Страница 24 из 26
Глава вторая. Традиция в современных формах самоорганизации российских казахов
Советы старейшин
С началом перестройки и в последующий период становления рыночных отношений население в России переживало трудные времена: экономика была дезорганизована, властные структуры ослабли, происходила смена идеологических парадигм, а представления о социально допустимых нормах поведения всё больше размывались; одновременно происходил резкий подъем национального самосознания. Именно эти условия способствовали самоорганизации общества снизу, в первую очередь в локальных сообществах. Одной из форм адаптации к изменившимся условиям стало воссоздание традиционных социальных институтов. В среде российских казахов этот процесс начался стихийно, снизу, стал своего рода переосмыслением собственных традиционных морально-этических норм.
Формы самоорганизации в традиционном обществе
Одним из важных организующих начал в традиционном обществе казахов был принцип старшинства, действовавший на всех социальных уровнях. В семье или семейной группе младшие подчинялись старшим, и все – старейшему, главе семьи. Аулом, который объединял родовую группу низшего таксономического уровня, управлял аксакал, обычно старейший и уважаемый родович. Жузы, племена, рода и их подразделения выстраивались в иерархию по старшинству, оно считалось по прямой линии: «Самый последний род Великой орды имеет преимущество перед самым старшим родом Средней орды и т. д.» (Гродеков 2011: 20). Старшинство определялось не только возрастом, но и авторитетом, который зависел от родовитости, богатства и обладания властью – судебной и административной, а также, без сомнения, от личных качеств человека.
Совет старейшин как собрание наиболее старых и уважаемых людей, создаваемый для решения общественно значимых задач, – типичный институт патриархального общества. Естественно, по мере усложнения социальной структуры значение возраста ослабевало, старейшинами становились не обязательно старые, а просто знающие, обладающие авторитетом и влиянием, уважаемые люди. Такими людьми в традиционном обществе казахов был аксакалы и бии, а в конце XIX – начале XX в. – и аткамнары.
Аксакалы и бии. Аксакал – старший в своем родовом подразделении, управлял объединенными в ауле сородичами, руководствуясь адатом. «Назвать аксакала и указать урочище достаточно для того, чтобы найти аул», – отмечалось в «Материалах» экспедиции Ф. Щербины, обследовавшей казахские хозяйства Омского уезда в 1901 г. (Материалы по киргизскому землепользованию 1902: II. Необходимое пояснение к таблицам). С аксакалом советовались и «ходили на поклон» (Харузин 1889: 45). По мере ослабления родового начала аксакалом или родовичем аула всё чаще становился не самый старый, а самый богатый одноаулец – «первый по силе человек в ауле» (Коншин 1901: 159). «Власть аксакала описать очень трудно, – отмечал Н. Коншин в работе о казахах Семипалатинской области, – потому что она не определяется никакими писаными уставами. Если хотите, аксакал управляет всем, насколько он богат и влиятелен. Он смотрит за порядком на кстау, руководит дорогой на кузеу и джайляу, ведет бесчисленные переговоры с казаками, вносит следующие с аула деньги за зимовки и скот и проч.» (Коншин 1901: 159–160).
Помимо хозяйственных функций аксакалы выполняли и судебные. Аксакал разбирал гражданские и уголовные дела между сородичами. К нему мог обратиться казах также и из другой родовой группы, обвинявший человека из подвластного аксакалу аула. Тяжелые и запутанные дела решались аксакалом не единолично, но более широким кругом авторитетных лиц: «Дела об убийстве у родовичей решаются также аксакалами при участии влиятельных в ауле киргизов, а также при участии родственников тяжущихся сторон» (Сабатаев 1900: 69). Самых уважаемых аксакалов выбирали в посредники для разрешения конфликтов между родами. Такие дела решались с привлечением уважаемых людей и родственников заинтересованных сторон (Сабатаев 1900: 67, 69).
Бий – народный судья[10]. Его избирали каждый раз из круга уважаемых лиц для разбора конкретного дела. Бий должен был отличаться умом, авторитетом, опытностью и знанием обычного права. Как замечает Н. И. Гродеков, в биях казахи предпочитали ум и справедливость точному знанию адата (Гродеков 2011: 154). «Чтобы приобрести имя бия, нужно было киргизу не раз показать перед народом свои юридические знания и свою ораторскую способность», – писал Чокан Валиханов (Валиханов 1986а: 326). Предостерегая от введения официальных выборов биев, он объяснял: «Бии никем формально не утверждаются. Значение их основано на частном авторитете, который приобретают они так же, как в Европе поэты, ученые и адвокаты. Шекспир и Гёте считаются всеми за великих поэтов, но мнение о гениальности их основано не на декретах правительств и не на формальных выборах народа. ‹…› Бий тогда только судья, когда к нему обращаются тяжущиеся, обращаются же к нему – пока он пользуется хорошим renommée, только потеря авторитета лишает его бийского звания» (Валиханов 1986а: 330).
Однако в Российской империи Временными положениями об управлении Семиреченской и Сырдарьинской областей (1867 г.) и Степных областей (1868 г.) народный суд биев был реформирован. Бии должны были избираться на три года и утверждаться военным губернатором. Это привело к упадку авторитета народных судей, так как официальную должность бия путем подкупа и разных махинаций получали не всегда достойные люди. «Новые», т. е. выборные, бии не заботились о своей репутации и, прибегая к различным злоупотреблениям, стремились за три года обогатиться и компенсировать расходы на выборную кампанию (Брусина 2006: 225–226). Бии разных инстанций не стесняясь брали взятки (Гродеков 2011: 158–159). В результате после принятия закона 1867 г. «суд биев сделался судом подкупным, непопулярным и подчиненным туземным должностным лицам», так что казахи характеризовали новый суд пословицей «Если камнем ударить сову, убьется сова; если совой ударить камень, также убьется сова» (Гродеков 2011: 170–171).
В этих условиях одноаульцы и сородичи предпочитали разбирать свои дела у аксакалов, которые зачастую ограничивали решения суда биев. Суды аксакалов не контролировались биями, и о них не доносилось русскому начальству (Брусина 2006: 229). Немаловажно и то, что биям полагалось платить бийлык – плату за судейство, а также что суд биев основывался на присяге свидетелей, от которой казахи по религиозным причинам полагали за лучшее уклоняться. Аксакалы же разбирали дела по-семейному, по существу изучая показания свидетелей и не требуя от них присяги (Сабатаев 1900: 67, 71–72). Если мнения бия и аксакала сталкивались, то, как правило, побеждал авторитет аксакала: «Власть бия – весьма относительная и условная. Бия слушаются, когда убеждение его совпадает с убеждением толпы его родовичей; распоряжение бия ничего не значит, если старшие в семействах не одобряют их» (Быков 2006: 132).
Отметим, что казахи имели право по желанию обращаться и в имперские суды, однако практически не пользовались таким правом (Брусина 2006: 222). Вот как это объясняет В. И. Даль, хорошо знакомый с бытом оренбургских казахов: «Кочевые народы, сверх того, дорожат своею дикою, бестолковою независимостью, по крайней мере столько же, как неукротимые их тарпаны и куланы. Кайсаки (казахи. – Е. Л., О. Н.) до того ненавидят правосудие наше, наши обряды судопроизводства, что предпочитают ему всякую домашнюю расправу (курсив наш. – Е. Л., О. Н.), лишь бы дело было кончено на словах, в один прием, лишь бы обвиняемому и прикосновенному не тягаться месяцы и годы, не сидеть, ожидая медленной, томительной переписки, в каком-нибудь гнилом остроге, где он весьма нередко, не дождавшись конца расправы, гибнет» (Даль 2001: 235).
10
Первоначально бии – это представители родовой знати, главы и военачальники казахских родов (Курылев 1998: 53–55), и в этом смысле бии-родоначальники – это аксакалы, о которых говорилось выше. По законам хана Тауке (XVIII в.) они получили право судебной власти. Под российским управлением должность биев как судей была объявлена выборной, и биями становились не только родоначальники, но и другие авторитетные и уважаемые люди, а наименование «бий» закрепилось за казахскими народными судьями (Курылев 1998: 59; Степной закон 2000: 10). Подробно о суде биев см. Мажитова 2015.