Страница 27 из 88
— Ты сразу заметил меня? — догадка была столь неожиданной, что остро кольнуло в сердце. Неужели Эйомер видел, как я бьюсь с орками, и не приблизился, чтобы ещё тогда за шкирку вытащить из сражения? Конечно, я бы не хотела, чтобы он это сделал, и наверняка оказала бы сопротивление, и всё же от одной мысли о безразличии стало горько.
— Нет, тебя увидел Конунг. Его удивило, откуда на холме столь невысокий воин, ведь гном был рядом с нами. Когда мы сумели пробиться к тебе, ты уже и сама справилась с противником. Думаешь, что я чувствовал, видя, как он вцепился тебе в горло, и не успевая приблизиться, чтобы удавить мерзавца? Считаешь, у меня нет души, и мне не бывает страшно? Понимаешь ли ты, что я готов был убить тебя за то, что ты заставила меня испытать?!
— Правда? — от осознания того, что Эйомеру было не всё равно, душа наполнилась восторженным ликованием; развернувшись в его руках, я совершила самый странный поступок в своей жизни на тот момент: потянувшись вверх, прижалась щекой к его небритой, частично сокрытой шлемом щеке. В глазах витязя зажглось удивление, пробормотав что-то гортанное, он крепче обхватил меня рукой и коснулся губами лба. Так просто, и в то же время так нежно. Всё, что мне было нужно в тот момент, к чему я стремилась: человеческое тепло. И всё же гораздо больше: Эйомер стал дорог мне, чем сильнее он отталкивал своей грубостью, тем больше я стремилась к нему, как мотылёк на огонь. Его ласковое прикосновение заставило почувствовать себя такой счастливой, такой лёгкой и невесомой…
— Всё равно накажу.
— Я не по этому…
— Знаю.
Ну вот, опять всё испортил, как же хочется порой опробовать мамину сковородку о чугунную рохирримскую голову, но сковородки тут нет, да и не готова я заняться рукоприкладством, вдруг сдачи даст? Гордо вздёрнув носик, я отвернулась, только теперь заметив, что мы выехали на живописную зелёную террасу, в самом конце которой виднелась высоченная Стена Врат. Совсем не такая, как в фильме Джексона: массивнее и сложена из плит светлого, похожего отсюда на мрамор камня. Из сторожевого поста навстречу ехавшим впереди Хаме, Конунгу и Арагорну вышли стражники, они радостно приветствовали наш отряд и просили поскорее отправляться в крепость — разведчики доложили о движущихся к Крепи разрозненных отрядах орков. Поёживаясь от того, что Эйомер направил Огненога вперёд и стал уточнять подробности об орках, я почувствовала себя спокойнее, лишь когда отряд двинулся по плато, а потом по узкой насыпной плотине выехал на наклонную дорогу, ведущую к Башне. Захваченная величием Горнбурга и суровостью открывшегося горного пейзажа, я и думать забыла о том, чтобы злиться на уверенного в своей неотразимости Эйомера.
Мы узкой цепочкой по насыпной плотине добрались до скалы и поднялись к Башне. Стоило въехать в ворота, как я увидела спешащую к нам навстречу бледную взволнованную Эйовин и заёрзала в седле, требуя чтобы Сенешаль опустил меня на землю.
— Ещё раз твоя подопечная решится помериться силами с орками, я лично её выпорю, — предупредил сестру Эйомер, когда я спряталась в её объятиях.
— Пороть нужно тех, кто думает, что девушка не может желать защитить своих близких и свой дом. — неожиданно парировала рохирримка, с сочувствием касаясь ссадины на моей скуле.
— Вот как? — склонившись над нами, усмехнулся её брат. — И давно вы сошлись во взглядах? Я вас обеих запру под замок, чтобы хорошенько подумали о речах, которые слетают с ваших губ.
— Это и есть наказание? — поинтересовалась я, прежде чем Эйовин потянула меня прочь, окинув его осуждающим взглядом.
— И не мечтай так легко отделаться, — спрыгнув с коня, Сенешаль поспешил к Гамлингу, который уже беседовал с Тэйоденом и докладывал ему о количестве способных держать оружие в руках воинов в крепости.
— Не стоит злить Эйомера, он вспыльчив, но довольно отходчив, если дать ему остыть, — посоветовала мне Эйовин и тут же принялась упрекать. — Ты могла меня хотя бы словом предупредить? Хоть представляешь, как я испугалась, увидев пустое седло Талы?
— Прости, прости меня, пожалуйста, — виновато улыбнувшись, я вздохнула с облегчением, узнав, что кобыла не заплутала и послушалась меня, лишний раз доказывая, как разумны животные. — Просто времени совсем не было.
— В следующий раз найди его, — велела девушка, и мне не оставалось ничего иного как, кивнув, последовать вслед за ней в крепость.
Дел у нас было так много, что казалось им не будет конца: сначала мы разместили женщин, детей и стариков в одном из залов крепости, потом пришёл приказ Конунга перевести их в убежище, скрытое в горном ущелье. Всё это заняло несколько часов, во время которых приходилось то и дело подбадривать тревожащихся матерей и успокаивать плачущих малышей, распорядок дня которых был донельзя нарушен за последние двое суток, а обстановка в убежищах совсем не нравилась. Конечно, в просторном, озарённом солнечными лучами зале было уютнее и веселее, чем в плохо освещённой дымными факелами пещере, в которой отдохнуть можно было только на соломенных матрасах. Все объяснения о том, что здесь безопаснее, не были услышаны. Между тем, нам ещё предстояло проследить за тем, чтобы для всех приготовили сытный горячий обед, а в ущелье была отправлена часть привезённой с караваном провизии. После общения со стряпающими на кухнях женщинами мы посетили палаты исцеления, где находились раненные в схватке с орками воины. Там ещё час ушёл на помощь целителям, промывание ран и накладывание повязок, и там же я смогла обмотать разбитые запястья узкими полосками льняной ткани. Ссадины от лопнувшей на них коже саднили, но обращать на это внимание не было времени, как и на боль в ушибленном ребре и ноющих мышцах. Напротив, торопясь выполнить поручения Эйовин, целителей и поварих, я забывала о том, как сильно устала. Стоящие в крепости хаос и суета нагоняли, если не панику, то что-то сродни ей.
Спеша на кухни с травами, которые велела заварить для раненных одна из целительниц, я увидела, как во внутреннем дворе витязи надевают латы на совсем зелёных мальчишек. Значит, сегодня сражение, значит, никаких отсрочек. Хорошо, что Эйомер не отобрал меч, из пещер я ускользнуть сумею. Где разумность Конунга и его племянника? Почему я должна отсиживаться в убежище, в то время, как биться будут вчерашние дети, которые не умеют держать в руках оружие? Разве не доказала я сегодня, что на меня можно положиться, что не подведу в бою? Так нет, оказывается, мой поступок — упрёк чести Витязей Рохана, а вот сейчас давать мечи в руки мальчишкам, которые с трудом их удерживают, это интересно, как называется? Изыски благородства? В гробу я видала такое благородство! А гробов после сегодняшней ночи будет много, от одной мысли об этом стынет кровь в венах, а не от угроз Эйомера наказать. Пусть наказывает, но сначала я отправлю на тот свет, как минимум, с десяток орков. И вот, если сама выживу после этого, тогда пускай делает, что хочет: хоть орёт, хоть руки распускает. Не маленькая — выдержу.
Стоило вспомнить о Сенешале, как мысли приняли совсем иной оборот, сердце сладко заныло, а в животе предательски запорхали бабочки. Нет, я не есть хочу, булочка с чаем за время хлопот мне всё же перепала, нет, бабочки действительно запорхали. Как бы я не пыталась уйти от очевидного, но нужно признать, сердце оглушительно колотится, когда рядом оказывается Эйомер. Он мне нравится до дрожи в пальцах, и не важно: ругается, злится или просто отчитывает за очередную, как ему кажется, провинность. Конечно, гораздо приятнее, когда обнимает, как прошлой ночью или сегодня днём, пока вёз в крепость, но суть не в этом, суть в том, чтобы быть рядом, смотреть в мужественное волевое лицо, чувствовать его силу и кипучую энергию. Вот только вряд ли подобное понравится брату Эйовин, который наверняка сочтёт меня глупым втюрившимся в него ребёнком, от которого лучше держаться подальше. Впрочем, нужно держаться на приличном расстоянии от Эйомера, он не испытывает ко мне никаких чувств кроме, возможно, жалости, да и мне самой безответная любовь вряд ли много счастья принесёт. Одна, в чужом мире, я и так не знаю, что с собой делать; разве сможет сердце найти свой дом, как говорил Гэндальф, если рохиррим его разобьёт? Станет только ещё хуже, чем сейчас, а хуже, как мне кажется, уже некуда. Как же хочется домой, в колледж и на тренировки, чтобы главной проблемой была сдача тестов и лабораторок, а не нападение обезумевших от ярости орков. Что я вообще делаю в этой мрачной крепости, в коридорах и залах которой гуляет лютый сквозняк, и слышен гул мужских голосов? Почему я не с мамой готовлю ужин для отца и брата, а спешу на кухни, где вместо газовой плиты — очаг с дровами, чтобы заварить пучок остро пахнущей травы?