Страница 11 из 125
— У-у-у! — аж трясся Хосё от её стоической вредности. — Ты в любом случае не бросишь этого паренька, так как он мог пострадать! Осмотри его башку, набитую кожурой от бананов, и закончим препираться на этом!
Матсузаки не стала бы отрицать, что в медицине понимала побольше присутствующих, делать особо было нечего, пришлось согласиться.
— Эй, как там тебя, Обин, кажется, — подошла она к студенту, сидящему на одной из лавок, делая из этого величайшее одолжение в её практике. — Сядь прямо, я осмотрю твою голову… — Аяко присела на лавку позади него и запустила свои тонкие пальцы в каштановые мягкие волосы.
Обин Крофтон поцыкал, предвещая этим звуком какую-нибудь словесную гадость, а вместо этого расширил глаза и зажал зубы от неожиданной боли. Нежничать с ним никто бы не стал, не маленький для таких одолжений, что, впрочем, почти послужило основанием для побега. Правда, он не знал, к кому в руки попал.
— Расслабься, парень! Моя семья — это практикующие врачи, я не стану ничего делать с твоей головой, ты отделался шишкой. Могло быть всё гораздо хуже… — она зачесала его растрепавшиеся волосы на место, а уж потом уличила несколько минут для натянутого разговора.
— Пастор Куинси, вы говорили, что в деревне есть подходящий для нас дом?.. — Нару прощупывал почву, пока его старшие коллеги привязались к его однокурсникам похлеще медицинских пиявок, да, именно от болезненных клеток они и пытались их избавить, жаль, что от одного раза, как и в любой процедуре, толка мало.
— Да… Миссис Агата Аддерли неприменимо приютит вас на эту неделю. Вы уж простите, что мой дом не способен дать вам крышу над головой, — извинялся он, искренне сожалея.
Первую неделю февраля группа из Тринити-колледжа жила не у кого иного, как у пастора Куинси. Его дом находился в жалких метрах от прихода, но не отличался простором. Для ребят и без того сколотили двухъярусные койки, а тут ещё четверо гостей, да и среди них появились женщины… Это во многом меняло дело.
— Дом миссис Аддерли недалеко, сейчас вы обойдёте мой дом стороной и немного спуститесь с горки и вот, не доходя нижнего участка деревни, вы набредёте на её дом. Не переживайте, не обознаетесь, сейчас в деревне мало дымящих дымоходов…
— Если вы не возражаете, то я попрошу вас об услуге, — Нару приблизился к пастору и что-то ему нашептал.
— Разумеется, они могут оставаться. Я присмотрю за всем, что происходит в этих стенах. У вас здесь иная миссия, прошу вас, не отклоняйтесь от помощи этим простым людям, а я, даст Бог, окажу вам всяческую поддержку, — он распрощался с Оливером и его группой экзорцистов, оставив у себя на попечении пятерых отчасти проблемных студентов.
V
Дом миссис Аддерли, как и говорил пастор Куинси, стоял под горкой, возле извилистой асфальтной дорожки, возвышаясь и дымя, средь заросшего старого сада. Одинокая женщина ухаживала за лужайкой у дома, приободряя захудалый вид старенькой, вечно мокнущей калитки: глиняные горшки с цветами, невысокие туи у белых в мелкую ячейку окон и вьющиеся вдоль забора лиановые растения. Невысокий заборчик из чёрных камней скальных пород и дом в два этажа: три комнаты на втором и две на первом, впрочем, ту каморку, которая звалась комнатой на первом этаже, с немалым трудом можно так величать: узкий диван-книжка, который никогда не раскладывался, так как место этого не позволяло, и льняная полоска дорожки, заканчивающаяся у окна, где стоял выкрашенный тёмным лаком буковый стул.
Крыша, крытая серой черепицей, и широкие высоко тянущиеся трубы; из них валил дым. В доме, безусловно, поселилось тепло. Май, как и многие, приподнимала даже ворот на тёплой одежде. Промозглость и влажность из-за тумана и порывистый северный ветер: погода не обещалась порадовать исследователей благоприятными для работы условиями.
Они вошли через калитку, ступая на влажные плиты, вросшие в когда-то плодородную землю, и под арочной верандой обложенного серо-коричневым камнем дома сообщили о своём прибытии недолгим, но протяжным звонком в дверь.
— А наш Нару неплохо так прощупал почву, — Монах делился впечатлениями с Аяко и Джоном. — Интересно, как он обставит всё дальше…
Интерес Такигавы вызывал сдержанный тон Оливера: он никого не дразнил, ни над кем не насмехался, почти джентльмен, во всяком случае, первое впечатление создавалось именно такое, разумеется, об истинном характере профессора Дэвиса знали те, кто успел с ним, или чуть точнее, на него поработать.
Спустя чуть больше минуты, красноватую, выкрашенную в цвет махагона дверь, открыла пожилая женщина. Её губы стянули морщины, а лицо, из-за свисающей кожи, казалось мешковатым. Скорее всего, она немного похудела, но вместе с тем, она мягко улыбалась, не показывая ненастоящих, хотя и белых зубов, одаривая незваных гостей тёплым дружелюбным взглядом. Она красила волосы тёмно-русой краской и подводила тонкие брови коричневым карандашом, да, как ни странно, но она ждала гостей; жила так, словно ежедневно кого-то ожидала, об этом говорила и её одежда: опрятное платье из плотного жёлтого ситца и белый широкий передник. Миссис Аддерли, как и большинство пожилых женщин, в старости чуть-чуть раздобрела, но оттого не утратила сил, хлопочущей по дому хозяйки.
— Миссис Аддерли, меня зовут Оливер Дэвис, — Нару повёл речь, и все буквально затаили дыхание. Сибуя не отчитывался в своих планах, поэтому каждое его действие было сродни сюрпризу. — Эта милая девушка моя жена — Май Танияма, прошу прощения, но она очень плохо говорит по-английски. Это её дядя — Хосё Такигава со своей супругой Аяко. И этот молодой человек Джон Браун. Он священник. Мы занимаемся исследованием аномальных явлений в вашей деревне. Я привёз сюда свою жену, чтобы приобрести дом, как я слышал, несколько выставлены на продажу…
— Боже правой! — она всплеснула руками, демонстрируя истинную радость. — Наши молитвы услышали! Проходите скорее в дом, я угощу вас горячим чаем и бисквитом…
Вот это он учудил! Зато не сказал и слова о приюте, как-то всё не организованно… — Монах ожидал многого, но никак не полагал, что его, того кого и женить-то нельзя, возьмут и захомутают, да ещё без согласия еле сдерживающейся невесты. — Эх, пировать так пировать! — столпотворение в дверях навело Такигаву на бредовые мысли, в исполнении которых он практически не усомнился.
— А жёнушка-то моя продрогла! Любите вы, женщины, выглядеть красиво в урон себе! — голос его дребезжал так же звонко, как у сойки в тёплый июльский день. — Да, точно! Так оно и есть… — чтобы, так сказать, убедиться, не ожидая вожделённой милости, он опустил свою массивную кисть на попку вздрагивающей от каждого звука его голоса жрицы и ради приличия скрючил пальцы, сжав плоть заливающейся стыдливой краской Аяко.
Дело секундное, но будь то порывы избытка услады, когда милый бред заливает дёргающиеся от жара уши, то голос бы её умиротворял своими восхитительными откликами, а что здесь? Здесь, едва держа своё коричневое пальто в руках, видя и не замечая одновременно зеленоватого полосатого холла, она точно осина на ветру зашуршала. С губ вырывалось неразборчивое бурчание, длинные красные ногти пощелкивали, и каблучки на сапогах попеременно постукивали о почти не тронутый временем паркет.
— Да не переживай ты так, — он наклонился к её уху и в том же озорном духе зашептал. — Я вживаюсь в роль. Физический контакт помогает, никто ничего не заметил, ну разве что Джон… — Браун заходил последним и надо сказать, что действия Такигавы смутили его ничуть не меньше, чем последние навели шороха в нервной системе Матсузаки.
— Физический… Физический, значит… — потряхивала она кулачком, страдая отнюдь не от тирании страстей, обуявших её, а от типичной антипатии к одному нахальному служителю Будды, который с какой-то стати, сегодня стал не кем иным, как её мужем!
Хосё отлично понимал, не будь хозяйки поблизости и ему бы несдобровать! И тут не отделаешься чередой неразборчивых восклицаний, она бы тараном ринулась на него и отстаивала бы свою честь до последней капли крови.