Страница 23 из 26
Асылбек Хамзин (стоит слева в верхнем ряду) с родительской семьей. Омская обл., Исилькульский р-н, а. Каскат. 2009 г. Фото авторов
Многие наши собеседники не ощущали разницы между российскими и приграничными казахстанскими казахами: «Разницы нет между нами и северными казахами. Это же наши родственники» (ПМА 2011, Курганская обл.). Отмечают, что нововведения, появившиеся в Казахстане, перенимаются российскими казахами. «Мы от казахстанских берем» – было сказано по поводу следующего нового обычая. В Казахстане стали широко отмечать так называемый «родительский день»: в конце июня, по словам наших собеседников, казахи идут на кладбище, наводят там порядок и поминают предков. Как рассказывали курганские и омские казахи, у них уже года три-четыре стали делать то же самое. Широко обсуждается среди российских казахов идея отмены даура (обряда «передачи грехов») на похоронах (Ларина, Наумова 2008б: 90–91), что уже давно введено в Казахстане. В России противники отмены даура – в основном пожилые казахи, которые видят в нем «казахскую традицию», но многие под воздействием имамов и казахстанского примера принимают это нововведение. Под влиянием Казахстана всё более пышными и многолюдными становятся поминки – ас. Отметим также, что активным культурным заимствованиям и инновациям способствуют казахи, прожившие несколько лет в Казахстане и вернувшиеся в Россию.
Существует и противоположная тенденция – к усилению различий. Ее также подмечают наши информанты: «В советское время не было разницы между казахами Казахстана и России. Но постепенно будет нарастать – в знании языка, в менталитете» (ПМА 2011, Курганская обл.: Салыков). О менталитете, а это очень популярное слово у российских казахов, речь заходит практически всегда, когда начинают говорить о казахстанских казахах. Это подтверждают и данные социологических опросов, проведенных А. Сарсамбековой в 2003–2006 гг.: на вопрос о различиях между российскими и казахстанскими казахами 14,5 % российских и 10,7 % казахстанских казахов назвали менталитет (Сарсамбекова 2009: 161). К сожалению, исследовательница не объясняет, что же имеют в виду респонденты под этим термином. Остановимся на этом подробнее. Люди, связанные с бизнесом, отмечают образованность, предприимчивость и инициативность российских казахов по сравнению с пассивностью большинства казахстанских в сочетании с авторитарным стилем руководства в Казахстане, о чем было сказано выше. Один из российских казахов-предпринимателей так аргументировал нежелание вести бизнес в Казахстане: «Там менталитет другой: петропавловские без позвоночника – прогибаются под начальством» (ПМА 2011, Курганская обл.: К. У.). Простые люди замечают бесхитростность российских и «восточные хитрости» казахстанских казахов: «Мы, местные казахи, слились с местным <русским> населением. А приезжие <казахи из Казахстана> начинают интриговать, нужных людей задабривать, бешбармаком кормить, наговаривать. У нас люди простые» (ПМА 2011, Курганская обл.: Ш. Н.). Особенно впечатляет некоторых российских казахов разница в поведении с южными казахами: простота и даже грубость своих манер по сравнению с восточной вежливостью, которая кажется им угодливостью, и мягкостью, которую они считают приторной, южных казахов. Все замечают различия между Южным и Северным Казахстаном: «Не хочу в Казахстан – там всё продается-покупается. На Юге это, а южане теперь на Север едут. Северяне южан не любят» (ПМА 2011, Курганская обл.: Т. Б.).
Во всех областях России, которые мы посетили, казахи уверены, что они лучше сохранили свои обычаи, чем казахи в Казахстане. Это же подтверждают данные А. Сарсамбековой: 26,4 % ее российских респондентов указали на это как на отличие от казахстанских казахов (Сарсамбекова 2009: 161). Наши информанты в основном обращали внимание на обрядовую жизнь. Так, в а. Каскат Омской области говорили о том, что у них, в отличие от Казахстана, на Курбан-айт все режут барана, все держат мусульманский пост, вспоминали, что в советские времена в Казахстане не делали сундет и т. п. Кош-агачские казахи гордятся, что на свадьбу они приводят несколько коржунов (переметные сумы) с подарками, о которых уже забыли в Казахстане. Думается, что такие представления не столько отражают действительную степень сохранности традиционной обрядности, которая сильно варьирует по российским регионам, сколько желание российских казахов подчеркнуть свою этническую идентичность. В то же время наши собеседники отмечали, что в Казахстане ислам среди казахов укрепляется сильнее: много молодежи ходит в мечети, даже в офисах стали делать комнаты для молитвы; в России этого нет. По словам одного из наших собеседников, восточно-казахстанские казахи говорят российским: «Вы не мусульмане, вы кафиры» (ПМА 2009, Омская обл., а. Каскат).
Степень владения казахским языком сегодня не является препятствием для общения российских и казахстанских казахов. В местах компактного проживания российских казахов, например в Кош-Агаче, в аулах Каскат и Артакшил Омской области, казахи даже отмечали, что они знают казахский лучше, чем городские семипалатинские, петропавловские или кокчетавские казахи, которые, приезжая в эти места, говорят в основном по-русски. Там же, где казахи живут дисперсно, как, например, в Курганской области, часто дети казахского вообще не знают, в семье у них говорят по-русски. Казахи из этих мест не чувствуют разницы с казахами из северных казахстанских городов, но ощущают сильный дискомфорт, общаясь с южанами. Если говорить в целом о языковой ситуации в приграничных районах, то она сегодня в России и Казахстане принципиально не различается: по данным социологических опросов, проведенных А. Сарсамбековой в 2003–2006 гг., сопоставимый процент казахов Западной Сибири и Северного Казахстана свободно владели (или могли говорить) русским и казахским языками (Сарсамбекова 2009: 42, 44–45, 49). И сами казахи приграничья оценивают эту ситуацию аналогично: на вопрос «Как Вам кажется, есть ли какие-то различия между российскими и казахстанскими казахами?» лишь 5 % российских и 3,6 % казахстанских казахов обратили внимание на владение казахским языком (там же: 161). Однако отличия, которые можно выявить в приводимой А. Сарсамбековой статистике, ясно свидетельствуют о том, что языковые процессы у российских и казахстанских казахов развиваются в разных направлениях. Если в Северном Казахстане разница в знании казахского языка между возрастными группами казахов небольшая, то в Западной Сибири она велика (свободно владеют казахским среди респондентов до 25 лет – 33,2 %, в возрастной группе 60 и более лет – 60,4 %) (там же: 78, 222).
Еще одно отличие, о котором приходилось слышать и в других местах, – это значение родоплеменной идентичности в жизни российских и казахстанских казахов. Как объяснял один из наших собеседников из Омской области, «знание ру важно в Казахстане, так как если ты с начальником одного ру, это может помочь по службе. А у нас нет. Причем даже звучит грубо, если в лоб спрашивать о ру. Это вроде как спросить “Ты цыган?”, т. е. ты вор?» По его словам, у молодых людей обы чно спрашивают, кто отец, а ру взрослых мужчин, как правило, известно в ауле. Российские казахи, живущие дисперсно, зачастую плохо разбираются в родоплеменной структуре казахов, зная лишь название своего родоплеменного подразделения среднего таксономического уровня.
Все эти и многие другие представления российских казахов о своей группе и о трансграничном сообществе, сходствах и различиях с казахами Казахстана не статичны, а меняются, дополняются, уточняются, некоторые исчезают и появляются новые. Трансграничные миграции казахов представляют собой разветвленную сеть контактов разной степени интенсивности. Значение этих перемещений для этнокультурного развития сообщества российских казахов трудно переоценить. Они поддерживают реально сложившиеся функционально необходимые интеграционные связи в условиях проживания в разных государствах и формирования новых идентичностей российских и казахстанских казахов.