Вечное небо казахов

Байтерек, у корней которого изливается родник и обитает дракон, а на вершине расположено гнездо Самрук, – это типичное описание Мирового Дерева. Можно сказать, что Ер-Тостик предпринял свой долгий путь, чтобы прийти к Мировому Дереву и получить помощь Самрук. (Кстати, в инициационном тексте иранской суфийской школы Сохраварди человек совершает Путь во Мраке, познав все ужасы и печали, чтобы смочить свою кольчугу водой из родника, бьющего у корней Мирового Дерева. Кольчуга, как уже указывалось, представляет метафору физического тела. Смачивая ее водой, человек в результате духовного пути уже при жизни начинает отделять себя от своего материального тела, так что меняется его отношение к смерти).

Дверь в надземный мир, к которой так долго стремился Ер-Тостик и к которой его доставляет Самрук, как можно предположить, находится где-то вверху, там, где ветви Мирового Дерева поднимаются к небу, там, где в ветвях Мирового Дерева висит круглый плод – диск Солнца.

Р. Генон указывает, что если вхождение в пещеру представляет собой символ «малых мистерий», «второго рождения», то «третье рождение», «великие мистерии» – это выход за пределы мира форм, космоса в целом, они символизируются конечным выходом из пещеры. Пещера «…заключает в себе лишь те возможности, которые присущи «космосу», их-то посвящаемый и должен превзойти в этой новой фазе своего существа, «второе рождение» которого в действительности было всего лишь исходной точкой. Здесь, естественно, некоторые отношения оказываются модифицированными: пещера снова становится «гробницей», не только в силу своего «подземного» положения, но потому, что весь «космос» – это в некотором роде «гробница», из которой человеку теперь надлежит выйти; «третье рождение» обязательно предваряется «второй смертью», т. е. смертью для космоса» [146]. Для находящегося в профанном мире, вне пещеры, то есть для непосвященного, пещера предстает как центр мира, как единственное освещенное место, притом освещенное именно изнутри. Но для того, кто проник в пещеру, прошел через «второе рождение» и находится на пути ко «второй смерти», смерти для космоса, с учетом «внекосмических», «надкосмических» возможностей, пещера становится относительно темной. Относительно не внешнего, профанного мира, но относительно того, что находится над пещерой, над ее сводом во «внекосмической» области. «И тогда, согласно этой новой точке зрения, внутреннее освещение оказывается лишь отражением света, идущего извне, сквозь «крышу мира», через «солнечную дверь», т. е. «око» космического свода или верхнее отверстие пещеры» [147].

Итак, если посвящаемый в «малые мистерии» попадает в пещеру, символизирующую космос, через внешний вход, то посвящаемый в «великие мистерии» покидает «инициатическую пещеру», выходя из мира форм через отверстие, расположенное в своде пещеры, через «око» космического свода, через солнце. Об этом символизме «выхода из космоса» мы также пишем в главе «Изначальный ислам – тенгрианство – в наследии жырау…», анализируя «Хвалебную песнь» Казтугана-жырау. «Прохождение через петлю» курука, выход из юрты через шанырак, пробивание стрелой (копьем) золотой мишени или прохождение стрелы через кольцо – все это символы «прохождения сквозь солнце», выхода из мира форм через солнечную дверь. Казтуган-жырау в анализируемом жыре предстает не просто осуществившим этот выход, но и мастером инициации. Кстати, юрта представляет собой идеальную модель «инициатической пещеры»: дверь юрты – вход в пещеру из профанного мира, сама юрта – сакрализованная модель космоса, шанырак – солнечный диск, «Око мира». Шанырак аналогичен «камню свода», «ключевому камню» каменного свода.

Солнце и есть та дверь, через которую Ер-Тостик покидает подземный мир Бапы-хана. Если миф «Жылан қабықты жігіт» представляет сценарий «малых мистерий», то в «Ер-Тостике» герой не только достигает центра мира, но и совершает движение вверх по Мировому Дереву, он выбирается из подземного мира через дверь в его своде, своде пещеры. Ер-Тостик из профанного мира попадает в инициатическую пещеру, а через дверь в ее своде выходит за пределы мира форм, за пределы проявленного космоса.

Путь Ер-Тостика от ставки Бапы-хана до корней Мирового Дерева занял шесть месяцев. В общем-то дворец Бапы-хана находится в центре тонкого мира, то есть он должен быть расположен непосредственно рядом с Деревом. Но само это указание на шестимесячный путь очень важно. Как уже отмечалось, в «Жылан қабықты жігіт» и в «Ер-Тостике» путь от входа в подземный мир до ставки Бапы-хана особо не описывается, их можно считать расположенными совсем рядом. Тогда шестимесячное расстояние пролегает между входом в подземный мир из профанного и выходом в надкосмический мир. В традициях многих народов «малые мистерии» называются «вратами людей», «путем людей», а «великие мистерии» – «вратами богов», «путем богов». Они соотносятся с летним и зимним солнцестоянием соответственно. Как известно, временной промежуток между этими солнцестояниями составляет шесть месяцев [148].

Итак, как это ни парадоксально, но, проваливаясь из земного мира в подземный, Ер-Тостик попадает в мир тонких форм, а выбираясь на поверхность земли, он не возвращается в обычный человеческий мир, мир плотных форм, а выходит за пределы космоса, мира форм, в небесный мир надиндивидуальных состояний, в мир вечных архетипов, мир духа. Такой символизм является достаточно распространенным. Например, в иудейском гнозисе состояние инициатического погружения в тонкий мир передается через характерные выражения «погрузиться в Меркабу», «утонуть в Меркабе». Речь идет о скрытности, невидимости тонкого мира, который расположен за завесой материального и плотного. Изображение тонкого мира как расположенного внизу, под землей, также указывает на его «внутренность», субъектность, центральность по отношению к плотному миру, на его расположение в глубинах материально проявленных существ, внутри их сердец. «Поэтому спуститься под землю инициатически означает погрузиться во внутренние сферы, вглубь души… С этим сюжетом связаны также многочисленные предания о подземных городах, где живут бессмертные» [149].

Если учесть, что в абсолютном смысле тонкий мир находится между небесным (духовным) и плотным (телесным) мирами, то, поднимаясь вверх, к двери в своде тонкого мира, Ер-Тостик логично достигает верхнего мира. Во многих традициях небесный духовный мир отделен от мира форм (тонких и плотных) «небесной твердью», «каменным небосводом» и пр. В этом небосводе есть отверстия, через которые в мир форм льется свет небесного мира. Эти отверстия – светила и звезды. В тюркском фольклоре конкретно Полярная звезда представляет собой отверстие, через которое можно покинуть мир форм. Солнце также представляет «глаз Света» – «көз» – источник, через который пробивается высший свет. Когда Самрук через «тесную дыру» выносит Ер-Тостика на «поверхность земли» («жер үстi», «жер бетi»), то имеется в виду, что Ер-Тостик выбрался на «небесную твердь», оказался снаружи-сверху мира форм. Выход за пределы тонкого мира Ер-Тостик осуществляет в два этапа: достигает центра тонкого мира и затем поднимается вверх.

То, что Ер-Тостик не вернулся в обычный мир, а поднялся в небесный мир вечных архетипов, подтверждает и следующая деталь. В фольклоре достаточно регулярно присутствует мотив, когда герой, по каким-то причинам попав в другой мир (мир тонких форм) и проведя там некоторое время, возвращается к себе и обнаруживает, что в человеческом (плотном) мире прошло не три дня и не три года, а тридцать лет или века. Семья его умерла, от дома остались развалины. Часто герой сохраняет молодость и возможность вернуться в тонкий мир, покуда он сидит верхом и не коснулся ногой земли. Если, забывшись, он прикасается к земле обычного мира, он опять становится ее обитателем, подчиняющимся его законам [150]. Мгновенно он превращается в дряхлого старика. Этот фольклорный мотив передает тот факт, что время движется по-разному в плотном и тонком мире. В «Ер-Тостике» герой в тонком мире совершает трудные многомесячные переходы, гибнут его спутники, сам он на много лет оказывается заключенным в зиндане, так что он возвращается к своей невесте глубоким стариком. Но при встрече с Кенжекей они оба молодеют, то есть можно говорить о возвращении в мир вечных архетипов или в мир циклического времени.

146

Генон Р. Символы священной науки. С. 253.

147

Там же. С. 254.

148

Там же. С. 260–265.

149

Дугин А. Абсолютная родина. С. 90.

150

В традиционных культурах многих народов присутствует идея, что царь или святой, т. е. человек, обладающий особым духовным статусом, не должен касаться ногой земли. (См., например, статью Ю.А. Мотова «Героизация и обожествление вождей ранних кочевников Алтая (по материалам могильника Пазырык) // Военное искусство кочевников Центральной Азии. С. 28–48). Поэтому он всегда передвигается верхом, в паланкине, сидит на троне, изображается как бы приподнятым над землей, в крайнем случае – ступает не по голой земле, а по ковру. В казахском ритуале избрания хана этот мотив проявляется в поднимании хана на белой кошме. В этнографии отмечается, что кочевники как несчастье и позор воспринимали необходимость передвигаться пешком. Даже в соседний дом они старались проехать верхом. Корень этого обычая нужно искать именно в идее принадлежности воина-кочевника, прошедшего инициацию «Жылан қайыс», к тонкому (среднему) миру. Вообще, кшатрии как каста относятся к космологическому уровню, уровню тонкого мира.