Страница 8 из 88
Сердце колотилось от радости, когда оказавшись за рулём, я потянулась, чтобы открыть дверцу пассажирского сидения.
— Садись.
Он так долго раздумывал, прежде чем неуклюже влезть в автомобиль, что казалось, его придётся уговаривать.
— Нужно дверцу захлопнуть, — пояснила я, но видя, что Сенешаль не понимает, что от него требуется, перегнулась через него и захлопнула дверцу сама. Получилось очень неловко: рохиррим заполнил своей мощной фигурой почти весь салон, и мне пришлось прижаться к нему, чтобы это сделать.
Оробев от пусть и секундной, но столь тесной близости, я вставила ключи в замок зажигания и завела мотор. Двигатель утробно заурчал, отчего Эйомер уставился на меня так, словно я готовилась вздёрнуть его на дыбе. Нет, ни страха, ни ужаса в его глазах не было, скорее ярость от того, что сам согласился на подобную затею.
— Клянусь, она не кусается, — брякнула я, поворачивая руль. — И я тоже.
— Зато я могу, — хрипло ответствовал он, вцепившись в сидение, когда, дав прогреться двигателю, я плавно отъехала от сарая. — Помнишь, о чём я тебя предупреждал?
— Спасибо, на память не жалуюсь.
И очень хорошо помню, как мечтала утром о мести. Искоса наблюдая за тем, как Сенешаль то краснеет, то бледнеет и мужественно скрипит зубами, я отлихачила по двору целых три круга, прежде чем загнала машину в любезно предоставленный амбар. Душу переполнял детский восторг от невинной шутки, сменившийся паникой, когда он, выбравшись наружу, смерил меня убийственным взглядом.
— Ты ведь нарочно это сделала?
Надо же, какой сообразительный!
— Ну должен же мой стальной конь размяться, — стараясь не показать страха, я с сожалением заперла автомобиль и протянула Эйомеру брелок с ключами. Всё равно ведь отберёт, так зачем провоцировать лишнюю ссору? — А то форму потеряет.
— Ещё раз позволишь себе такие шуточки, — схватив за руку, он резко притянул меня к себе, очевидно пытаясь запугать не только своим ростом, но и недюжинной силой. — То я…
— Знаю-знаю! — пытаясь вырваться, перебила я. — Укусишь, ты же уже предупредил.
Похоже, растерявшись, Эйомер ослабил хватку, и этого мне было достаточно, чтобы, освободившись, выскочить во двор. Вышел он за мной уже вполне величественной походкой, а в следующую минуту я поняла свою очередную ошибку: напуганный рёвом невиданного зверя — автомобиля конюх поспешно запер амбар. В отчаянии топнув ногой, я под первыми струями дождя поспешила к ведущим во дворец ступеням. Было тошно смотреть на высыпавших на площадку воинов, которые с восхищением приветствовали своего совершившего подвиг мужества и бесстрашия Маршала. Вот чёрт, если бы любой мальчишка из моего мира узнал о том, что прокатиться на автомобиле это геройский подвиг, то веселился бы по меньшей мере час.
========== глава 5. Скупой дождь, белые цветы ==========
Отправившись назад к Эйовин, я несколько часов просидела с ней у постели Тэйодреда: он то затихал, так что его дыхание едва было слышно, то, наоборот, начинал бредить и метаться в постели. Несколько раз его приходилось держать, чтобы не разошлись швы, наложенные на глубокую рану на груди, но он так метался, что несмотря на все наши усилия из нее всё равно сочилась кровь. Ближе к ужину пришёл Эйомер, и тогда мы смогли отправиться в главный зал, чтобы помочь служанкам накрыть столы. Расставляя принесённые из кухонь подносы с хлебом, я с интересом наблюдала за тем, как Эйовин командует прислугой, первая пробует горячее рагу, распоряжается зажечь свечи и решает, какое вино подать. Казалась, она способна предусмотреть любую мелочь и знает о каждом нюансе, а ещё улыбается, словно совсем не устала, словно может успеть сделать сотню дел одновременно. Я бы никогда не смогла так держаться в подобных обстоятельствах, а она была настоящей королевой в своём маленьком королевстве.
Вскоре в центре главного стола сел Конунг, по правую руку от него тут же устроился Грима, место слева заняла Эйовин. Поговорив немного с дядей, который односложно отвечал на самые простые вопросы, она поманила меня присесть рядом, но, чувствуя себя лишней, взяв с одного из столов кусок нарезанного, тёплого хлеба, я поспешила обратно в покои Тэйодреда. Там всё ещё находился Эйомер, он что-то тихо говорил, сидя в изголовье постели брата. Не решившись его тревожить, я устроилась на подоконнике высокого окна, которым заканчивался коридор. Хлеб был вкусным, совсем не такой, как дома в супермаркетах, и всё же именно сейчас мне очень хотелось домой, к родителям и брату. Чувствуя себя попрошайкой, которой даже голову приклонить негде, прижавшись лбом к холодному стеклу, за которым всё ещё бушевала гроза, я снова пыталась понять, каким образом оказалась в Эдорасе. Как теперь быть, когда жизнь так стремительно изменилась? Что мне делать здесь, где я для всех чужая? Где нет ни одного близкого человека, где всё иное, где вот-вот разразятся кровавые битвы, от которых некуда спрятаться. Я не трусиха, и прятаться не собираюсь, и всё же готова ли взмахнуть настоящим мечом и сразиться не на тренировке, а в реальной жизни? Готова ли убить орка или дикаря? Смогу ли быть такой сильной, какой виделась себе ещё сегодня утром? Всего полдня прошло, но эти часы казались целой вечностью: здесь не звонили телефоны, не было электричества и интернета, никто не пользовался дезодорантами и духами, а воздух без выхлопных газов был невероятно чистым и сладким, ну это, разумеется, вдали от пришедших с тренировок воинов и отхожих мест, в одно из которых меня водила Эйовин. Знаю, нужно быть сильной, но страх липкими щупальцами проникал в сердце, неизвестность и одиночество пугали до слёз, которые никак не удавалось сдержать.
— Лютиэнь?
Вздрогнув, я подняла голову и, смаргивая с ресниц солёную влагу, удивлённо взглянула на Эйомера.
— А кто с Тэйодредом?
— Сестра только что прошла к нему.
Надо же, я и не заметила.
— Не плачь, — попросил он, неожиданно заключая моё лицо в ладони и стирая большими пальцами дорожки слёз. — Не нужно этого делать.
— Не хочу быть никому обузой, — не в силах увернуться, я тонула в проницательном взгляде его серо-зеленых глаз. — Не хочу причинять трудности своим присутствием.
— Как-нибудь справимся, — пообещал он, наклоняясь и на миг прижимаясь лбом к моему лбу. — Со всем справимся, просто верь в это. И не реви.
Прежде чем я сумела что-либо понять, Эйомер уже отстранился и направился к главному залу. Со мной остались лишь окутывающий горьковато-терпкий запах его кожи и тепло от ласковых прикосновений. Недоумевая, что это сейчас было, я спрыгнула с подоконника и поспешила предложить свою помощь Эйовин. Вместе мы вновь обтёрли её кузена влажной тканью и несмотря на явное сопротивление укутали в одеяло.
Ближе к полуночи измученная Эйовин уснула на скамье у камина, я же продолжала сидеть на краю постели, внимательно вглядываясь в заострившиеся черты Тэйодреда. Даже невооружённым взглядом было видно, что его состояние стремительно ухудшается, жар кажется отступил, но большого улучшения это не принесло, лишь лихорадочный румянец сошёл с небритых впалых щёк. Собственное бессилие и невозможность помочь единственному сыну Конунга угнетали, но волшебницей, способной творить чудеса, я не была, а потому оставалось лишь дежурить у его постели, наблюдая за тем, как болезнь стремительно превращает могучего воина в тень. Будучи маленькой, я любила по вечерам забираться на колени смотревшего новости отца, а потом докучала матери одним и тем же вопросом: «Почему гибнут солдаты? Зачем все эти войны? Какой в них смысл?» Афганистан, Югославия, Ирак, Сирия. Будет ли конец бессмысленным кровопролитиям? Она отвечала однозначно: всегда есть тот, кто жаждет получить тотальную власть, подчинить всех и вся своей воле, контролировать каждое действие подчинённых, порабощённых государств, и есть тестостерон — гормон, заставляющий мужчин искать опасность, кровавые драки и стычки. Война — один из немногих источников выплеска гормонов в нашем мире, в котором мужчины зачастую потеряли роль воина, но не потеряли потребности им быть.