Страница 19 из 21
Другие исследователи – М. В. Горшков и Н. Н. Седова – полагают, что в России сложившаяся ситуация объясняется не поколенческим разрывом, хотя и он имеет место, а скорее тем, что в связи с социально-экономическими и социально-политическими изменениями в обществе произошла «тихая социальная революция». Появилась внушительная группа самодостаточных россиян, принимающих ответственность за происходящее в жизни на себя, уверенных в способности обеспечить себя и свою семью и не нуждающихся в поддержке государства. Причем это не социальная периферия, не маргинальная прослойка, а существенная по объемам и растущая группа, демонстрирующая тренд на формирование независимой и активистской доминанты в обществе. Весной 2015 г. доля таких россиян составляла 44 % населения (в 2011 г. – 34 %). К группе зависимых, т. е. не способных решать свои проблемы без помощи государства, отнесены 56 %. При этом их доля за этот период снизилась с 66 до 56 %,т. е. обе группы сопоставимо сблизились по численности. Самодостаточность чаще характерна для молодежи (57 %) и людей среднего возраста (50–52 %). Несмотря на то что cамодостаточные более нацелены в основном на решение сугубо личных задач, тем не менее среди них много и тех, кто хотел бы быть полезным государству и обществу (43 %). В этом смысле они незначительно уступают зависимым гражданам, среди которых считают важным приносить пользу государству 51 % [Горшков, Седова, 2015, с. 10–11]. Иными словами, при определенных условиях они готовы сотрудничать с государством.
Еще одну точку зрения выразил А. М. Старостин. Он считает, что сотрудничество государства и общества в управлении может приобретать имитационный характер по причине заимствования этих демократических практик из опыта высокоразвитых стран. Теория инновационной деятельности предполагает определенную очередность трансфера инноваций параллельно с изменением культурных ценностей. Это не просто некие абстрактные рассуждения, а комплексные, все усложняющиеся и более подходящие способы, образцы, технологии социальной практики, которые необходимо освоить и применить, чтобы в итоге «догнать и перегнать» [Старостин, 2012].
Слабое желание общества сотрудничать с государством В. А. Петухов объясняет разочарованием в российской демократической практике. Поскольку демократические свободы достались россиянам «сверху», то у них не сформировалось эмоционально окрашенное, бережное отношение к ним и демократии в целом как, например, у американцев. Представленная в парламенте системная оппозиция воспринимается многими гражданами как часть властвующей элиты, роль которой заключается в том, чтобы канализировать общественное недовольство в нужное властям русло. Несистемная оппозиция вызывает настороженность. Затухающий интерес к экономическим правам и свободам можно объяснить лишь невозможностью в нынешней России бороться за эти права легальными, законными способами. Кроме того, многочисленные НКО, являющиеся в большинстве своем «агентами» влияния местного чиновничества и аффилированных с ними бизнес-структур, которые шагу не ступят без грантовой подпитки, к подлинному гражданскому обществу имеют весьма отдаленное отношение. Постоянно снижающиеся показатели уровня доверия к этим институциям – весьма отчетливое тому свидетельство [Петухов, 2013, c. 119, 126].
Кто же готов сегодня взять на себя ответственность за реальное сотрудничество? Государство, граждане, оппозиция? Стремясь расширить сотрудничество государства и общества, необходимо отдавать себе отчет в том, что оно имеет свои границы по целому ряду причин. Во-первых, когда речь идет о государственном управлении, оно означает субъект-объектные отношения, иначе его смысл теряется. Во-вторых, любое расширение госуправления за счет сотворчества с гражданами не гарантирует безграничной эмансипации всех общественных групп: какие-то из них все равно получат больший доступ к управлению. В-третьих, государство является единственной универсальной политической организацией, которой подчиняются все граждане, и за каждого из них она несет ответственность.
5.2. Уникальность становления демократии в различных странах
Утверждение о том, что управление через сотрудничество государства и общества – это новый вектор общественно-политической мысли и практики основывается на выводах ученых, согласно которым масштабные изменения в социальной, культурной и политической сферах определяются социально-экономическим развитием. Таковы результаты опросов, проводившихся Ассоциацией всемирного обзора ценностей (The World Values Survey Association – WVSA) с 1981 по 2014 г. в 97 странах, которые охватили около 90 % населения планеты. Они засвидетельствовали классические выводы, полученные в свое время К. Марксом и М. Вебером: согласно Марксу, социально-экономическое развитие воздействует на стремления и поступки людей, а по мнению Вебера, преобладающие в обществе убеждения и мотивации определяются его культурным наследием.
Как полагают Р. Инглхарт и К. Вельцель, организаторы и участники этого широкомасштабного мирового исследования ценностей, «процесс индустриализации несет с собой рационализацию, секуляризацию и бюрократизацию, но возникновение “общества знаний” оборачивается изменениями иного порядка, идущими в новом направлении, – повышается роль личной независимости (individual autonomy), самовыражения и свободы выбора. Утверждение ценностей самовыражения (self-expression values) преобразует модернизацию в процесс человеческого развития, формируя тем самым гуманистическое общество нового типа – в центре его находится человек» [Инглхарт, Вельцель, 2011, c. 10–11].
На первом этапе модернизации происходит мобилизация масс, что дает предпосылки для утверждения демократии в широком смысле. На втором, постиндустриальном этапе общественность все активнее требует широкой свободы выбора собственного жизненного пути. Следовательно, утверждение демократии зависит от глубоко укоренившихся ценностных ориентаций народа в целом, которые побуждают людей требовать свободы и обратной связи со стороны властей, с подкреплением слов действиями, обеспечивающими такой результат. Подлинная демократия, ее дееспособность зависят от постоянного соучастия народа. Иными словами, процесс человеческого развития выглядит так: экономическое развитие порождает движение обществ от традиционных ценностей к секулярно-рациональным и от ценностей выживания к ценностям самовыражения, а это культурная динамика влияет на становление демократии (табл. 5.1).
Таблица 5.1. Процесс человеческого развития
Источник: [Weizel, 2002, p. 46].
Естественно, при возникновении угрозы физическому существованию людей преобладающее значение получают ценности выживания. Это ведет к упрочению института авторитаризма, и тогда вопрос об управлении через сотрудничество государства и общества утрачивает свою актуальность.
Принимая в целом теорию Р. Инглхарта и К. Вельцеля как базовую матрицу демократической модернизации и находя определенные подтверждения ее функциональности в исследованиях и высказываниях российских ученых, необходимо подчеркнуть, что каждая страна имеет свои особенности в этом процессе.
Следует согласиться с мнением А. Мартинелли о том, что современное общество находится в состоянии постоянного изменения, а процессы трансформации и модернизации не только продолжают развиваться, но и углубляются, расширяются. При этом глобальные перемещения людей, обмен технологиями, идеями, символами, капиталом расширяются с каждым днем, а ценности, институты и практики, их обосновывающие, запаздывают во времени [Мартинелли, 2006]. Кроме того, там, где формирование ценностей самовыражения задерживается, появление демократических институтов не спасает положения. К ним привыкают, но они не становятся средством самовыражения. Институты не могут начать функционировать до тех пор, пока общественность не станет рассматривать соответствующие им нормы как свои собственные. Прежде всего это относится к демократическим институтам, которые зависят от одобрения и поддержки масс. Пример тому – Великобритания, где конституции вообще нет и демократические институты существуют только в виде неформальной системы норм, разделяемых большинством в обществе [Инглхарт, Вельцель, 2011, c. 234–235]. И наоборот, наличие демократической конституции, не поддержанной массами и набором демократических норм, усвоенных людьми, не гарантирует эффективности демократии.