Тахикардия

Сейчас… Сейчас все закончится, и темная бездна все ближе. Это не остановить…

***

Элоа облизала губы. Кровь оказалась вкусной. Ее собственная?

Какая разница?

Все внутри горело каким-то неземным блаженством. Она дрожала, но не от холода и не от ужаса, а от все еще переполнявшей ее энергии. Будто тело выплеснуло резерв силы для продолжения боя, который закончился прежде, чем эта сила была истрачена. Эльфийка встретилась глазами с Ликсом и замерла.

Рукоять его меча зазвенела о камни.

— Ты… красивая, — прохрипел эльф, утирая алые капли с лица, и дернул Элоа к себе.

***

Впивающиеся в поясницу каменные грани и заломленные наверх кисти рук добавляли боль к наслаждению, делая его ярче.

Сиреневый.

Зеленый.

Красный.

Белый.

Ярче.

Еще.

Кровь смешивалась на языке, в лихорадочном поцелуе, больше похожем на бред — горьковатая кровь троллей, жгучая кровь цветного эльфа и сладкая — ее собственная.

Когда она успела прокусить губу насквозь? Или это сделал он?

Следы клыков Элоа ложились на смуглую кожу Ликса, как алые самоцветы, текли тонкими дорожками и тут же затягивались под воздействием внутреннего жара. Сплетающиеся тела на камне не ощущали ледяных порывов ветра, казалось, эта яростная страсть должна выжечь все вокруг, оставив лишь тлеющую землю и пепел…

***

Стоило огромного труда заставить собственные ноги слушаться и шагать. Миновав нижнюю границу снега, Элоа едва не падала — усталость нахлынула, как лавина, сметая все на своем пути. Поставив палатку и защитное поле, спутники заползли вовнутрь, даже не думая об ужине. За стенками поднялась буря, хоть силовое поле и гасило особенно сильные порывы, ткань палатки все равно трепетала от ветра.

Устраиваясь на ночь в теплых объятиях под плащом, в темноте, Элоа заснула не сразу. Перед глазами стояли черные камни, сизое небо и ошеломительно красочный цветок у нее в руках.

Комментарий к Черный Перевал

* Симплегады (греч. Συμπληγάδες «сталкивающиеся») в греческой мифологии — скалы, плававшие у входа в Понт Эвксинский: сталкиваясь, эти скалы уничтожали корабли. Ну а у меня просто любые сталкивающиеся скалы

звуковое сопровождение на бои в горах - https://youtu.be/H1tm-AtYYyU?t=77

Очень похожая визуализация Ликса и Элоа - https://ibb.co/zPRWVk8

========== Одержимость ==========

Караг мгновенно приходил в ярость, если слышал имя эльфа. Омнио догадывался о причине. То же самое мучило и его самого, просто выражалось по-иному. После исчезновения Ликса кровь суккубу давал Караг. Однако жизнь для Омнио все равно превратилась в единую темную ночь. Работа, еда, сон и постепенно гаснущая надежда. Стало очевидно — это не просто магический поводок к обладателю крови. Суккуб, несмотря на изначальные попытки, никогда не мог думать об эльфе как о хозяине. А тот не стремился им стать. Это что-то другое… Один из клиентов во время сеанса просил суккуба закрыть лицо и шептал о любви, явно обращаясь к кому-то другому.

Суккуб много слышал о любви. Читал господину вслух старые стихи. О любви говорили как о чуде, говорили, что она редка, как изумрудная химера. Она — свет, спасение для страждущей души. Омнио чувствовал огненную пустоту внутри себя. Каждое лицо, что не было Его лицом, заливала тьма, каждый голос, что не был Его голосом разбивался осколками нот. Можно ли назвать эту ежеминутную пытку — любовью?

Воздух теплел, солнце задерживалось в небе все дольше. Мох, чудом выживший на закопченной скале, расцвел мельчайшими розовыми цветочками. Но для Омнио вокруг по-прежнему стояла зима. Он мог поговорить о Ликсе лишь с Тамром, когда орк не маячил поблизости.

— Он ведь жив, правда?

Тамр грустно улыбнулся и, протянув бесплотную руку, провел по лицу суккуба. Этот вопрос он слышал не впервые и терпеливо утешал Омнио все эти недели. Но теперь… Уже наступила весна. Пестовать эту невыносимо-жгучую бесплодную веру и дальше марид посчитал жестоким.

— Возможно, малыш. Но ты должен знать… То, что забрали Светлые, редко возвращается назад. Тебе нужно научиться жить без него.

На следующий день суккуб не вышел на работу. Он просто молча лежал и смотрел в потолок. Марид сидел рядом с ним и наблюдал, как раз за разом восходит и садится солнце. Через двое суток хмурый Караг попытался было поднять парня на ноги угрозой в своей обычной манере «кто не работает, тот не ест», но Тамр метнулся к собственному тайнику, швырнул в обескураженную морду орка горсть серебра и вновь уселся на место. Караг, ворча об окружающих его ненормальных, собрал монеты, затем полоснул себя по пальцу и силком влил живительные капли суккубу в рот.

***

Спуск сложнее подъема, в конце каждого дня ноги ныли и болели, все тело жаловалось, и заставить себя применить заклятье очищения, приготовить ужин и просушить одежду становилось все сложнее. Но стоило лишь нырнуть под плащ, вдохнуть запах Ликса и прикоснуться к прядям цветных волос, как желание захлестывало Элоа с головой, заставляя забыть об усталости. Жестокая неутолимая жажда первых дней уступила место стремлению согреть и утешить, растопить неведомые ледяные глыбы, скопившиеся в душе эльфа. Он с жаром отвечал на ее ласки, порой вгоняя девушку в краску слишком откровенной реакцией. Ликс просто не ведал о подобающей воспитанным мужам сдержанности… Цветной эльф был другим, и Элоа это нравилось. Загадочность лишь добавляла ему привлекательности.

Девушка подровняла сиреневые волосы, оставив длину до плеч, исправляя причиненный топором тролля ущерб. Старалась отдать эльфу самые лучшие куски из тарелки. Следила, чтобы ему хватало одеяла, и незаметно сушила сброшенные сапоги мягким касанием магии.

Элоа по-прежнему почти ничего не знала о своем спутнике, но надеялась, что рано или поздно он ответит на заботу доверием, разделит груз тяжелых прошлых дней на двоих. Для того, чтобы это случилось, ведь нужно лишь терпение и тепло. Эльфийка уже обдумывала планы на будущее: с каждым шагом приближался Ирем, а вместе с ним и разговор с далеким дядюшкой, который, если верить слухам и обрывочным словам Ликса, очень непрост…

Главная тропа у подножия гряды оказалась погребена под оползнем. Из горы камней торчала наполовину засыпанная голова мертвого каменного великана. Пришлось терять целый день, возвращаться назад, искать обходной путь. В соседнем ущелье обитала стая гарпий, соваться туда — верная смерть. На карте Ликса были обозначены подземные ходы, но им эльф отчего-то не доверял, до последнего надеясь пройти поверху. Однако на третий день, когда еды в невесомке осталось в обрез, ему все же пришлось признать, что это единственный путь.

Дрон-оса вернулся, отыскав выход и проложив кратчайший маршрут под горой. Путешественники вступили под темные своды. Дневной свет удалялся, пока не исчез вовсе. Элоа подняла ладонь, и впереди поплыл маленький огненный шарик.

— Здесь все пропитано магией, — поморщился эльф и остановился, оглядывая поблескивающие от влаги стены.

— Это не магия гор… К ней я уже привыкла. Что-то другое, — отозвалась Элоа.

— Идем, — помедлив, решился Ликс.

Дрон мигал голубым диодом впереди. Сколько времени прошло, точно определить было невозможно. Выбившись из сил в бесконечных, похожих друг на друга коридорах, путники разбили стоянку в небольшом кармане, чуть в стороне от основного прохода. Защитное поле не могло остановить магию, и кровь эльфов отзывалась на нее. Элоа поставила простенькую блокировку на свои сны. Эта защита не могла полностью защитить от потоков чар, но по крайней мере будила, когда реальность и видения начинали опасно смешиваться. Проснувшись третий раз подряд от вынимающего душу кошмара, Элоа услышала глухой стон. Ликс не обладал даром к волшебству и заставить себя проснуться не мог. Эльф метался во сне и шептал что-то бессвязное.

—…Нет… Нет, сукин сын… Возьми меня вместо него… Возьми меня…

Элоа зажгла огонек, решительно перехватила Ликса, прижала за плечи к матрасу и легонько тряхнула.