Страница 34 из 77
— Погоди-ка, — встревожилась Элин. — Гермиона, ты никому не говорила об этом?
— Нет пока, — удивилась та, — а что?
— Вот и не говори. Вплоть до самого бала.
— Но почему?
— Потому что кто-то из тех дурех, которые таскаются за Крамом, может захотеть убрать тебя с бала куда-нибудь в больничное крыло или вовсе на кладбище.
— Постоянная бдительность, да? — усмехнулась Гермиона.
— Совершенно верно. Грюм, конечно, параноик, но он живой параноик, — Элин повернулась к брату. — А тебе, Гарри, это урок. Симпатичные девушки долго ждать не станут.
Гарри, возможно, не внял бы предупреждению, если бы на следующий день за завтраком не получил приглашение от Джинни Уизли.
— Разве ты не идешь с Невиллом? — удивился он.
— Мы поссорились, — ответила Джинни.
Гарри обернулся и нашел глазами Лонгботтома, который смотрел на них с Джинни с каким-то растерянным выражением на лице.
— Извини, — он покачал головой, — но Невилл мой друг, это будет нечестно по отношению к нему.
— Да, наверное, ты прав, — Джинни вздохнула. — Прости, Гарри.
Резко развернувшись на каблуках, она почти бегом направилась к выходу из Большого зала. Уже в дверях ее нагнал незнакомый Гарри когтевранец, который о чем-то ее спросил. Джинни обернулась, бросила на Невилла странный взгляд и кивнула. Когтевранец с довольным выражением лица отошел, Джинни вышла, наблюдавший за ней Невилл вздохнул, встретился глазами с Гарри и пожал плечами: «Женщины...»
Этот короткий эпизод, однако, навел Гарри на мысль о том, что в Хогвартсе есть один человек, который совершенно точно не гонится ни за какой славой и который воспринимает Гарри именно таким, какой он есть.
Нужная ему девушка задумчиво рисовала на своей тарелке какие-то фигуры, используя вместо кисточки лакричную палочку, а вместо красок — малиновый сироп и горчицу.
— Луна, не хочешь пойти со мной на Святочный бал?
— А разве ты меня еще не приглашал? — удивленно спросила та, не отрываясь от своего занятия.
— Насколько я помню, нет, — улыбнулся Гарри. — Ты, наверное, что-то перепутала.
— Да, я иногда бываю запутанная, — согласилась Луна. — Спасибо, Гарри, я с удовольствием пойду с тобой.
— А ты умеешь танцевать? — на всякий случай уточнил Гарри.
— Да, я часто это делаю, — кивнула Луна. — Когда тепло и светит луна, я ухожу в лес и танцую там с единорогами... Правда, я никогда не пробовала делать это под музыку, так что, наверное, мне лучше все же немножко подучиться, как ты думаешь? И я никогда прежде не танцевала в платье... — она вдруг вскочила с места. — Точно, платье! Я так и знала, что что-то забыла! Спасибо, что напомнил, Гарри, я пойду, напишу папе!
Луна бросилась бежать, оставив ошарашенного Гарри в одиночестве. Его взгляд случайно упал на рисунок, оставленный ею на тарелке. Сироп уже начал растекаться, но там все еще можно было различить двух танцующих животных, смутно напоминающих лошадей. Вероятно, это были те самые единороги, хотя точно сказать было нельзя, набросок был слишком грубым. Зато изображенная рядом с животными девушка была прорисована очень детально, и, что характерно, платья на ней действительно не было.
25 декабря 1994 года
Хотя все ученики младших курсов, не нашедшие себе партнеров для бала, покинули школу в пятницу двадцать третьего числа, но те, кто остался, своей суетой вполне компенсировали их отсутствие. Утром в первый день Рождества некоторые девушки были настолько взвинчены, что более здравомыслящая часть населения школы в целях самосохранения предпочла скоротать время на улице, благо, день выдался солнечный и безветренный. Снег возле главного входа был полностью расчищен, и целая армия рабочих сейчас засыпала гравием дорожки и устанавливала кадки с живыми растениями.
Неподалеку от хижины Хагрида ребята встретили дурмстранговцев, возвращавшихся с лыжной пробежки, и разговор о зимних развлечениях как-то сам собой перешел в перестрелку снежками. Гарри с залепленными снегом очками выбыл из боя почти сразу, Дурмстранг начал успешное наступление и уже готовился праздновать победу, но четверо Уизли, подлетевших на метлах со стороны стадиона, переломили ход сражения в пользу хозяев поля.
После обеда ребята решили зайти к Хагриду, чтобы поздравить его с праздником и вручить подарки. Но всеобщее сумасшествие, кажется, охватило даже лесничего — вопреки обыкновению, он не стал пичкать друзей своими каменными кексами, а постарался побыстрее выпроводить. Было видно, что он чем-то до крайности смущен.
— Вы лучше идите домой, ребят. У меня тут это... дело одно. Да. Очень важное. В лесу. — Великан покосился в сторону платяного шкафа.
— Я понимаю, что женщинам положено с ума сходить, но с ним-то что? — ворчал Гарри, пока они втроем возвращались к школе. — Такое впечатление, что он тоже собрался наряжаться и краситься.
Элин представила себе Хагрида в бальном платье и с макияжем и громко прыснула.
Сразу после возвращения Элин и Гермиона, бросив на ходу: «в полвосьмого, Гарри, не опаздывай», поспешили в свою спальню. Гарри быстро переоделся в парадную мантию и, так как до начала бала оставалось целых три часа, решил написать еще одно письмо Сириусу, от которого с сентября не было никаких известий. Это оказалось сложнее, чем он думал, Гарри не хотел прямо обманывать крестного, но он прекрасно понимал, что Сириусу достаточно будет малейшего намека на угрозу, чтобы сорваться с места. Составив, наконец, достаточно нейтральное послание, Гарри отправился в совиную башню. Пройдя примерно половину пути, он сообразил, что заходить к совам в парадной мантии — не самая лучшая идея, вернулся назад, переоделся, дошел до башни, поговорил с Буклей и отправил ее в путь, вернулся, переоделся... В общем, когда он наконец-то вышел из спальни в гостиную, стрелки часов показывали уже без четверти восемь.
К счастью для Гарри, в гостиной его ждала одна лишь Элин.
— Гермиона возится с «Простоблеском», — пояснила она. — Реклама говорит, что после этого средства волосы можно уложить всего двумя взмахами гребня... Что сущая правда, вот только само зелье для этого надо аккуратно наносить на волосы в течение двух с половиной часов. Я предложила ей решить проблему иным образом, — Элин улыбнулась и провела ладонью по своим коротким волосам, — но меня обозвали неромантичной натурой, и мне пришлось сбежать, пока не прокляли.
— А где Луна? — спросил Гарри.
Элин не успела ответить. Дверь женского общежития распахнулась, и Гарри, обернувшись, застыл с раскрытым ртом. Девушка в бледно-голубом платье, стоявшая в проходе, ничуть не напоминала ту Луну, к которой он привык. В осанке исчезла сутулость, волосы вместо привычной копны были подняты и собраны в аккуратный узел, из которого выбивался тщательно завитой локон. Грудь, о существовании которой у Луны Гарри до сих пор не подозревал, была чуть приподнята и очерчена контурами лифа ровно настолько, чтобы подчеркнуть женственность фигуры, не вызвав при этом шока у профессора Макгонагалл. Довершали картину бальные перчатки по локоть, подчеркивающие изящество тонких рук.
Даже палочка Луны на этот раз была не за ухом, а висела на поясе в расшитых бисером ножнах.
— Луна, ты... — Гарри сглотнул. — Ты стала такой красивой!
— Что значит «стала»? — приподняла бровь та.
— Ну, то есть, ты всегда... — Гарри не мог подобрать нужные слова. — Я имел в виду, ты... Я никогда не видел тебя в платье... Ну, то есть...
Он уже не знал, как выкрутиться, но тут Луна перестала сдерживаться и звонко рассмеялась:
— Ой, Гарри, ты бы себя сейчас видел. Ты такой забавный, когда смущаешься!
Появившаяся, наконец, Гермиона спасла Гарри от необходимости выкручиваться из положения. Подхватив Луну под руку, он поспешно направился в сторону Большого зала.
За прошедшие несколько часов холл и главный вход в Хогвартс успели полностью преобразиться. Большие двери были распахнуты настежь, за ними красовался утопающий в зелени зимний сад с извивающимися между деревьев дорожками и упрятанными в кустах скамейками. В самом холле вдоль стен были установлены ледяные скульптуры, с потолка свисали ветки омелы и плюща. Скелет василиска по случаю праздника был наряжен в красную шубу и меховой колпак, сидевший на нем Пивз громко распевал рождественские гимны (было бы намного торжественнее, если бы он помнил хотя бы половину слов), но на удивление не пытался бросать в студентов снежками или бомбами-вонючками и вообще вел себя вполне прилично. Студенты перешептывались, что профессор Хорнби уже успел просветить полтергейста о новых веяниях в искусстве утихомиривания привидений.