Драконьи тропы

И прошла еще целая вечность, пока не начали наконец утихать жуткие раны, и она смогла кроме боли почувствовать еще и тяжесть и жар в животе и мощный, неудержимый, как река, горячий поток тепла и живой силы, идущий со ступней и разливающийся по всему телу до самых кончиков крыльев.

Постепенно плывущие во тьме перед глазами круги развеялись, и сама тьма разошлась, явив взору потолок и стены, а через некоторое время вернулся и слух. Лиска выдохнула и с трудом расслабила насмерть зажатые челюсти. Боль понемногу утихала, и утихала, и скоро превратилась уже всего только в легкий зуд. Она услышала, как облегченно выдохнула Наира и с удовольствием стала наблюдать за последним этапом целительской практики. Подруга в волнении размотала окровавленную повязку, обтерла руку скомканной тряпкой и сначала очень осторожно, а потом уверенно пошевелила пальцами. Всеми целыми пальцами! Она подняла руку на общее обозрение.

-- Вот, все на месте.

Лиска критически оглядела результат. Все-таки она тут тоже поработала. Лежа в теплом сгибе драконьего крыла, она осмелела до самых глупых вопросов.

-- Кордис, а почему шрам остался? Вроде не должен бы. Ведь восстановление прошло удачно.

-- Книги по теории надо читать почаще. Меньше глупостей будешь спрашивать. А вообще вы мне уже все крылья отлежали. Идите-ка кашу вынимать, готова уже.

Они неохотно вылезли из теплой постели и в одних нижних рубашках зашлепали на кухню. Пока Наира отмывала засохшую кровь с руки, Лиска вытащила из печи дымящиеся горшки с кашей, вернулась в спальню и полюбовалась на красавицу, спящую между своих громадных крыльев, кончики которых начинали уже бледнеть и таять. Поискала глазами, во что бы одеться, и не нашла ничего, кроме пары шерстяных одеял, сложенных в углу на сундуке. Она без спросу (Кордис так и так убьет обеих, когда проснется, так уж хоть будет за что) взяла оба, себе и Наире, прошлась по кухне, соображая, что тут к чему, и вдруг увидела, что почти над самой печкой, чуть в стороне, устроена чудная лежанка с отличной периной и с подушками. Она толкнула подругу в бок.

-- Наира, смотри, там такое гнездо!

-- О!

Они поглядели друг на друга, таких измученных и уставших... Лиска сунула Наире в руки одеяло.

-- Пошли.

В конце концов, они в таком виде все равно никуда не могут уйти и ничего не могут сделать полезного. Через минуту, повозившись немного, они устроились так, что любая королева обзавидовалась бы.

Вернулась с чердака Фрадина. Она потихоньку налила себе кружку чая и забралась с ногами на стоящий в углу кухни громадный сундук. Уже засыпая, Лиска услышала, как девочка тихо чему-то посмеивается, и с удивлением различила еще один голос, глуховатый, скрипучий. Она еще напрягла слух. Домовой! Он рассказывал девочке ска... нет, пожалуй, не сказку. Он рассказывал, как надо в лесу собирать грибы.

-- Ты когда по грибы в лес идешь, иди поначалу шумно, уверенно, ветками трещи, с подружками разговаривай, если не одна. Заметно, в общем, иди. И зайди так подальше. А потом чуть подожди, постой в тишине и возвращайся той же самой дорогой. Они, грибы-то, осторожные, конечно, и прячутся. Только ведь и любопытные -- страсть. Вот они сидят целыми днями в темноте под землей-то, скучают и вдруг слышат: идет кто-то. А кто? Им интересно. Они и выглядывают поглядеть. Вот вылезут, оглядываются по сторонам, где тут кто? Самые бестолковые еще и повыше норовят вытянуться, чтоб подальше видеть. А потом вдруг заслышат, что возвращаешься, и давай прятаться! Они в землю назад лезут, да не тут-то было! Шляпка не пускает. Она у них туда-то, вверх вылезти, круглая да гладкая, легко идет, а обратно -- края врастопырку, задираются и -- никак. Вот тут-то их и хватай! Летом сходим с тобой, тут недалеко. Там после теплого дождика грибов -- гибель.

Гл. 30

-- Лис, ты чего там жуешь? Мне тоже достань.

-- На, пожалуйста.

-- Большой какой!

-- Сверху только такие. Маленькие давно все выбрали. Да и не найдешь ничего в такой темноте.

-- Тогда, может, пополам его разделим?

-- Да я свой только начала, не знаю, смогу ли доесть.

-- Тогда давай твой разрежем, а этот, непочатый, обратно положи.

-- Хорошо, давай, сейчас только нож достану.... Держи. Извини, кажется, разрезала неровно, и тарелочки нет.

-- Ладно уж, на первый раз сойдет. В следующий раз подашь как следует.

-- Думаешь, будет следующий раз?

-- А кто нас знает? Уже в который раз подслушивать собрались. Как будто у нас прямо практикум по этой дисциплине. И такие старательные, ни одного раза не пропустили, не ученицы, а шишлино загляденье, как Лестрина ни скажет.

-- И не говори лучше, я и так переживаю -- стыдно ужасно.

-- Не переживай, никто же не узнает. Мы с тобой щит хороший сделали, даже из них никто не почует.

-- Ну я же не об этом, неужели ты не понимаешь?

Наира фыркнула:

-- Как это не понимаю? Я все понимаю. Я даже понимаю, что нас решили во что бы то ни стало уберечь ото всяких возможных несчастий. Помнишь же, как Кордис набросилась на Канингема и Хорстена? "Я их уже два раза в последний момент вытащила. В третий не успею. Не искушайте судьбу". Вот они и не искушают. Впрочем, если тебе так уж стыдно, мы можем и уйти пока не поздно.

-- Тогда опять не узнаем ничего. Они же все молчат, как воды в рот набрали. Все как один, начиная с Хорстена. Он, конечно, не обо всем молчит, кое-что и рассказывает -- о том, что уже было. Например, очень подробно рассказал, как они тогда все вместе вошли в зал, разом остановили действие чар, и на месте посла никейского вдруг оказался чернопольский маг, а под личиной самого мага был все это время кто-то из чернопольских придворных. Его-то как раз и успели схватить. А сам маг ускользнул, сбежал. Слишком много было народу в зале -- ловить неудобно. Кордис ужасно досадовала, что ее в тот момент там не было. Она уверена, что схватила бы его непременно, если бы не вытаскивала нас с тобой в это время. Злится на нас. А мы не предполагали, что можно было спокойно дождаться, пока нас выпустят. Мы с тобой знали только то, что знают все: что его высочество с братом, князем Изнорским, почти никогда не могут договориться о том, что и как должно быть устроено в Изнорье, и вообще друг друга, мягко говоря, не любят. И что характер у высочества ужасный, и самодурства не занимать, и заносчивость -- его второе имя и т.п. Но дурной характер и неприязнь к государю, оказывается, еще не значат, что он предаст брата и выступит против него войной, и вот об этом мало кому известно. Тут наш чародей просчитался. Хорстен не очень верит правителям, говорит, что власть имущие редко бывают совестливы, однако считает, что некоторые бывают умны. Князь Ворлаф, оказывается, просил совета у изнорских магов, как ему поступить в сложной ситуации, когда посол Никеи начал делать ему очень неожиданные предложения, и они с братом, несмотря на плохие отношения, даже сумели о чем-то там договориться между собой. Я всего и не запомнила. Да и не нужно было. Это все жутко секретно. Факт тот, что нам с тобой не было нужды тогда лезть в первую попавшуюся "щель". Ничего страшного с нами не случилось бы.

-- Это нам сейчас известно. А тогда откуда было знать?

-- Вот именно. Они же никогда нам всего не рассказывают. Все сама узнавай! А мы и рады стараться, угодили в историю в самый неподходящий момент. А уж Кордис злится!.. Ее послушать -- так мы одни причина, что чернопольского мага не схватили. И теперь, выходит, именно мы виноваты в том, что он окопался в своем Чернополье и вот-вот грянет война.

-- Да ну ее! Никогда не признает, что мы что-то нужное сделали. А ведь это именно мы обнаружили, что никейский посол никакой не посол вовсе... И это все признают, кроме нее, конечно. Сказать по совести, мы ей многим обязаны.

-- Но это же не значит, что...