Вечное небо казахов

Итак, у старика Ер-Назара было восемь сыновей, которые, чтобы спасти скот во время джута, откочевали и не вернулись к отцу. Умирающие от голода старик и старуха вдруг увидели, что на кульдыреуше (распорке) шанырака висит позабытый кусок вяленой конины – «тос» («грудинка»). Обрадовавшись, они сварили и съели ее, после чего у них родился необыкновенный сын, которого в честь неожиданной находки назвали «Ер-Тостик». Ер-Тостик растет не по дням, а по часам, и в конце концов узнает о своих исчезнувших старших братьях, находит и возвращает их к отцу. Для отца один Ер-Тостик значит столько же, сколько старшие сыновья, вместе взятые.

Имя отца «Назар» означает «внимание», «концентрация» и представляет, в частности, технический термин суфизма. Чтобы ученик продвигался по Пути, учитель должен уделять ему духовное внимание – назар. О символизме шанырака как высшей точке формального мира, как центре-сердце космоса, «глазе Солнца», «Солнечной двери», точке перехода в небесный мир бесформенных идей мы расскажем в главе «Изначальный ислам – тенгрианство – в наследии жырау…». Именно на шаныраке обнаруживается «төс» – грудинка. Если шанырак имеет символизм «сердца мира», то в этом же ключе можно говорить и о грудине, ведь непосредственно за грудной костью скрывается сердце.

«В макрокосме Эдемский сад одновременно центр и вершина земного состояния. Аналогично, Сердце, соответствующее в микрокосме Саду, есть и центр, и вершина человеческой индивидуальности. Еще точнее, Сердце пребывает в середине Сада, там, где растет Древо жизни и изливается Источник жизни. На самом деле, Сердце и есть именно этот Источник. Их тождество подразумевается арабским словом «айн», означающим одновременно «око» и «водный ключ»… ибо Око, которое видит, это и есть Сердце», – пишет исследователь суфизма М. Линкс [141]. В казахском языке, как и в арабском, Око и Источник называются одинаково – «көз». До сих пор в казахском языке Солнце называют «күннің көзі» – «глаз дня». Также существует выражение «көкіректің көзі» – «глаз груди», при этом имеется в виду «глаз сердца», духовное зрение. Слово «көкірек» – «грудь» связано с морфемой «көк» – «небо», то есть на уровне идиом прослеживается представление об единстве Макрокосма и Микрокосма. В традиции аркинского шертпе-кюя есть традиционный жанр «Көкейкесті» (дословно: «разрезающий грудь», «выходящий из груди»). Кюйши, находящийся на пороге смерти, выражает в этом кюе свои самые заветные чувства и мысли, прощается с жизнью. А в прощальном обращении акына Кемпирбая к акыну Асету (ХIХ век) присутствует символизм души-жизни-таланта – данного Богом залога – в виде птицы, улетающей с груди умирающего человека.

Таким образом, уже сам зачин сказки, детали, связанные с рождением главного героя и его наречением, отсылают к эзотерическому символизму сердца. Кроме того, Ер-Тостик – девятый сын. Идеал человека в тенгрианстве выражен в поговорке «Сегіз қырлы, бір сырлы», то есть человек должен иметь восемь граней (способностей, искусств) и одну суть (тайну, сердцевину). Сакральное число «9» у сибирских тюрков имеет символизм «толық кісі» – полный, завершенный человек. Можно было бы предположить влияние буддизма на тюркский символизм восьмерки. Но как показывают исследования, число «8» имеет символизм инициационного пути в самых разных традициях. С учетом значения слова «қыр» как ребра, грани геометрической фигуры, поговорку можно раскодировать как образ четырехгранной или восьмигранной пирамиды с единственной вершиной – образ Мировой Горы, а также инициатической, духовной иерархии. А. Дугин указывает, что в шумерском языке восьмиконечный крест или звезда имели значение «Бог». В других традициях восьмиконечник имел сходное значение – Божество, Древо жизни, Мировое Дерево, а в христианстве означал вечность, онтологическую устойчивость, выход за пределы дольнего мира в неподвижную реальность мира горнего, в ангелическую реальность. С. Кондыбай сакральность чисел семь и девять рассматривает в связи с «шоқым таңба» – знаком шести- или восьмиконечной звезды, где «семь» и «девять» означают принцип, центр, из которого исходят лучи. Грудинка с прикрепленными к ней ребрами отдаленно напоминает звезду.

В древнеуйгурском языке слово «төс» было фонетическим вариантом древнетюркского «төр» – Мировое Дерево, Млечный Путь, Закон, Государство, то есть опять же мы возвращаемся к рассматриваемому М. Линксом символизму Дерева жизни в центре рая – Мировому Дереву. Иногда это Дерево жизни, Белое дерево – Береза в тюркском фольклоре, изображается, как кормилица, питающая своим соком – молоком оставленного в лесу младенца. Мотив Древа Жизни – Белого Потока – Млечного Пути у древних тюрков подробно рассмотрен Ю. Зуевым [142]. В сказке Ер-Тостик совершает Путь к корням Мирового Дерева и по Дереву вверх.

Кроме того, у казахов грудинка ритуально подается зятю, то есть здесь содержится намек на положение Ер-Тостика как зятя. И действительно, в приданое жены он получает тулпара Шалкуйрука, верблюдицу Куба и доспехи Аксырмалы. Шалкуйрук является «кутом» (силой, благодатью, душой) лошадей тестя Ер-Тостика, верблюдица Куба – главой его верблюдов, а доспехи – родовыми. Символизм лошади как верхнего мира, как высшего (небесного) огня, верблюда как единства трех миров и временного цикла – известен. О символизме оружия и доспехов говорилось выше. Кроме того, в некоторых версиях сказки Шалкуйрук изображается как имеющий 8 ног, что не только отсылает к вышеуказанному символизму числа «8», но и заставляет вспомнить восьминогого скакуна Вотана-Одина.

Убегая от Мыстан-кемпир, Ер-Тостик вместе со своим тулпаром проваливается под землю, попадает в царство Бапы-хана. Обычно принято толковать этот эпизод как падение в нижний мир. Но анализируя «Жылан қайыс», мы уже показывали, что подземное царство Бапы-хана является не нижним миром триальной структуры (верхний, средний, нижний), а прообразом мира, его зародышем, его сакральным центром, внутренним, если так можно выразиться, миром, инициатической пещерой. Если определять положение царства Бапы-хана по отношению к человеческому миру, то, как это ни парадоксально, «подземный мир» оказывается ближе к небесному, верхнему миру, чем человеческий. Это мир тонких форм и энергий, мир души, представляющий центр / субъект плотного мира. Проваливаясь под землю и достигая дворца Бапы-хана, Ер-Тостик достигает центра мира, земного рая. Любую деталь этой сказки необходимо рассматривать как символ, и если смысл этого символа нам неясен, то только потому, что мы утратили символический язык казахской традиции.

Когда Ер-Тостик входит во дворец Бапы-хана, две змеи (дочь и сын змеиного царя) вползают в его рукава и выползают из-за пазухи, вползают за пазуху и выползают из голенищ. Обвитый двумя змеями в центре мира Ер-Тостик становится подобием кадуцея – жезла Меркурия, изначально представлявшего деревянный пастушеский посох гиперборейского Аполлона, обвитый двумя смотрящими друг на друга змеями (греческое название «кадуцея» – «керюкей» созвучно казахскому «курук» – деревянный шест конного пастуха). Кадуцей – один из символов мировой оси. Как и двойная спираль, он отражает двойственный характер космических сил, соответствующий промежуточному характеру мира «тонких» проявлений, который является местом встречи небесных и земных влияний. В Древнем Риме в инициационных мистериях II в. н. э. патроном мистерий становится Сабазий – древний бог фракийцев. Современной науке почти неизвестна исконная религия фракийцев. Историк Е. Кокеев в свое время доказывал, что фракиец Спартак является тюрком, кочевником (если учесть замещение «ф»/«т» и то, что гласные на письме часто опускались, то «Фракия» могло звучать несколько по-другому). Кульминационным моментом римских мистерий в честь Сабазия, по описанию христианского автора Климента Александрийского, было испытание змеей: ее вводили неофиту через грудь, и она выползала снизу[143].

141

Таң-Шолпан. 2002, № 1.

142

Зуев Ю. Ранние тюрки. Очерки истории и идеологии. С. 73–76.

143

Элиаде М. Словарь религий. С. 263.