ПарМА. Проклятая колода

"Прощай, Морши! Пусть твоя душа обретет свой рай, где никто не сможет разлучить тебя с любимой. Прощай и прости. И ты прости, Мирра. Почему-то мне кажется, ты знала, чем всё закончится. Знала гораздо больше, чем захотела рассказать. Впрочем, ты, наверное, думала, что у нас ещё будет время. Но ты указала направление, а уж преодолеть путь — моя задача. Прощай, и будь счастлива там, за Гранью. Прощай, брат Сельс. Ты уже никогда не сваришь своего антипохмального зелья, но Морши на тебя не в обиде, ему уже тоже не надо. И вы прощайте, хранители святыни, которую защищали своими жизнями, но так и не смогли уберечь. Прощайте и простите. Я не смог вас защитить, но я отомщу. Обещаю".

Тимур вдруг обнаружил, что по щекам катятся слёзы, и резко развернувшись, пошёл прочь от не прогоревшего костра, от всех собравшихся вокруг него людей… Ему, причине всех бед, среди них нет места.

Добравшись до озера, он уселся на край мостков и замер, ссутулившись и низко склонив голову. В душе образовалась звенящая пустота. Как будто кто-то, щелкнув рубильником, выключил все чувства и эмоции. Может, оно и к лучшему? В бою с Картежником ненависть и горячность будут только мешать. Так что тысячу раз были правы Сэт с Блейкомом, когда не дали сразу отправиться вслед за подлым убийцей. Но сейчас… Сейчас он готов.

Мостки скрипнули под чужими шагами, рядом присел Дашед.

— Ты почему убежал?

Тим пожал плечами. Чтобы объяснить, понадобится слишком много слов, а он пока не в состоянии строить связные предложения.

— Я слышал, вы завтра идете на бой с Картежником? — продолжал парень.

Тим снова кивнул.

— Я с вами!

Цой повернул голову, всмотрелся в пылающее ненавистью и жаждой мести лицо хранителя, отрицательно качнул головой.

— Твоё место здесь, — ответил он. Голос прозвучал хрипло и безжизненно, как будто за несколько часов молчания он разучился говорить.

— Я должен отомстить! — почти выкрикнул парень.

Тимур вздохнул. Тот ещё мститель! От ветра шатается, в руках никогда не держал ничего, опаснее вилки, а туда же.

— Твоё место здесь, — повторил он, прогреб пятерней волосы, пытаясь сформулировать то, что понимал скорее на уровне ощущений. — Картежник — воин и маг. И сражаться с ним должны такие же, как он сам: воины и маги. Те, кто знает, как это делается. Понимаешь, мстить надо наверняка. А пойти и дать ему свернуть себе шею — в этом нет героизма.

Дашед молчал и слушал, хотя на лице явственно читалось: да что б ты там понимал!

— Ты — последний из хранителей, — зашёл с другой стороны Тим. — Если ты погибнешь, кто будет заниматься Обителью? На кого ты оставишь людей?

— У нас больше нет Локари…

— Но ведь и без Локари ты не перестал быть целителем. Ты знаешь, как лечить, как утешить. Ты нужен людям. Если ты сейчас всё бросишь и отправишься искать смерти, кто продолжит дело Благостной? Кто поддержит огонь веры в Храме Трёх?

Тимур замолчал. Дашед сопел рядом, обдумывая услышанное.

— Но Говорящий — ты, — произнёс он наконец.

— Великое достижение, — фыркнул тот. — Послушай, я не герой и не целитель. Без Локари я вообще самый обычный человек и, к тому же, чужак. Я в любом случае не смогу остаться.

Дашед не ответил, поднялся на ноги и пошел прочь. Тим смотрел ему вслед и сожалел, что не обладает даром убеждения хотя бы на уровне того же Блейкома. Он очень сильно сомневался, что смысл его слов дошёл до адресата.

На следующее утро, когда парень объявился на горизонте в самый разгар сборов, Тимур уже грешным делом подумал, что придется чем-нибудь стукнуть, чтобы следом не увязался. Но оказалось, тот всё таки внял голосу разума и пришёл попрощаться.

— Знаешь, я тут задумался, — начал он сразу после приветствия, — что сказала бы мне Мирра на твоём месте.

— И?

— Да, то же самое. Только выражений подбирать бы не стала, — он криво усмехнулся. — В общем, придётся работать здесь. Не велик подвиг, но кто-то же должен…

— Подвиг — понятие растяжимое.

— Но вы там тоже, — Дашед запнулся, не зная, как лучше сказать, — вы… отомстите. И возвращайтесь живыми.

Вслед за Блейкомом поторопился Шьед, нашедший в немногословном землянине нового героя. После того, как тот выследил Картежника, сын воеводы готов был идти за ним и в огонь, и в воду, не говоря уже о том, чтобы штурмовать какой-то там замок.

Остальные трое неспешно двинулись следом. Шли пешком. Хоть и без энтузиазма, но Тимуру с Ведьмаком пришлось согласиться, что от мотоциклов толку чуть, а потому прав был Блейком, настоявший на том, чтобы оставить транспорт в обители, под присмотром нового настоятеля.

Была ещё одна вещь, о которой Цою решили не говорить. Ночью Блейком связывался с Каримовым, нарвался на категорический запрет на поиски Картежника, от имени всей группы послал любимого шефа по всем известному маршруту и наотрез отказался возвращаться. Конечно, потом он предложил Ведьмаку с Сэтом проложить путь домой, но ответили ему даже грубее, чем сам он — Глобусу.

А Цою не сказали исключительно потому, что с этого героя сталось бы спереть у Блейкома унер и отправиться совершать подвиги в одиночку. Он и раньше-то был чересчур самостоятельным, а теперь и вообще непредсказуемый.

Не успели пройти и пары десятков метров, как дорогу Тимуру заступила Кхала. Как обычно, Цой не понял, откуда она появилась. Может, вышла из-за одного из придорожных камней, а может, материализовалась прямо из воздуха.

— Я знала, что ты будешь здесь, — сказала она, опуская приветствия.

Тимур молчал, глядя в бездонную черноту её глаз. Не то время, не то место… Впрочем, у Кхалы свои соображения.

— Идём, — она взяла его за руку и потянула в сторону. — Нам надо поговорить.

— Сейчас? — только и спросил он, отлично понимая, что вариант "в другой раз" с Кхалой не пройдет.

— Сейчас. Это важно. Я должна тебе сказать… о нём.

— Я быстро, — бросил Цой товарищам и вслед за девушкой скрылся между камней.

— Это что сейчас было? — вопросил Ведьмак, но ему так никто и не ответил.

Ступив вслед за Кхалой в прохладную тень между камнями, Тимур остановился. Она повернулась к нему, провела прохладной ладошкой по его щеке.

— Прости. Он… заставил. Я не могла сопротивляться.

Тим напрягся, вдоль позвоночника скользнули холодные пальцы страха. Ловушка? Рука сама опустилась на меч — оружие чуть ли не насильно всучил всё тот же Дашед. Мол, меч самого воителя Ши.

В ладони Кхалы блеснули… Карты?!

— Вот, — она протянула Тимуру Локари. — Он заставил забрать. И ещё это, — Кхала сняла с шеи знакомые бусы. — Ожерелье Кромбуша. Я не хотела… — девушка опустила голову, не решаясь взглянуть ему в глаза.

Тимур забрал из её рук артефакты, распихал по карманам.

— Как? — только и смог сказать он.

Кхала подняла на него глаза: испуганные, виноватые.

— Ты сердишься?

Тимур пожал плечами.

— Я просто не понимаю.

Девушка прислонилась спиной к камню, закусила губу.

— Он пришёл вслед за картой. Локари упала прямо в центре нашей деревни, во время праздника Большой охоты. Никто не знал, что это такое. Старейший попытался поднять и умер на месте… Главный охотник запретил подходить к опасной штуке. Он хотел выкинуть её, наколов на копьё, но тоже сгорел… А потом пришёл чужак, забрал карту. Люди в благодарность предложили ему плату, он захотел меня. Во мне всегда была капелька Дара… меньше, чем у прабабки, но всё же… Я могла вылечить кашель, облегчить боль, ещё кое-что… Видимо, это и привлекло Картежника. Он забрал меня в этот жуткий замок и начал учить. Но я не хотела… Я чувствовала зло в нём, и боялась… Однажды, когда он куда-то уехал, мне удалось сбежать. Но он нашёл меня. Очень быстро. Потом… — девушка всхлипнула, — он ударил меня. Я упала, ударилась головой об камень и умерла…

Тимур протянул руку и погладил её по волосам. Кхала благодарно улыбнулась и продолжила.

— Он не дал мне уйти. Он вернул мою душу в тело и заставил подчиняться. Сначала я следила за Морши… Потом пришёл ты, Говорящий. Картежник сказал следовать за тобой. Я пошла. Я не могла ослушаться. Он приказал украсть у Кромбуша ожерелье. Он не объяснял зачем. Никто не объясняет ножу, зачем хозяину понадобился кусок мяса… А потом ему понадобились твои Локари. Я могла их забрать, меня ведь нельзя убить во второй раз. — Она замолчала.