Страница 17 из 26
Супружеская пара, вернувшаяся из Казахстана. Республика Алтай, Кош-Агачский р-н, с. Жана-Аул. 2006 г. Фото авторов
В истории переселения кош-агачских казахов свою роль сыграл и ведущий в миграционных процессах демографический фактор (Дубова, Комарова 1994). Переселившись в более плотно населенные районы Казахстана, кош-агачцы испытывали дискомфорт, может быть, не до конца осознавая его природу. О демографическом факторе можно судить по тем сюжетам, о которых казахи вспоминали чаще – просторная степь и знакомство со всеми односельчанами. Уже в начале переезда выбранные «ходоками» места были как бы «забракованы» для переезда: «Должны были перекочевать, а никто не поехал. Отказались. Ауельхан (глава районной администрации. – Е. Л., О. Н.) меня вызывает: “Что, Толя, почему люди не хотят туда?” – “Там солнца мало, дождь, а картошку и здесь можно купить”. Здесь народ-то привык уже с малых лет. Там места тоже мало. Вот молодежи можно жить в городе Астане». По оценке самих алтайских казахов, выделенные им земли были «неперспективными» из-за перенаселенности: «Там места мало, народ перерос» (ПМА 2006, Жана-Аул: Мугражев). И хотя туда переселились сразу несколько семей, центром притяжения переезжающих казахов выбранный район не стал. Существовавший в то время серьезный разрыв между увеличением численности населения Казахстана и неразвитостью социальной сферы был одной из причин возвращения на Алтай.
Таким образом, уже через несколько лет после приезда в Казахстан кош-агачские казахи стали уезжать обратно и продолжали возвращаться и во время нашей поездки в Кош-Агачский район. Возвращение обратно, естественно, было связано со многими трудностями. Надо было покупать дома – когда-то опустевшие дома к этому времени обзавелись новыми хозяевами, жилье поднялось в цене, нового не строилось («Были здесь недостроенные кирпичные дома. Нам такой дом дали. Вот так нам помогли – стены дали»). На рынке труда возникла серьезная конкуренция. Остававшиеся на месте казахи, как уже говорилось, осуждали мигрантов. Кто-то подсчитывал экономическую выгоду таких «кочевников», некоторые рассуждали о предательстве. Другие считали, что возвратившиеся усиливали в Кош-Агаче криминогенную обстановку: «Воровать там научились. По-казахстански воруют (речь идет о краже скота. – Е.Л., О.Н.) – через крышу. Прям там заколят, в мешок, и увозят. Раньше у нас воровали два-три человека, и то ловили их. А сейчас из пяти вернувшихся один ворует». Возможно, отсутствие в первое время жилья, работы, заработка также становились причиной такого воровства. (Распространенная фраза «у нас все мужики безработные» не означает, что «мужики» сидят без работы дома. У них нет трудовых книжек, отчислений в пенсионный и медицинский фонды и пр., но есть работа время от времени – «шабашка» – чаще на строительстве частного дома, на лесоповале.)
У детей возникли проблемы с поступлением в школу – как и в Казахстане, их определяли в классы на год ниже. По наблюдениям местных жителей, всё же особых материальных выгод репатрианты не получили:
Когда они уезжали, один двор брал пять КАМАЗов, а вернулись с двумя чемоданами. Кто им транспорт даст? Некоторые всё оставили и приехали ‹…› Начали уезжать в 1991 году. Возвращаются до сих пор. Возвращающимся помогают родственники. Переселенцам какие-то деньги были выделены, но надо было много бумаг собрать.
После возвращения обострилась межэтническая ситуация. Алтайцы Кош-Агачского района открыто публиковали коллективные письма к депутатам Эл-Курултая Республики Алтай о недопущении возвращения казахов, общественная алтайская организация «Эне Тил» считает, что происходит превращение района в казахский национальный, в ущерб алтайцам и теленгитам. В качестве примера в этом письме приводится проведение в июне 2005 г. Всероссийского курултая казахского народа: «Алтайская часть населения недоумевает, кто и из каких соображений местом проведения съезда многомиллионного казахского народа избрал территорию, на которой численность казахского населения в разы меньше, чем в других регионах» (Из письма организации «Эне Тил» на имя полномочного представителя президента в Сибирском федеральном округе Анатолия Квашнина – Коренные жители 2005). Наши собеседники не раз отмечали, что как только алтайцы выпьют, «для них закона нету, сразу за нож хватаются: “Это наша земля!”» (ПМА 2006, Кош-Агач: М.).
При всех сложностях и неурядицах переездов, а также несмотря на то что очень многие вернувшиеся уверяли, что в Казахстане им жилось хорошо, ни один из наших собеседников-казахов не пожалел о принятом решении вернуться. «Мне сейчас Казахстан снится, я просыпаюсь в холодном поту – радуюсь, что это только сон», – говорила нам молодая казашка, сделавшая успешную карьеру в Казахстане. Другие рассказывали: «Нисколько не жалеем, потому что наши дети всё видели». И хотя собственный опыт казахами оценивался положительно, не случайно вспоминали поговорку: «В другом месте другие законы, и собаки по-другому лают».
Понятно, что из Казахстана вернулись не все российские казахи. Так, например, в Новодолинке из 150 семей кош-агачских казахов сейчас осталось 8–10, в Павловке – чуть больше. В целом по оценке некоторых кош-агачских казахов, к настоящему времени вернулось 60–70 % всех уехавших. Главные причины, по которым алтайские казахи остаются в Казахстане, наши собеседники связывали с детьми: если дети женились или вышли замуж за местных казахов, родители оставались с ними: «Сестра приезжает (в Кош-Агач в гости. – Е. Л., О. Н.), слезы катятся и катятся, а не возвращается. Потому что дети там поженились, прижились». Некоторые ждут, пока дети закончат школу или техникум, или вуз. Есть и такие, кому не позволяют финансы, есть те, кто уже привык к казахстанской жизни.
Некоторые результаты миграций
«Мы хоть увидели, как картошка растет». Очевидно, что несколько лет (а для некоторых – более десяти), проведенных в Казахстане, отразились на многих аспектах жизни кош-агачской группы. Опыт переселения оставил у алтайских казахов как позитивные представления и навыки, так и негативные.
Очень большое значение имела миграция для кристаллизации самосознания кош-агачских казахов. Только уехав из Кош-Агача, они поняли, насколько большое место в их жизни занимает их общность, осознали себя именно кош-агачскими, алтайскими казахами («алтайцами» их назвали казахстанские казахи). Они узнали, насколько велика роль алтайской природы в их жизни, и понятие «родина» они стали связывать именно с Кош-Агачем. Сравнивая себя с казахстанскими немцами, одна наша собеседница рассуждала:
Есть <немцы> – уезжают, есть и обратно кто приезжает. Тоже не могут там: «Здесь родился, какая нам родина Германия?» Так же, как и у нас, наверное. Вроде бы историческая родина, но всё равно родина там, где, оказывается, родился. Как-то ближе.
Сам факт отъезда и возвращения большей части алтайских казахов стал важным и запоминающимся событием истории кош-агачской группы, усилил и обогатил историческую составляющую их самосознания. Вполне возможно, что через несколько лет эти события могут стать основой для общекошагачских фольклорных традиций.
Существенное значение для кош-агачского этнического сознания имело расширение географического и этнографического кругозора мигрантов, а через них и всех кош-агачских казахов. Алтайские казахи познакомились с казахами разных регионов Казахстана и сопредельных стран, увидели большое разнообразие в культуре и поведении разных групп казахов, переехавших в Казахстан в качестве оралманов:
Были монгольцы. Из Каракалпакии казахи приезжали. На базар идут, сразу знают кто откуда. Каркалпакские торговлю сильно знают. Монгольские по языку на нас сильно походят. Отличаются быт, культура. Монгольцы говорят: «Мы кукурузой в Монголии только скот кормим, а здесь люди едят». Китайские более приспособлены к восточной жизни, более верткие. У них огород как ювелирный магазин. Они сами и шьют, и готовят очень качественно. Никаких торжеств, винопития – у китайских все за чаем. Дарят всё в долларах. У них всё рачительно, всё посчитано ‹…› В Монголии казахи в первозданном виде сохранились. Водку не пьют, не курят, рукодельные. У них язык идеальный, народные песни – всё сохранено. Сырмаки даже лучше наших. Там они намного хитрее нас, потому что там они трудно живут. У нас пособия (северные надбавки. – Е. Л., О. Н.), пенсии, льгот-то много. У нас многие на это и живут.