Погребальная похоть

— Света, выбирайте пока, а я отлучусь.

В тот момент она ещё не знала, что в жестокой повседневности экстремального туризма посещение цивильного туалета является маленькой победой. Скоро он вернулся.

— Догадываюсь, здесь у них нет алкогольной продукции?

— Верно, нету.

— А жаль. Я бы распил шампанского. Как вам такая идея?

Она задумчиво посмотрела на него поверх книжищи, и вся сделалась прямо очень серьёзной. Впрочем, он тоже ничем не уступал, смотря спокойно и уверенно, даже без тени улыбки. Вот это её и озадачило.

— Если только немного... Но где же его взять? — взглянула она загадочно.

— Полагаю, сюда нельзя со своими напитками... Но мы просто на стол ставить не будем, — обворожительно улыбнулся он, — да и не напиток это вовсе, а просто вода... Водичка...

Какой бы ни была его редкая, сама по себе, улыбка – коварной, невинной или весёлой, для Светы она в любом случае становилась заразительна.

— Так, я возьму кусочек тортика, капучино... И всё пожалуй.

— И правильно, не тратьте деньги, у меня полный рюкзак сладостей. Не стесняйтесь! Будем закусывать печеньем!

За далёким от них звуконепроницаемым окном, ливень поливал улицу как из ведра, разрываемый порывами сильного ветра; а тучи нагнетали темноту. Юзернейм раскрыл меню:

— Чёрт, не ожидал, что здесь подают и горячие блюда! Светлана, не возражаете, если я тут всерьёз отобедаю? Не ел горячего уже по меньшей мере более недели, надо пользоваться случаем.

На самом деле, он всегда мог нормально поесть в любой забегаловке – было бы желание.

— О боже, Юзернейм, какие могут быть возражения? Мы тут, походу, надолго. Только на бухло не налегай, пожалуйста. И заодно расскажи мне, почему голодом маешься.

Он нахмурившись листал меню, и через три минуты, тщательно проговаривая каждое слово важным тоном, был сделан заказ – большой торт-мороженое; кофе "эспрессо-тоник", виноградный сок, коктейли "мохито" и "радужный единорог"; затем салат "цезарь"; мясная лазанья, блинчики с сёмгой; пирожное "тирамису" и в самый последний момент чизкейк "нью-йорк".

Едва официант удалился, как Света согнулась от беззвучного хохота. Волосы, словно шёлковые, спадали ей на лицо. Ему безумно хотелось погладить их ещё тогда, на скамейке, а сейчас так вообще... Если на улице она шла рядом и почти не попадала в поле зрения, хотя и утверждала своё существование, держа его за руку и участвуя в беседе, то здесь она расположилась прямо напротив.

«И она, — в священном ужасе сознавал он, — неизбежно реальная, ведь нам же положили два экземпляра меню, а несколько минут назад официантка смотрела на неё, слушала и записывала заказ! Иначе, если мои галлюцинации дошли до такого – значит, всё очень плохо»...

В этот момент Светлана успокоилась, грациозными движениями раскидала хайер и сняла мантию, встала и завесила ею спинку кресла. Её тонкие бледные плечи, костяшки ключиц и осиная талия приковали его нездоровое внимание... Юзернейм протянул руки по столу и странным голосом спросил:

— Света?

— Ты чего?

— Вы точно не... Плод... Моего... Разыгравшегося воображения?

И ей было бы смешно, если бы не было страшно, ибо взгляд его снова был как с обратной стороны луны. Но возникла и мысль, что он это всё так здорово шутит:

— Нет, уверяю, я точно такой же мешок с костями, как и ты! Ну, только другого пола, да. Это мелочь, а в общем мы похожи.

Он нежно сжимал и рассматривал её ладони, руки, и попеременно непонимающе смотря в глаза так, будто впервые видит. В этом было что-то совершенно нездоровое... Пока он не начал приходить в себя и едва заметно улыбаться. И вот будто вокруг него что-то рассеялось, он успокоился, и они сидели держась за руки через стол, как самая обычная, голодная друг до друга парочка.

— Юзернейм?

— Да?

— Всё хорошо, сейчас будем кушать.

— Вот и я жду.

— ...Юзернейм?

— Слушаю, — нежно улыбнулся он.

— Скажи, а ты помнишь, что было две минуты назад?

— А, вы о моём поведении? Помню. Знаете ли, я пытался описывать доступным человеческим языком в своих дневниках, что это за процессы и какова их природа, но... Это так тщетно, потому что они происходят уже за границей того, что мы способны понимать и называть... И в тоже время, там-то и таится самая глубина и суть личности, своеобразное ядро, до которого не в силах докопаться никакая наука со своими вооруженными галоперидолом садистами-психиатрами.

Света аккуратным кивком обозначила, что всё поняла:

— Ты только не обижайся, но я думаю, что тебе, наверное, не стоит пить.

— Да не, это можно, это ещё самый мелкий из моих пороков, — дьявольски улыбнулся он, — серьёзно, сейчас я залью, в лучшем случае, сто пятьдесят миллилитров, ибо от большего мне физически поплохеет.

— Хм, ну если так мало, чтож... Только веди себя прилично! — улыбнулась она, прищурившись.

— Не беспокойтесь, я и так более чем сумасшедший, чтобы опускаться до банальностей вроде совершения каких-либо глупостей по пьяни. Наоборот, мне станет легко и спокойно. О, а вот и ваши кушания несут.

Через пять минут, что было неожиданно быстро, усилиями двух официантов подали всё остальное. Йусернаме полез в свой рюкзак и извлёк одноразовый стаканчик из прозрачного пластика.

— Смотрите, у нас тут и виноградный сок, и мохито, и кофе, и даже единорог какой-то – полный набор! А сейчас я вот в этот стаканчик солью себе немного виноградного, а остальное будет ваше, но только погодите...

Эрзац-вино было готово, но прежде он мгновенно уплёл блинчик с рыбой, а затем достал таки вожделенное печенье-суфле 'вагонвилз' (в детстве оно какое-то время было в продаже, а затем пропало, оставшись сладким воспоминанием и ассоциацией праздника) передал милой девушке три штучки и сам быстро съел одно.

Светочка не могла без улыбки смотреть на ограждённого кулинарной баррикадой фрика, который ещё и хомячил что-то из под тишка. Свой кусочек "праги" она разрушила только наполовину. А вот в мыслях с горечью решила, что если вдруг он походу вечера упадёт лицом в салат, то она тихонько покинет помещение. Впрочем, это было только потому, что она совсем не знала, кто перед ней, и насколько ему в этом вопросе можно верить; ибо согласно некоему неписаному правилу, так сложилось, что все вокруг неё умели культурно выпить, и встретить первое исключение, особенно в лице этого вот персонажа, было бы очень досадно. Сама же она баловалась только по редким поводам – дни рождения некоторых подруг, где можно в располагающей обстановке налечь на ликёр или винишко; да домашние застолья на новый год, где при хорошем настроении можно осушить два-три бокала.

— Предлагаю поднять конспиративные бокалы за... Молнии над москвой-сити!

Пластиковый и стеклянный стаканы издали едва различимое приветствие. Выпив треть и отставив стакан в сторону, Света предложила:

— Ты видел, я их засняла. Скинуть по блютусу?

— А у меня ничего нет с блютусом. И вообще с цветным дисплеем.

— И не скучно так? — нашлась она после полуминутной паузы.

— Вовсе нет. Мне вообще никогда не скучно. К сожалению. Позвольте, я сейчас замолчу и разделаюсь с лазаньей, а вы помогите с мороженым – даже если б я мог справится с ним один, оно к тому времени вышло бы из берегов.

Хотел бы он утонуть в мороженом. И после смерти плавать в океане мороженого, и будучи сущностью не человеческой, насыщаться им, чувствовать вкус, но не тяготиться, не наполнять всякие там кишки... Только холодная свежесть, нежность и сладость – вечно! Он захотел было это озвучить, но одумался.

На её телефоне раздался звук принятого сообщения, и положив ложечку на тарелку, она откинулась на диванчике, деловито закинув ногу на ногу и углубившись в текст на экране. Он же прикончил таки свою лазанью и эрзац-вино. Теперь наступил черёд повысить в должности мохито, и что-то ему подсказывало, что закусывать его следует ньюйоркским чизкейком. Светлана вернулась из смартфона, водрузивши локти на стол, словно невоспитанная девчонка.