткого указания он повесил трубку, не дав Май времени обдумать его просьбу. И правильно сделал, так как следующими последовали бы нравоучительные вопли.
— Ты разумом помутился?! — Танияма ворвалась в комнату своего босса через десять минут с чаем и двумя зелёными кружками без ушек. — Попроси сразу врача тебе вызвать! Я не намерена участвовать в твоём акте самоубиения! Человек с больным сердцем не должен пить кофе, и вообще, я тебе не прислуга, здесь есть к кому обратиться, почему ты звонишь мне и просишь о таких возмутительных вещах?! — надрывалась она, пока не выговорилась.
А? Что? — Май так и замерла, успев разве что сёдзи закрыть.
Нару стоял возле разложенного футона в бело-голубой юкате, которые им выдавали для сна, и смотрел так, как делал это в принципе всегда — спокойно, с лёгким укором в виде плавно опускающихся на глаза век.
— Если собирался отдохнуть, то сказал бы… — ей сделалось неловко, она покраснела и отвернулась к стене. По какой-то причине увидеть Нару в таком виде смущало. Свободная одежда на обнажённое тело и его бледные ступни на татами, да к тому же атмосфера… В комнате было полутемно. Вечерело… Огромные окна в сад Сибуя загородил ширмами, и свет проникал в апартаменты белёсым туманом, просвечивая сквозь ткань с начертаниями гор.
— Приглашение на кофе является стандартным, — он вновь закатил глаза и жестом указал на стол в углу. — Поставь чай туда…
И это было приглашение?! Скорее приказ!
Май в сотый раз подумала о манерах этого человека, выполнив его нехитрое указание.
— Всё, пей свой чай и не тревожь меня по пустякам! Здесь есть горничные… — она звонко поставила на стол чугунный реставрированный зелёными узорами чайник с подставкой, туда же отошли кружки, а поднос она сунула себе подмышку.
— Оставь на столе всё, — Танияма услышала шепчущий голос Нару у себя за спиной и, дабы убедиться, обернулась. Сибуя действительно стоял позади неё, сохранив дистанцию не больше тридцати сантиметров. В сравнении с ней он не нервничал. Май же, как и утром, затрясло. Щекочущая всё тело вибрация пробежала по её телу и застыла где-то у горла. Её щёки зримо зардели и, намереваясь это скрыть, Танияма отвернулась, послушно кладя поднос на стол.
Нару неброско окинул Май взглядом. Она наклонилась, и Сибуя посмотрел на изгиб её спины, выпятившиеся бёдра и слегка приподнявшуюся короткую юбку. Не знай он Танияму, то мог бы вполне основательно обвинить её в корысти. Как-никак, а на работе она могла бы носить юбку подлиннее, а лучше что-то брючное; майку не такую открытую, с рукавами и под самое горло, чтобы у молодого начальника, не дай бог, во время рабочего перенапряжения гайки не слетели.
— Не знаю, для чего тебе поднос, но если нужен, то забирай. А я отдыхать, — сказала она, не поворачиваясь.
— Ты можешь отдохнуть здесь… — Нару сократил дистанцию и приник лицом к её волосам. Его руки обвили тонкую талию Май, и она задрожала всем телом.
Здесь… — она почти помимо своей воли погладила Сибую по рукам и, чувствуя слабость в ногах, опёрлась о его тело. — Приглашение на кофе, футон… Он был не готов и избегал встреч со мной, неужели он предлагает?.. — Танияма испытала испуг, и Нару ощутил, как тело её вздрогнуло и напряглось.
— Долго же до тебя сегодня доходит, — сказал он, давая девушке некоторое послабление. Нару освободил Май от своих объятий и взял её руку. — Ничего не меняется. Ты по-прежнему злишься, затем думаешь и боишься. Изменились лишь наши отношения, если хочешь уйти сейчас, то иди, если же желаешь остаться, то присядь, — он указал на белый футон.
Май долго-долго смотрела в его не читаемые синие глаза, вкушая плоды своей необоримой слабости. Ей хотелось стать к нему ближе, ощутить его трепетные ласки и, возможно, познать нечто пылкое.
Она перевела взгляд на золотистое одеяло, заправленное в белый пододеяльник, и с помощью Нару присела. Грудь её дрогнула. Ногам стало холодно. Постельное бельё веяло прохладой, а рука Нару оставалась сухой и тёплой. Он взглянул на неё, и вмиг она подчинилась ему.
Сибуя благосклонно принял её решение и наклонился к ладони Май. Чуть касаясь губами её плоти, он согрел жаром своего дыхания, проходя с невесомыми поцелуями до запястья. Он разгонял в их крови ещё не сформировавшуюся страсть, время от времени посматривая на особу, склонившую его изменить своим планам, и прислушиваясь к звукам извне, смирился с силой сердечных томлений.
Озноб тронул сердце Таниямы, и она опасливо запрокинула голову, изнывая от изменений в её теле. Он догадался о желании Май через её импульсивные порывы. Она же не знала причин своего внезапного появления в его покоях, зато Сибуя без труда мог сделать вывод: желание женской плоти — томило его; желание мужской плоти — сбивало со всякого намеченного пути её. Желание обладать друг другом — это объединяло и сводило с ума их обоих.