Страница 79 из 87
22
Утром никто не разбудил Мадлон, и она проснулась поздно, когда жгучий луч высоко поднявшегося белого солнца проник между неплотно сдвинутыми шторами и лег на ее лицо. Она села и прислушалась. Отец, видимо, ушел — очень уж тихо в доме. На стуле рядом с кроватью лежала стопка аккуратно сложенной одежды. Губерт заказал ей все, что нужно, и даже не ошибся с размерами.
На кухонном столе Мадлон нашла пару вареных яиц, гренки и записку, придавленную сочным манго. Отец сообщал, что будет дома к вечеру, и что если ей понадобится что-то купить, то она может взять наличные в его комнате в верхнем ящике стола. Еще он оставил ей телефон — маленький аппарат, годившийся только для звонков и сообщений.
Мадлон присела к столу и принялась намазывать гренку джемом. Гренки были еще теплые. Френсис так заботится о ней! Но почему? Ведь она ничего не сделала для него. Отношение отца до сих пор казалось ей странным и непривычным, настолько оно отличалось от холодноватой отстраненной доброты Елены, заботившейся о дочери в силу некоего добровольно взятого обязательства, и обезличенной вежливости всех остальных людей.
Покончив с завтраком, Мадлон посмотрела на часы. Время близилось к полудню — уже можно было пойти в больницу, узнать, как там Анни.
Дом Губерта оказался на окраине, вдали поднимались высотные здания бизнес-центра и стеклянный купол местной администрации. На улице царили тишь и пустота, влажная тягучая жара давила. На горе было лучше! Мадлон не могла сообразить, где искать больницу. На Земле она бы мигом нашла информацию в интернете, а здесь… Сеть-то, конечно, есть, да компьютера нет. Она уже готова была позвонить Френсису и спросить, но вышла на перекресток и увидела большую голографическую схему города. Ага, вот и медицинский центр! Далековато отсюда…
На противоположной стороне улицы пересмеивалась стайка девушек с выгоревшими на солнце волосами, в светлых платьях и босоножках. Они прятались в тени двух деревьев, между которыми были натянуты шнуры, густо оплетенные цветущими лианами. По-видимому, этот живой навес служил остановкой местного общественного транспорта.
Мадлон перешла дорогу и поинтересовалась, как доехать до медцентра. Ей охотно объяснили: дождаться автобуса номер один («Вот он как раз идет!») и ехать до конечной остановки. В полупустом автобусе она села к окну, радуясь кондиционированной душистой прохладе. Спальные районы города Гарди поразительно напоминали какой-нибудь курортный городок на Земле — чистые улицы, опрятные коттеджи в окружении садиков, тенистые аллеи и наполненные голубоватой зеленью парки, скверы и фонтаны, не хватало только кафе, магазинов и развлекательных центров, которые на земных курортах встречались на каждом шагу.
Больница ничем не отличалась от подобных земных учреждений. У дежурной Мадлон узнала, что Анита Кейн чувствовала себя достаточно хорошо для встречи с посетителем, и получила халат, бахилы и указание, как найти нужную палату. Палата оказалась двухместной, но вторая койка пустовала. Анни полусидела в кровати, прислонившись спиной к подушке, спокойно читала свою неразлучную электронную книжку и отвлеклась, только услышав шаги.
— Ой, Мадлон, привет! — Анни приподнялась было, протянула руку, но поморщилась от боли и откинулась на подушку. Мадлон наклонилась, позволяя себя обнять, спросила:
— Как самочувствие?
— Когда не двигаюсь, то хорошо. Говорят, мне повезло, если бы Ленни взял чуть выше, я бы умерла, а так — только крови много потеряла. А он, видно, даже мысли не допускал, что промажет, потому и не проверил, и в голову еще раз не выстрелил. Привык, что всегда попадает в цель.
Надо же, как спокойно она обо всем этом говорит…
— Но ведь ты телепатка! Разве ты не слышала его мысли перед этим? Не знала, что он хочет сделать? Да, ты не читаешь мысли лишний раз, но неужели совсем ничего не почувствовала?
— Почувствовала, — не стала возражать Анни. — Но я не думала, что он выстрелит. Надеялась, что сумею отговорить его… Уговорить… Мне очень жаль его, Мадлон. Он лучше, чем кажется, он просто несчастен. Я старалась помочь ему, но не смогла.
Они замолчали. Мадлон, как и всякий раз, когда речь заходила о чувствах, плохо понимала Анни.
— Меня еще несколько дней здесь продержат, — сказала Анни. — А потом я, может быть, задержусь на Нарате — Виктор предложил, он хочет продолжать работу на Муравейнике.
Ага, она сама заговорила про туннели!
— Может, расскажешь, что вы все-таки нашли? Перед наводнением у меня было чувство, будто Новак о чем-то умалчивает. Вы там, случаем, не видели что-то вроде большого черного зеркала?
Анни поглядела на нее с искренним удивлением.
— Какое зеркало? Расскажи подробнее, это интересно.
Мадлон, как могла, описала странное явление и нарисовала в электронном блокноте подруги схему, хотя и была уверена, что лабиринт давно изменился, и в поисках им эта схема не поможет. Анни покачала головой.
— Нет. Ничего подобного мы не встречали, но я расскажу Виктору, мы будем искать. Это… Это может быть связано с одной его гипотезой. Ну, ты слышала: о том, что обитатели Нарата бывали на других планетах. Помнишь, когда мы смотрели видео про открытие Старого Музея.
— Как эта черная штука может быть связана с другими планетами? — не поняла Мадлон. — Или ты имеешь в виду, что Новак думает, будто аборигены изобрели что-то вроде звездных врат?
— Это только предположение. Но, знаешь, обитатели Нарата действительно создали некоторые устройства, которых нет у нас. Мы видели записи… Я потом тебе расскажу. Виктор пока не хочет все это обнародовать.
— Записи? А когда вы успели расшифровать их письменность?
Анни решительно замотала головой.
— Я тебе больше ничего не могу сейчас сказать. Когда-нибудь потом. Надеюсь, я смогу тебя проводить через четыре дня, а может, меня еще раньше выпустят. Ты где сейчас живешь — у отца? Скажи адрес.
Мадлон сказала и добавила:
— Только в ближайшие два-три дня меня не будет — хочу сходить к Стене Тысячи Радуг.
— Как здорово! — завистливо вздохнула Анни. — Может, мы потом тоже слетаем туда с Виктором.
Мадлон вернулась домой в сумерках и издалека увидела свет в окнах. Открыв дверь, она окунулась в аппетитные запахи. Мадлон заглянула в кухню и чуть не рассмеялась при виде Френсиса в кружевном кокетливом фартучке поверх безразмерной пижамы. Губерт оглянулся.
— А, вот и ты, дорогая! Я уже хотел тебе позвонить.
— Я навещала Анни, а потом гуляла по городу и ходила на реку. А ты как провел день?
Раскрасневшееся благодушное лицо Губерта на секунду омрачилось, но он сразу улыбнулся и помахал рукой в рукавичке-прихватке.
— Так, мотался по делам. В числе прочего заглянул в тюрьму узнать, как поживает Стривер — с ним все в порядке. Встречу с Френком забыл напрочь, как мне и требовалось, но никаких побочных эффектов не возникло. Все теперь думают, что ему отшибло память на том же перекрестке, где отключался Ларри. Кстати, Стривер сознался в пяти других убийствах, в том числе известной альпинистки Кадлес и Павла Коди, которого ты, наверное, знала. Я его тоже знал, Рой Глебски нас знакомил. Павел приезжал к нам на горнолыжный курорт, но сам не катался, он ведь больше дайвингом увлекался. Помоги-ка накрыть на стол…
— Ты что-то путаешь, — возразила Мадлон, доставая из шкафчика тарелки. — Кадлес сорвалась со скалы и разбилась, а Коди утонул. При чем здесь Стривер?
— Он сказал, что подстроил эти два несчастных случая.
— Как можно такое подстроить? — поразилась Мадлон, но тут же ей нарисовалась картинка: Стривер со своей доброжелательно-хитрой улыбочкой предлагает Павлу: «Ты не хочешь заглянуть вон в тот подводный ход?», и когда Павел туда ныряет, Стривер перерезает ходовик или, к примеру, закладывает ход большим камнем.