Страница 62 из 88
— Ох и туго же придётся господину Боромиру! — всплеснула руками оглядевшая меня с ног до головы Ранара, едва к ней вернулся дар речи. — Теперь, после такой-то славной Победы, наши витязи жениться захотят, невест будут себе искать, а у него тут такая голубка на выданье! Я надеюсь, не каждый встречный и поперечный знает о твоих выходках? Иначе распугаешь всех женихов, кто же захочет на воинствующей девице жениться?
— А у меня уже есть жених, — отложив гребень, я наивно захлопала ресницами, стараясь не рассмеяться от забавного удивления, отразившегося на лице оторопевшей служанки. В самом деле, прежде я об этом не задумывалась и в своём мире назвала бы Эйомера бойфрендом, в которого без памяти влюблена, но на самом деле, ведь здесь он — жених, и даже успел предъявить свои брачные права, хотя очень не хочется называть так грубо те чудесные, полные нежности и страсти ночи, что были у нас в Медусельде.
— Ты же уверяла, что нет никого?! — уперев руки в бока, подступилась Ранара. — Или обманывала меня?
— Говорить не хотела, — смутившись от нахлынувших воспоминаний, я надела мягкие тряпичные туфли с кожаной подошвой. — Мы в ссоре тогда были, а теперь помирились.
— Помирились значит? Небось один из этих роханских дикарей? А господину Боромиру известно об этом?
— Пока нет, — от одной мысли о том, как «обрадуется» мой опекун новости о роханском зяте, перехватило дыхание. Надеюсь, дальше скандала дело не пойдёт. — Но уже скоро он будет поставлен в известность.
— Что-то ты побледнела, девочка, — не преминула блеснуть наблюдательностью Ранара. — Жених-то твой поди нравом не лучше вашего Сенешаля, если так дулся на тебя, что не соизволил прежде объявить о том, что вы помолвлены?
Не в бровь, а в глаз бьёт. Натужно кашлянув, чтобы скрыть истерический смешок, я поспешила к двери: ведь не зря так наряжалась, а чтобы во время ужина покрасоваться в чудесном платье перед своим норовистым жени… нет, язык не поворачивается…, не готова я ещё к подобному развитию событий. Перед возлюбленным.
Похоже, Ранара была той ещё беспокойной наседкой и своих цыплят-дочерей ей было мало, не слушая никаких возражений о том, что сама найду дорогу, она проводила меня в обеденный зал и с подозрительно сладкой улыбкой пообещала заглянуть перед сном, чтобы удостовериться в том, что у меня всё в порядке. Это что же, ещё один намёк на дикарское поведение рохиррим? Придёт проверить, чтобы мне некий жених не досаждал? Интересно знать, где это местная прислуга понабралась такого снобизма и чувства собственного превосходства? Впрочем, я тоже хороша и выучила же слово «прислуга»! Ведь с детства привыкла обслуживать себя сама и считала социальное равенство нормой жизни, а привилегированных господ, которые не могут сами себе чай заварить и шнурки завязать — напыщенными придурками. Надеюсь, в этой реальности хотя бы рабства нет? Иначе придется устраивать революцию, а мне пока лень. Орки, тролли и прочие оппозиционеры не считаются — пусть творят, что хотят, пальцем не пошевелю, чтобы разобраться в их тёмных нравах.
Немного растерявшись от громких разговоров, смеха и игры волынщика, догадываясь, что витязи уже начали отмечать свою победу, я заметила, что сидящая за главным столом рядом с братом Эйовин оставила рядом с собой место для меня. Но как бы ни чудесно было находиться рядом с ней, а пришлось идти к заметившему моё появление Боромиру. Иначе вдруг опекун решит, что я проявляю к нему неуважение? И, разумеется, ему нет никакого дела до того, что под насмешливым взглядом его младшего братца я чувствую себя нашкодившим котёнком, которого вот-вот ткнут носом в мокрое пятно на ковре. Старательно не отрывая взгляда от своей тарелки с тушёным в пряностях мясом и слушая долгие речи Арагорна и Гэндальфа, над которыми то и дело подшучивал бывший сегодня в ударе Пиппин, я успела также отдать должное тому, что в Цитадели подают отменное вино: густое, как мёд, и сладкое, словно ягоды малины. Или это не вино вовсе, а сваренный напиток вроде глинтвейна? Однако всё же изрядно креплёный: нескольких глотков оказалось достаточно, чтобы почувствовать, как возвращается приподнятое настроение, подмигнуть державшемуся слишком чинно Хаме и, округлив глаза в ответ на его удивлённый взгляд, скромно потупиться, когда с подозрением нахмурившийся Эйомер принялся делать какие-то знаки Боромиру. Тот спешно забрал мой кубок, велев одной из служанок заварить чай, и, к сожалению, на этом дегустация алкоголя была закончена. Вот же как обидно! Это что же получается? Мужчинам можно во всю горланить и веселиться, а коли ты девушка, то сиди скромненько и, по возможности, изображай из себя ангела? Желание высказаться по поводу вопиющей несправедливости было невероятно сильным, но всё же пришлось смолчать, иначе Фарамир обязательно ухмыльнётся, напоминая, что был прав сегодня днём, а я ему такого удовольствия в жизни не предоставлю. Не знаю, что нашла в нём Эйовин, вот меня определенно пугает этот проницательный зелёный взгляд, словно младшему сыну Дэнетора известны все тайны, которые только существуют на земле.
Решив, что всё же лучше не привлекать к себе ненужного внимания, я снова уткнулась в свою тарелку, ведь что ни говори, а полевая кухня последних недель порядком опостылела, и возможность спокойно вкусно поесть казалась сейчас просто уникальной. Как и послушать появившегося вскоре менестреля. Из-за смешения нескольких языков полностью понять, о чём он поёт, не получилось, и всё же внимать глубокому сильному голосу было приятно. Стоило закрыть глаза, как перед внутренним взором возник отец: он, конечно, не был таким искусным певцом, но всё же любил напевать в душе или на кухне, когда помогал маме готовить завтрак. Прежде я так любила эти минуты, что сейчас невольно навернулись слёзы, и захотелось остаться одной, подальше от шума веселящихся, пирующих витязей, запаха свечей и мраморных чёрных колонн богато украшенного зала. В конце-концов это их праздник, их победа, свобода их земли, а мне уже никогда не вернуться домой. Остаётся лишь привыкать к местным нравам и обычаям, наступая на горло своим привычкам, становясь такой, какой меня хотят видеть, а не такой, какая я есть на самом деле. Кого вообще волнует то, какая я? Главное, чтобы была послушной и не мешалась под ногами, чтобы на любое требование склоняла голову, проявляя покорность, а стоит сказать хоть слово поперёк, как тут же осадят, начнут упрекать и учить жизни вздорную девицу. За время прибывания в Арде я нахлебалась этого по горло и пока держалась только на вредности и желании оставаться при своём мнении, но сколько я ещё смогу сопротивляться в этом мире мужчин, в котором женщина играет столь малую роль, что нужно ещё очень исхитриться, чтобы рассмотреть, в чём она заключается?
— Лютиэнь, тебе не по душе слова песни? — сжавший мою ладонь Боромир в очередной раз удивил своей внимательностью и способностью замечать перемены в чужом настроении. Когда только успел, если участвовал в застольной беседе и, кажется, даже не смотрел в мою сторону? — Если хочешь услышать что-то другое, только скажи.
— Нет-нет, всё хорошо, я просто слишком устала, — сморгнув солёную влагу, мне удалось изобразить на лице мягкую улыбку, которую он ожидал увидеть. — Будет слишком большой грубостью, если я покину ужин?
— Разумеется нет, ты можешь идти.
Благодарная улыбка получилась более искренней, а вот лавировать между витязями, которые пользовались тем, что официальная часть с тостами окончена, и можно сесть не по чинам, а к друзьям, было трудно. Воздух в коридоре оказался прохладнее и свежее, чем в обеденном зале, и накатившую хандру как рукой сняло. В конце концов, у меня больше нет поводов для ссор с Эйомером, и это главное, а на остальной патриархат можно просто закрыть глаза, что мне с него в самом деле? Ничего не изменишь, революцию не устроишь, да и феминизмом я никогда не страдала; так стоит ли сейчас переживать из-за того, что невозможно сдвинуть, как и Туманные Горы? Разве что новый Балрог проснётся. Такие мысли заставили рассмеяться и, отбросив за плечи чёрные кудри, направиться к лестнице. Прежде я стремилась выпрямить волосы, но здесь непослушные локоны, кажется, считаются чуть ли не главным моим украшением, и, пожалуй, это очень приятно, если не задумываться о том, что местные витязи просто такие жирафы, что с высоты своего роста их первыми и замечают, а вот заглядывать в лицо девице, беспардонно пялиться считается неприличным. Хлопнувшая внизу дверь заставила свернуть с верхней площадки в освещённый факелами коридор и поторопиться к своей комнате. Всё-таки, несмотря на вернувшееся хорошее настроение, сталкиваться сейчас ни с кем не хотелось, ведь каждому живому существу иногда нужно побыть наедине с собой, особенно после долгого похода, проведённых у костра ночей и многотысячного гула голосов. Конечно, я привычна к большим шумным сборищам, но то были любимые ролёвки в родном мире, а вот свыкнуться с тем, что пришлось за столь короткое время пережить в Средиземье, ещё только предстоит; ведь одно дело мечтать о великой сказке, а совсем другое понять, что способна убивать, пусть даже и орков. Раздавшиеся за спиной шаги заставили испуганно вздрогнуть и припомнить выговор Эйомера о том, что не пристало девушке проявлять беспечность, когда вокруг полно подвыпивших витязей. В самом деле, нужно не размышлениям придаваться, а шевелиться быстрее, если не хочу нарваться на поползновения какого-нибудь набравшегося вина или эля Дон Жуана. Вариант спасаться бегством показался самым разумным, но, похоже, уже было слишком поздно, однако свернуть за поворот и спрятаться в тени колонны, чтобы рассмотреть своего преследователя, я всё же успела. Показавшаяся в пляшущем свете факела рослая фигура удивлённо оглядывающегося воина заставила радостно улыбнуться и торопливо оправить украшавшие лиф нового платья ленты.