Страница 42 из 88
Устремив туда взгляд, я в последний раз выхватила глазами фигуру что-то выкрикнувшего на рохиррике Эйомера: он был бесстрашен и первым на Огненоге рванул к разворачивающим свои ряды, загораживающимися щитами оркам.
Бесстрашен.
Бесстрашен, когда конь копытами разнёс в щепки щит коренастого орка, когда копьё пронзило короткую шею врага.
Бесстрашен, когда, не оглядываясь, зная, что его воины следуют за ним, принялся мечом прорубать себе дорогу, снося без счёта головы врагов.
Бесстрашен в своей доблести и силе.
Я буду под стать. Я сумею. Я справлюсь. Иначе разве пара я ему, разве имею право на его любовь?
Прежде я только слышала о мгновениях, таящих в себе часы, и о часах, пролетающих за одно мгновение, но сегодня испытала эту удивительную способность времени в полной мере. Прошла, кажется, всего секунда, а мы с Эйовин и Мерриадоком хоть и находились в ряду, замыкающем войско Марки, уже оказались в самой гуще беснующихся орков. Вокруг, со свистом рассекая воздух, летели стрелы, сталкивались с металлическим звоном мечи, ржали раненые кони, стоял сливающийся воедино гул; мы же, в начале растерявшись, лишь озирались, уворачиваясь от сражающихся. Оцепенение прошло очень быстро: выхватив из ножен меч, удерживая поводья понёсшей Талы, я лишь краем глаза увидела, как подруга вместе с хоббитом сражаются, отбиваясь от пытающихся приблизится к их жеребцу орков. Самой мне повезло меньше: Тала при виде пожара, объявшего одно из деревянных орудий, и тел погибших воинов взбрыкнула, и, не успев даже вскрикнуть, я упала на землю у самого огня, в кровь разбив ладони и слыша в ушах звон и ржание ускакавшей прочь кобылы. Потянувшись за выпавшим мечом, я едва успела сконцентрироваться и увернуться от ятагана спешащего к месту моего падения орка. Он бился отменно, мне с трудом удалось, парируя его удары, подняться с колен. Наша схватка была долгой, враг играл со мной, словно кот с мышью, я же пыталась не подпустить его слишком близко, заставляя быстрее двигаться одеревеневшее от холода тело. Впрочем, стоило ятагану скользнуть по моей руке, как адреналин унес и усталость и неуместную заторможенность. Радуясь, что прочные, тяжёлые наручи уберегли от ранения, я перешла в нападение и уже вскоре сумела попасть мечом противнику под рёбра. Когда на его губах появилась пена чёрной крови, желудок мой свело от приступа мучительной тошноты, но на подобную слабость не было времени: мстить за убитого нёсся более свирепый и высокий орк, отбиться от которого удалось с большим трудом.
Наконец, он был мёртв, и, получив небольшую передышку, отирая меч о его плащ, я оглянулась, но Эйовин и малорослика поблизости видно не было. Пожалуй, это и хорошо, что они сумели уйти и избежать западни, в которой оказалась я сама: Конунг со своим войском сумел смять орков и оттеснить их к стенам Минас-Тирита, но те из тварей, что, бросившись при атаке рохиррим врассыпную, уцелели, теперь пытались собраться единым отрядом; мне же выпало сомнительное удовольствие оказаться на их пути, точнее, быть ими окруженной со всех сторон. Именно сейчас вспомнились слова Эйомера о том, что, оказавшись в самой гуще битвы, я захочу лишь одного — спрятаться, укрыться в любой щели, лишь бы избежать боли и неминуемой смерти. Он был прав. Прав! Панический страх и желание исчезнуть, сбежать, испариться были невероятно мощными, они проникли в каждую клетку уставшего, измученного тела. Вот только бежать было некуда. В панике озираясь, я тем отчётливее это понимала, чем безумнее, страшнее скалились отвратительные рожи стремительно приближающихся орков. Они разорвут меня. И не будет больше Медусельда, конюшен, кухонь, полей, вышивания гобелена вместе с Эйовин, тёмных ночей и тихого стука в дверь. Прощай, Эйомер, надеюсь, ты не найдёшь моего тела!
С усилием сглотнув, понимая, что всё, надежды нет, что не готова к подобному, я сжала рукоять меча, и лишь на миг прикрыв глаза, чтобы вспомнить улыбку мамы, которая когда-то давно привела на первую в жизни ролёвку, схлестнулась с толстым одноглазым монстром. Он был невероятно силён, но сумел вывести меня из себя ехидными насмешками так, что после нескольких выпадов и обманных ударов мне удалось снести с плеч его лысую голову. От чрезмерных усилий мои мышцы горели огнем, но на отдых не было даже секунды — на месте лысого уже возник новый орк, на этот раз тощий, но достаточно рослый, и пришлось, с трудом отбиваясь от бешенного натиска, искать брешь в его разномастных доспехах. Лишь тонкая трещина в его нагруднике, но мне её хватило, чтобы нанести решающий удар, одновременно уворачиваясь от лап жирного тролля. О Боже, они и их с собой притащили?! И почему я об этом раньше не слышала? Где там у этой тупиковой ветви эволюции слабое место, и почему он до сих пор не окаменел? Подхватив с земли булыжник и что есть силы запустив им в голову противника, я залюбовалась тем, как, падая, он картинно завалил сразу трёх бранящихся орков. Одновременно нашла ответ и на свой вопрос: сквозь заволакивающее небо густое серое марево пожарищ и тумана не пробивался ни один солнечный луч, вот почему эта горная нечисть разгулялась. А ведь тут кто и покруче есть. От пронзительного, тонкого, но очень мощного крика заложило уши, и захотелось упасть на землю, накрыв руками голову, но я не могла — очередной орк взмахнул своим залитым кровью ятаганом, и пришлось отбиваться, стараясь не думать о том, чья она. Назгул напугал своим появлением не только тревожно заржавших вдалеке лошадей, но и орков: похоже, они всё же побаивались этой крылатой твари, потому что снова попытались броситься врассыпную. Правда, через несколько секунд опомнились и озверели, кажется, ещё больше. Отбиваясь сразу от троих противников, отчётливо осознавая, что теперь мне точно не справиться, но упорно продолжая уворачиваться от их ударов, я уже с трудом различала, что происходит вокруг: дурацкий тяжёлый шлем наехал на самые глаза, а поправить его не было никакой возможности. Что-то изменилось, я чувствовала это, и дело было не в ужасающих воплях очередного ящера, а в поведении орков, которые, кажется, торопились поскорее расправиться со мной и били с такой силой, что мне едва удавалось устоять на скользкой от крови траве. В какой-то момент, не сумев отбить удар ятагана, уворачиваясь от стремительно приближающегося зазубренного кривого клинка, я просто рухнула вниз. Доспехи громко и противно звякнули от столкновения с землёй, край шлема, словно противореча своему предназначению защищать, больно впился в шею, но хуже этого были звенья кольчуги, врезавшиеся сквозь тонкое сукно рубахи в кожу на плечах и груди. Как глупо, что в последние секунды жизни мысли в голове вертятся вокруг подобных мелочей, а пальцы всё ещё пытаются удержать рукоять меча. Разве не должно мне сейчас, как показывают это в кино и описывают в литературе, видеть лучшие, самые счастливые моменты из прошлого? Хочу снова получить кубок на весеннем турнире, быть маленькой и помогать брату украшать рождественскую ёлку, и получить хотя бы один, самый короткий поцелуй Эйомера. Разве этого так много? Тогда почему, затмевая все остальные чувства, меня не отпускает физическая боль? Какого хрена эти орки тянут? Будь они прокляты! Сумев сжать рукоять ставшего невыносимо тяжёлым меча, я попыталась приподняться, чтобы осмотреться и понять, наконец, что происходит, и именно в этот момент чьи-то сильные руки рывком подняли меня на ноги, а над головой раздался знакомый мужской баритон.
— Жив, мальчик? Я уж испугался, что не удастся пробиться к тебе вовремя. Как же тебя так угораздило?
— Лошадь сбросила, — только теперь вспомнив о своей Тале и от души надеясь, что строптивица уцелела в этом жутком месиве, с трудом подняв голову, сквозь узкую прорезь глазниц шлема я взглянула на своего спасителя.
Боромир. Собственной персоной. Как же я рада, что он жив и тогда, и теперь!
— Стой-стой, — витязь крепче ухватил меня за руку, когда ноги стали отказывать от усталости и от зрелища усеянного трупами бескрайнего поля: битва кипела во всю, в двух шагах от нас воины Маршала Минас-Тирита добивали оказывающих бурное сопротивление орков, да и дальше, сколько хватало ограниченного шлемом взора, шла ожесточённая схватка. — Мне казалось, Марка прислала нам на подмогу бывалых вояк, откуда такой юнец затесался?