Драконьи тропы

И тут вдруг по тоннелю нарастающей волной прокатился дикий рев, грохот, и навтречу чудищу бросился еще один, по крайней мере, вдвое больший его дракон. Они сцепились. В дикой каше из мелькающих зубов, хвостов, когтей и яростного рева Лиска без сил окончательно уже сползла на пол, закрыла глаза и подумала: "Вот и все" -- и уже теряя сознание, едва услышала (или это только показалось?) сказанное кем-то в сердцах: "Дуры!".

Гл. 29

Морозные узоры на оконном стекле весело искрились под солнцем. Окно было интересное, неширокое, но длинное, наверху заканчивалось двумя смыкающимися полукружиями. Лиска посмотрела вниз и увидела струганный деревянный пол, чистый, светлый, из широких досок. А стены -- Лиска огляделась -- были каменные. Где шла кладка из крупных плоских камней, светлых, серых и серо-бежевых, а где была и цельная, будто выровненная стена пещеры. Интересно, где это они?

Она повернулась и увидела, что рядом на широкой постели спит Наира с перевязанной почти по локоть рукой. Лиска вспомнила жуткую картину, оставшуюся перед глазами с того самого, последнего в жизни, как она думала, момента: лежащая у стены бледная как смерть Наира и медленно растекающаяся темная лужа возле ее растерзанной руки. Лиска с ужасом взглянула на забинтованную кисть. Осталось ли что-нибудь от пальцев, было непонятно. Наира пошевелилась и открыла глаза. Несколько секунд она смотрела в потолок, потом приподнялась, огляделась с удивлением.

-- Мы где?

-- Не знаю. Вон там, -- Лиска указала глазами на дверной проем, -- наверное, кухня.

-- Наверное. Печка, а рядом Руш сидит -- точно кухня.

Тут к печке подошла Кордис в веселеньком желтом в розовый цветочек переднике. Помешала что-то в горшках, налила туда молока из крынки и задвинула горшки в печь.

Подруги переглянулись. Лиска мысленно прокрутила в голове только что виденную картину.

К печке подошла Кордис в веселеньком желтом в розовый цветочек переднике. Помешала что-то в горшках, налила туда молока из крынки и задвинула горшки в печь.

Все ясно.

-- Это или сон, или морок, или мы умерли, -- прошептала Лиска.

Тем временем на кухне Кордис скинула с себя передник, подхватила со стола три кружки и направилась к ним.

-- Доброе утро!

Точно -- умерли.

-- Эх, и горазды вы спать на чужих постелях! Подвиньтесь-ка, я тоже прилягу. Куда повскакали?! Лежать! Ты -- справа, ты -- слева. Подушки повыше задери. Держите. Это -- тебе, это -- тебе.

-- Что это?

-- Белена на курином помете.

Может, и не умерли. Шутка была вполне во вкусе Кордис. А в кружке был чай с молоком и травами, и с пряностями, густой, душистый.

А ведь они чуть не погибли вчера.

-- Кордис.

-- М-м?

-- Спасибо.

-- Угу. Поправитесь, уши надеру обеим.

-- Хорошо.

-- И высеку.

-- Хорошо.

Из кухни вышел и аккуратно сел на пороге комнаты Руш. А потом подошла и встала, прижавшись к косяку, Фрадина. Она приветливо посмотрела на них и спросила:

-- Можно, я покормлю птиц на чердаке?

-- Ладно, кружки только у нас забери.

-- Ага, -- Фрадина, довольная разрешением, ушла, а девушки, соревнуясь между собой в изумлении, таращились ей в спину.

-- А... Э... а как она здесь?...

-- Как, как? Это вы только видеть ничего не желаете, да и Канингем с Дарианом тоже, и не знаете, что это невинное дитя втихаря облазило уже половину Драконовых гор. И у нее здесь уже целая куча провожатых и осведомителей.

Магичка с удовольствием поглядела на их обескураженные физиономии.

-- Ее почему-то очень любят домовые, мелкие лешие, конюшенные, погребные...

-- Кто?

-- Стыдно, девушки, стыдно. У вас в погребе их целых три. В магии даже мелочи важны, а это уже и вовсе не мелочи. У них, кстати, своя система сообщений есть, и они очень быстро передают друг другу всякие новости, а могут и кое-какие мелочи передать. И ходы у них есть свои подо всем Изнорьем, и порталы, и "щели" свои. Нам они никак не годятся, размеры не те, но если уметь с ними очень хорошо поладить, то можно быть в курсе событий очень далеко отсюда практически за полчаса. Так она вас и нашла.

-- Кто?! Фрадина?

-- Ну да. Она дала вам с собой по цветку в волосы на бал, третий такой же остался у нее. Она отдала его вашему погребному и очень скоро знала (по рассказам разных домовых) где вы и во что наряжаетесь, когда вы были еще у Жозефины. И меня там видели, а когда вы поперлись в секретные княжеские покои, тамошний дворцовый домовой сразу сообразил, что вы сейчас попадетесь, и пошел ловить меня. А когда я вас на себе притащила, она уже здесь была. Сюда она давно дорогу знает.

Лиска этого никак не могла понять.

-- А мы думали... И ты так сердилась на Канингема... и она... Она так тебя боится, мы даже думали, что, может быть, ты похожа, ну... на ее мачеху...

Кордис фыркнула и посмотрела на нее как на недоумков.

-- Похожа! Да. Только вовсе не на мачеху. Я на ее мать похожа. Хм, еще бы я не злилась на Канингема! Ну да ладно. Сейчас у нас другие задачи.

Она замолчала, что-то обдумывая.

-- Кордис, -- тихо позвала Наира, -- а что у меня с рукой? Я своих пальцев не чувствую.

-- Ничего особенного. Все почти на месте. Пока не задавайте только глупых вопросов и делайте все, что я скажу. Сейчас будем лечиться. Так, двигайтесь ближе.

Она по-хозяйски обхватила обеих за плечи и притянула к себе.

-- Клади раненную руку мне на живот, а ты свою сверху. Когда начнется, вы обе только отдаете мне всю энергию, что будет к вам приходить, и не вмешиваетесь в процесс. Веду я. Все. Ну, идите ко мне, -- она усмехнулась, -- мои крошки.

Они обе как-то враз сами поняли, что нужно делать, и, не сговариваясь, сразу с двух сторон от души обняли эту чертову стерву, которая уже дважды спасла им жизнь.

Магичка вздрогнула, глубоко вздохнула и замерла, и снова глубоко вздохнула. Лиска чуть повернула голову, чтобы увидеть, что происходит.

Кордис преображалась. Темные ее глаза, казалось, стали больше, чем были, приобрели влажный блеск и засияли. Ресницы чувственно дрогнули. Все мелкие, а потом и не мелкие морщины сами собою разгладились. Жесткая линия губ смягчилась и очертила нежные, томные вишневые уста. Черные волосы шелковыми волнами раскинулись по подушке, подчеркивая мраморную гладкость кожи. Легкая дрожь пробежала по всему ее телу, делая его из жесткого упругим.

"Еще одна интересная ипостась" -- вспомнила Лиска и почувствовала, как грудь Кордис рядом с ее щекой округлилась, наливаясь жизненной силой, и в этот момент под спиной магички вдруг развернулись громадные крылья, так, что все трое оказались лежащими на диковинном покрывале. Края крыльев, покрытых блестящей чешуей снаружи и теплых, бархатистых изнутри (как листья мать-и-мачехи) приподнялись и укрыли девушек вместо отброшенного в сторону одеяла.

Лиске стало тепло, как на печи, и безмятежно и (или это только показалось?) запахло молоком, и всплыла в памяти рыжая пушистая кошка с котятами, оставшаяся там, далеко в Вежине, и вспомнилось ее довольное мурлыканье.

-- Ну, терпите теперь, -- предупредила магичка и прижала их к себе.

И началось.

Сначала с ног до макушки прокатилась жаркая томительная волна. А потом... А потом на Лиску рухнула вся та боль, которая ей причиталась с того момента, как чудище шарахнуло ее об стену в подземелье. Захватывая дух, заныл весь отшибленный правый бок и загудела голова. И сначала это было еще только воспоминание... В такт каждому вздоху волна за волной накатывала боль, все сильнее и сильнее, и только когда начало казаться, что это никогда не кончится, она стала понемногу утихать. Лиска было уже облегченно выдохнула, когда мучительные ощущения стали заметно слабее, как вдруг почувствовала свою (свою?) больную руку. Будто огнем обожгло правую кисть, а потом боль судорогой пошла по руке до самой шеи, терзая до костей. На краткое мгновение отпускала и вновь вцеплялась в нее, как бешеная собака. Лиска что было сил сцепила зубы, сдерживая слезы, зажмурилась и, помня, что надо делать, все тянула и тянула из пространства энергию, пока не улышала сказанное ей шепотом: "Хватит".