Тахикардия

Открыв глаза все еще в теле вампира, джинн сразу ощутил: что-то не так. Попытка выхода завершилась приступом острой боли, полоснувшим обоих. Маг отбросил маску безмолвного охранника и вышел вперед. Бледный эльф с ухмылкой пояснил истинное положение вещей. Коллеги будут заперты в одном теле и в лаборатории, пока секрет влияния на частицы маны не будет передан племяннику короля. Любая попытка разъединения уничтожит обоих.

У дверей снаружи поставили дюжего киборга. Раз в два дня в помещении материализовалась бутыль со свежей кровью.

Любое заключение для марида — пытка. Духи воздуха и огня рождены свободными… Но когда-то были рабами. Память об этом и страх перед новым пленением передавалась на генетическом уровне. Но Тамр поначалу старался сдерживать собственные эмоции, видя, как трудно приходится вампиру, оставленному без малейшей возможности остаться одному. Связь между джинном и носителем ближе, чем отношения близнецов, интимнее, чем связь супругов. Ивлин не сомневался, что если секрет попадет в руки в руки эльфа, это приведет к глобальной катастрофе. Несколько раз вампир срывался и безуспешно пытался убить собственное тело. Это невозможно было сделать, не выходя из лаборатории, без доступа к живому огню и смертельным заклятьям… Голод убил бы вампира за несколько лет, это было мучительно много. Слишком много. Глядя на мгновенно затягивающиеся порезы и ощущая боль, Тамр утешал друга, как мог, и превращался в безмолвного созерцателя, чтобы хоть ненадолго создать для Ивлина иллюзию одиночества.

Через какое-то время марид ощутил, что и сам сходит с ума, и стал умолять Ивлина продолжить работу. Оставшееся время оба посвящали попыткам найти способ разорвать заклятье. Пока один пытался отдохнуть, отключая сознание, другой продолжал работу, благо тело полукровки позволяло выносить подобную нагрузку… Ни один из них не был сведущ в подобном роде магии, однако отчаяние в связке с гениальностью все же принесли плоды. Через шесть месяцев, когда опыт по изменению частиц почти удался, Ивлин сказал, что нашел в заклятии лазейку, и дал мариду точные инструкции. Тамр обезумел от радости и даже не сообразил расспросить друга поподробнее… Ощутив, что свободен и воплотившись в привычный облик, джинн обернулся и увидел на полу лаборатории безжизненное тело. Все же одно смертельное заклятье было заключено в лаборатории вместе с ними… Ивлин сумел изменить связывающие чары и выбрал свободу для друга и вечный покой для себя.

Тамр ринулся во дворец. Магические барьеры не подпустили его к тронному залу, но само по себе появление разъяренного, готового на все, марида, привлекло внимание короля. Бледный королевский племянник побледнел еще больше, однако сумел выкрутиться и отделаться строгим выговором. Ход работы над открытием Ивлина король взял под личный контроль, перекрыв хитроумному родственнику доступ к власти. Исследования завершила группа ученых, еще через несколько лет эпидемии темной крошки был положен конец. Продолжить работу предлагали Тамру. И он знал, что вампир желал бы именно этого, но заставить себя вернуться не смог.

Каждое использованное заклятие оставляло в мироздании след. Сплетаясь, они образовывали спонтанные магические потоки, изменяющие саму ткань измерений. В прошлом из-за этого погибали либо становились недоступны для связи целые миры. Поэтому в Новое время утечки магии фиксировались, в каждом предприятии, связанном с волшебством, стояли поглотители, маркированные Верховной Службой. Такие же агрегаты стояли в густонаселенных местах, притягивая мелкие следы волшебства. Однако нелегальные конторы и маги-одиночки без лицензии все равно процветали — запретить использование магии было невозможно. Поэтому Служба занималась неустанным поиском утечек. Ей противодействовали владельцы притонов для существ вроде юрей и джиннов, на которых подобный поток магии влиял, как наркотик. Частенько в подвале подпольного предприятия открывалось заведение для бесплотных, жаждущих забыться в цветных снах, навеянных магическим мусором. Потоки постепенно расщепляли сознание, ослабляя связь с мирозданием, конец для бестелесных был предсказуемо плачевным.

Сгусток цветного тумана умещался в ладони. Орк даже не сразу понял, что это. Просто закупоренная банка мясных консервов, найденная в дальнем углу помойки на третьем уровне показалась ему чересчур легкой. Караг сдавил ее в кулаке, жесть треснула, и в воздух выплыл комок радуги.

Прошло две недели, прежде чем джинн воссоздал свою душу, и еще две — прежде чем он заговорил. Так марид стал третьим обитателем пика черной скалы на Пятой Окраине Ирема. Годы поисков забвения не прошли для него даром — марид лишился и прежнего могущества, и части памяти. Он забыл многое, но не то, что хотел бы забыть. Так что периодически Тамр срывался и исчезал надолго, желая вновь ощутить себя бездумным легким облаком без прошлого и будущего.

***

Осенние грозы, казалось, желали разбить скалу на части и обрушить на ненавистный природе город. Омнио боялся. Хотелось спрятаться, а то и вовсе сбежать куда-то. Ему снилось, что скала падает вместе с ними, медленно и неотвратимо заваливаясь на бок.

Раньше он не видел снов и не сразу понял, что это такое. Эльф объяснил, что скорее всего в доме мага стояла блокировка — так делали многие богачи, чтобы не оказаться жертвами внушения во снах. Осознав, что сон и реальность — разные вещи, суккуб все равно часто просыпался и долго не мог прийти в себя. Но глядя на то, как орк добродушно морщится, провожая проклятьем Одноглазого очередной раскат грома, Омнио заставлял себя успокоиться. В конце концов, черная скала стояла тут давным-давно, еще до того, как внизу вырос город.

Тамр вернулся вовремя. За несколько дней вынужденного безделья эльф успел достичь таких глубин тоски, что стал совершенно невыносим. Сначала Омнио вполуха слушал их с Карагом перебранки. Но с каждым разом перебранки все больше напоминали ссоры, после которых остается только подраться, потому что разумные доводы давно кончились, как и варианты многоэтажных конструкций из бранных слов.

— … да найди себе нормальное занятие! Так и будешь всю жизнь по помойкам шариться?!

— Тебе какое дело?! — Ликс шипел, как разъяренный грифон. — Я тебе ничего не должен! Я не просил меня спасать!

От рыка орка Омнио зажал уши.

— В другой раз хоть упросись, сволочь неблагодарная! Убил бы!

— Так убей, не тяни, — рявкнул эльф во всю мощь легких, и тут же закашлявшись, сплюнул кровь. — Кто ты мне? Никто!

— О, погасшая звезда! — взревел Караг и саданул кулаком по стене.

На пол брызнула каменная крошка.

— Мне и руки марать не надо, сам себя угробишь!

— Опять собачитесь?

Спокойный голос марида подействовал на приятелей, как ушат холодной воды. Тамр выплыл из темноты и уселся на бочонке у костра, будто отсутствовал пару часов, а не целую неделю.

— Вкусненькое есть? — склонив голову набок, улыбнулся джинн.

— В углу банка с костным джемом, — буркнул Караг, усаживаясь у огня спиной к эльфу.

— Да там всего капля осталась, — робко вставил Омнио, — Я могу купить по дороге на работу…

Марид поднял руку.

— Мне хватит.

Джинны не нуждались в пище так, как телесные существа, но могли оценить ее вкус. Один из известных в Иреме поваров, чье заведение бесконечно расхваливали все газеты, был ифритом*.

Подплыв к Ликсу, Тамр отыскал банку, облизнулся и юркнул внутрь, трансформируясь в голубого светлячка. Ухмыльнувшись, эльф прикрыл банку крышкой и на испуганный взгляд суккуба подмигнул и приложил палец к губам. Через некоторое время банка подала голос.

— Выпустите меня, идиоты!

Ликс рассмеялся.

— Крышка-то не завинчена. Вылезай.

— Не могу, — простонал марид. — Быстрее, дурья башка, меня от одного запаха сейчас стошнит…

— Джиннов не тошнит, — не оборачиваясь, усмехнулся орк.

— Хочешь, чтобы я доказал обратное прямо на твою наглую рожу? — разозлился Тамр.

Эльф перевернул банку и вытряхнул из нее марида, плюхнувшегося на землю со вполне различимым звуком.