Страница 8 из 77
— Если бы я сейчас был один, то слушал бы, — он порылся в одном из карманов рюкзака, — вот это.
В руке он держал коробку компакт-диска с сочно-желтой обложкой.
— О, Секс Пистолз! У тебя с собой сиди-плеер?
— Да. Главным образом потому, что украсть для него батареек не составляет труда. У меня есть, конечно, и современный девайс со ста шестьюдесятью гигами памяти, воспроизводящий лослесс-форматы, и внешний усилитель для наушников – но всю эту братию пришлось бы где-нибудь подолгу заряжать. А сидюк всё-таки 'сони', когда-то был даже дорогой – звук очень неплох.
Тут начался долгий и пристрастный разговор о наушниках, девайсах и музыке, в течение коего они свернули с проспекта в парк, спустились и вышли на набережную. Это было необыкновенное место – на протяжении километров вперед слева тянулся холмистый лесок, спускающийся к этой самой пешеходной дороге, и справа, без каких-либо преград, водная гладь москвы-реки собственной персоной.
После пыльного урбанистического душа, сия набережная, тихо и откровенно приглашающая утонуть, воспринималась как альтернативная реальность, сон, грёза. Этому также способствовала очаровательная самка человека, зачем-то никак не отпускающая его руку, с которой они сейчас говорили о чем-то общем – и это всё было чрезмерно приятно и удивительно. Он вроде бы припоминал какое-то нехитрое антропологическое объяснение, но вот именно из-за примитивности оно ему и не импонировало. Ото всех этих секундных, но чудовищно сильных переживаний у него опять опустели глаза и закончились мысли. Реальность была подлинна и восхитительна; он пересекал пространство под руку с существом-эссенцией, Богиней всего прекрасного; и в целом мире не было никаких хлопот – только посмотреть закат. Забыть всё и постигать красоту, ослепляющую разум. Это было самое важное. Всегда пустой сектор подсознания, тайный от него самого, заполнило сейчас чувство счастья.
— Юзернейм, ты слушаешь? Юзернейм?
— Извините, Света. Я слушал, но здесь так хорошо! И тут из меня будто смотрит что-то древнее, так величественно и преспокойно, и я не какой-нибудь... Я перестаю быть!... Иллюзией. Она фальшива как оболочка. Ой, как хорошо-то, матерь божья! И надо быть благодарным, всё таки... Ой! Вау! Ничего не знаю... Да и незачем, неет. Но попробую хотя бы! Знаете, Света, я всегда ничего... Ооо, зато получается настолько супер!... Что я какбы очень завершен. Почти в прямом смысле – планета слепила меня, выдувала, выжигала, отполировала и теперь фотографирует, сканирует со всех сторон, делает некую мультимерную модель, что ли?! Фантастическое что-то делает, и сразу добавляет в музей вселенной, где через меня видят и древние, и будущие... И я служу, и это большая радость. Думаю, это происходит со всеми людьми, когда они по настоящему счастливы...
Светочка своими глазами видела, что он ничего не принимал, вообще не совершал каких-либо подозрительных действий. До этого он совершенно трезво рассуждал о влиянии блэк-метала на отдельные витч-хаусовые проекты. Не изменилась даже его уверенная среднетемповая походка. И почему-то не могла она сейчас сомневаться в тех удивительнейших откровениях, что он поведал; как бы ни смущало её их спонтанное проявление. Да и было это в высшей степени чудно. Ей захотелось показать ему на экране смартфона картинку с крокодилом Геной, прямым текстом какбы вопрошающим: "наркоман штоле, сука?", но каламбурчик мог бы получиться обидный.
Юзернейм постепенно успокоился. Разговор, как это ни странно, продолжился на том же, на чём и оборвался – нечто Уайт Ринг и их первый лонгплей "Чёрная земля что сделала меня". Эйфорическая завеса и сюрреальные чувства, правда, никуда не пропали. Через время они вышли на извилистую дорожку, поднимающуюся в лес, и пересекли его снова, выйдя на большую, но не сильно загруженную улицу. Пройдя ещё немного, среди редеющих деревьев начала вдруг прорисовываться панорама города. Солнце заходило и просвечивало пористые ряды облачков градиентно, от сочно-оранжевого до нежно-розового.
Следуя дальше, деревья иссякли и обнаружилась прямо таки большая наблюдательная площадь, где даже были другие люди. Они, конечно, и по улице до этого проходили, но в количестве столь незначительном, что были незаметны. Парочка подошла к полированной гранитной ограде, и облокотившись, созерцала серо-зеленую палитру города, насыщенную синеву неба с горящей пеленою облаков, да немыслимый объем пространства замыкающийся где-то там, очень далеко, горизонтом, плотно уставленным рядами различных строений – всё-таки столица огромной страны. Полюбовавшись вплоть до самого исчезновения лениво перелезавшего на другую сторону бытия светила, они посмотрели друг другу в глаза, взялись за руки и пошли куда-то дальше.
— О чем ты думаешь?
— Гм! Наверное, в иные моменты, как сейчас, я не то что бы «думаю», а скорее предаюсь чудной форме аналитического мышления, что ли. А именно, я представляю, что какой-нибудь инопланетный разум, может даже и целый гуманоидный народец, видят этот мир из моих глаз, а я им должен объяснять, что же здесь происходит! — Света не выдержала и засмеялась. — Да, иногда это доходит почти что до фарса, но мне доставляет изрядное удовольствие! Уже много лет, и очень вошло в привычку. Так вот. Ну и сейчас я им объяснял всё про этот день, — она остановилась и согнулась от смеха, — и в частности про вас. Ибо им малопонятно, почему вы преодолеваете со мной пространство и время. Это потому, что в свою очередь, я довольно замысловато объясняю им, что вообще такое человеческие существа, каково ими быть, и в чем смысл их поступков.
Света отсмеялась:
— И что же ты им про меня рассказывал?
— Ну, прежде всего, необходимо пролить свет на неоднозначность темы. И трактовать отдельные явления можно и нужно так широко, насколько это возможно; с жителями внеземных цивилизаций надо быть ужасно объективным и подробным. Поэтому сначала, подразумевая и не конкретно вас, я так и объяснял: любая девушка, знакомясь на улице, может преследовать разные цели. С наибольшею долей вероятности такая личность будет законопослушною гражданкой и представителем того же социального слоя, что уже позволит нам поговорить, как минимум, о погоде. Таким образом можно познакомиться и общаться, например, исключительно о птицах. Вот казалось бы, всё просто и безобидно. С наименьшею долей вероятности девушка окажется сумасшедшей, но способной поддержать любой диалог, и пригласить к себе домой по какому-нибудь поводу (даже если и без – самцам-то хомосапиенсов много и не надо), а уже там вдруг огреет по затылку сковородой, привяжет к большому кресту и будет мучать, ножиком резать кожу – объясняя, что убивает так ползающих по телу насекомых, или заявлять, что занимается высоким искусством, а я лишь удостоен чести стать холстом. Но по отношению к самцам хомосапиенсов такое – редкость. Со среднею долей вероятности, а значит много чаще, под предлогом наведаться домой к хорошенькой особи хомосапиенс можно стать жертвой нескольких лиц в предварительном сговоре, и понести самые различные потери. Правда, такое предложение уединиться (и не иначе, как именно в конкретном месте) в самом же первом диалоге – у нормального самца должно непременно вызывать здоровые сомнения.
Как известно, человеческая подлость не имеет границ. А общение – это в правильных руках ключ ко многому. И для достижения каких-то очень особенных целей оно будет реализовываться тщательным обманом, отлично эксплуатирующим иллюзию понимания, единомыслия, откровения, вплоть до достижения нужного уровня доверия. Обман может оказаться настолько сложен и продуман вперед по различным сценариям, что его будет не распознать – покажется, что это просто общение, и даже хорошее весьма. А девушка же может состоять на службе в секретном сообществе или секте; преступной группировке или мафии; быть международным шпионом; работать в сфере человеческого товара (или отдельных частей оного), и тут следует много-много уточнений и оговорок – инопланетяне же живут в прекрасном мире и ничего не знают о нашем криминале. И вот, пусть даже через какое-то время, заполучив доверие, злоумышленница воспользуется моей наивностью для тех целей, какие она преследует, то есть объективно имеющие для меня последствия нехорошие, а для неё выгодные. Вот чего опасаются очень многие люди, и потому подобных случайных знакомств избегают.