Казахи и Россия

Разрыв: от Абулхаира к Бараку

Отлучение и ответ Абулхаира

Ответ России

Джунгары и калмыки

Рост торговли

Смерть Абулхаира

Несмотря на продемонстрированную лояльность, именно в ходе этого съезда отношения Абулхаира с И. И. Неплюевым были испорчены. Хан хотел обменять своего сына Кожахмета, находившегося в аманатах, на другого сына – Чингиза. Однако И. И. Неплюев, узнав, что предполагаемый аманат рожден от невольницы-калмычки, в этой замене отказал. Хан был возмущен.

Описывая последовавшую сцену, П. И. Рычков писал: «Абулхаир-хан столь озлобился, что с сердца не хотел более у тайного советника сидеть, и встав, со стула, не спросясь, пошел, выговоря притом, что он не из-под сабли, но из воли своей в подданство Ея Императорского Величества вступил, и по многим затруднениям едва успокоился, и остался на том, чтоб тайному советнику о сем его, ханском, требовании писать ко дворцу Ея Императорского Величества, а ему, хану, на то резолюции ожидать».

Хотя стороны расстались внешне благопристойно, обида Абулхаира на нового наместника осталась. И. И. Неплюев, недовольный устроенной сценой и резким нравом хана, также не желал иметь тесных отношений с ним. Он решил делать ставку на султана Барака. В итоге сложилась парадоксальная ситуация. Хан, первым принявший российское подданство, предоставивший в аманаты своего сына и отвергший все притязания джунгарского хунтайджи, оказался не у дел. Султан, находившийся в очень близких отношениях с Галдан-Цереном, стал главным фаворитом российских властей.

Описывая сложившуюся ситуацию, Абулхаир с горечью рассказывал одному из российских посланников: «Киргис-кайсацкие старшины и подлый народ ему, хану, смеются, что он, хан пришел в подданство Е. и. в. ибо де хотя и немалую верность и службу кажешь, а почтения и удовольствия никакого не имеешь».

Когда И. И. Неплюевым в июне 1743 г. была устроена еще одна церемония присяги (на этот раз верность наследнику престола Петру Федоровичу), Абулхаир это событие проигнорировал. На сей раз в Орскую крепость прибыли лишь батыры Джанибек и Есет, которые стремились дистанцироваться от Абулхаира. Последний же, как оказалось, планировал набеги на русскую границу.

Вскоре отряды казахов общей численностью, по разным данным, от тысячи до двух тысяч человек, совершили нападения на окрестности Ильинской крепости и редут Честного Креста, захватив около сотни пленников и отогнав большое количество скота. Один из отрядов пытался пробиться к Сорочинской крепости, где находился ханский сын Кожахмет, но был остановлен. В том же году были совершены набеги на калмыков, где казахи взяли в плен около 300 человек и отогнали много скота.

Абулхаир отрицал свою причастность к этим набегам, но попытка освобождения заложника, а также участие ханского зятя Дербисали как командира одного из отрядов ясно свидетельствовали об обратном. И. И. Неплюев был разъярен. В начале августа в Оренбурге состоялся совет с участием местного военного командования, на котором обсуждались ответные меры.

Но, как пишет П. И. Рычков, «…понеже все военные люди, как в Оренбурге имевшиеся, так и во всех крепостях разположенные, с самого начала весны упражнены были многими работами, которых покинуть было невозможно, также многия крепости, а особливо главной город Оренбург, остались без надлежащего укрепления и лошади как у регулярных, так и нерегулярных людей за многими работами были в безсилии, того ради для сих важных вин разсуждено было поступать сперва только оборонительную рукою…».

В связи с этим И. И. Неплюев был вынужден обратиться за дополнительными инструкциями в Петербург. 20 сентября 1743 г. в ответе Правительствующего сената было рекомендовано использовать против казахов яицкое казачество. В ходе карательной операции невозможно было найти и наказать истинных участников нападений, поэтому жалобы от невинно пострадавших были неизбежны. Казаки же были удобны, так как их своеволие было хорошо всем известно. В тексте указа говорилось: «А когда б произошла на них в Оренбургскую комиссию жалоба, то можно тем отозваться, что яицкие казаки учинили то собою без указу за их обиды, по своему обыкновению, и тому подобное».

28 сентября в Петербурге были составлены две грамоты на имя наместника Калмыцкого хана Дондук-Даши. В первой от лица императрицы говорилось: «За такие их кирис-кайсацкие продерзости и часто чинимые ими на подданные наши калмыцкие улусы подбеги над оными противники, тебе, наместнику ханства, отмщение чинить и за тем на оных свои калмыцкие войска и лехкие партии впредь до указу нашего позволяем». Дополнительно Дондук-Даши обещалась поддержка со стороны яицких казаков.

Вторая грамота была секретно отправлена И. И. Неплюеву, который должен был использовать ее в случае начала большой операции против казахов. В ней Дондук-Даши предписывалось собрать все свои военные силы и действовать в соответствии с указаниями И. И. Неплюева. В этой же грамоте калмыкам из Астрахани дозволялось получить свинец и порох в соответствии с необходимостью.

Но, несмотря на все эти меры, намеченные карательные экспедиции той осенью не состоялись. Как выяснилось, яицкие казаки не желали выдвигаться в степь, заявляя, что «и без того от них (казахов – Р. Т.) учреждены крепкие форпосты, коими киргис касак на перелазах ловить удобнее».

Оценив ситуацию и возможные последствия, И. И. Неплюев также обратился в Петербург с просьбой отменить данное Дондук-Даши разрешение совершать легкие набеги на казахские кочевья, пока не будет завершено строительство нового Оренбурга и других укреплений. Наместник уделял большое значение обустройству и укреплению границы, которой до него практически не существовало.

В течение 40-х гг. XVIII в. на Яике было возведено несколько десятков крепостей, форпостов и редутов, образовавших Яицкую и Оренбургскую укрепленные линии. Ранее отряды казахов спокойно переправлялись через Яик почти под самым Яицким городком, теперь же с каждым годом переправа становилась все более трудной. Помимо этого, между Яиком и Тоболом шло активное строительство Уйской укрепленной линии.

И. В. Ерофеева, комментируя деятельность И. И. Неплюева в данном направлении, отмечает: «Таким образом, знаменитые «уральские ворота», через которые в течение двух тысячелетий кочевники двигались с востока на запад, окончательно захлопнулись для массовых движений восточных народов из Азии в Европу, и в результате этого традиционные контакты казахов, каракалпаков, узбеков и туркмен с башкирами, татарами и калмыками были сильно ограничены. С этого времени Яик на всем ее протяжении стала непрерывной границей между казахскими жузами и Российской империей».

Так же основательно начальник Оренбургской комиссии готовился к широкомасштабным военным действиям против казахов. 14 января 1744 г. в Правительствующий сенат было представлено подготовленное тайным советником Неплюевым и генералом фон Штокманом «Краткое изъяснение о состоянии киргис-кайсацкого народа, и притом нижайшее мнение, о приведении онаго при случаях во успокоение и в прямое подданическое послушание».

Согласно этому плану, по казахам предполагалось нанести удары сразу с пяти сторон: из Яицкого городка, Оренбурга, Орска, Уйской и Сибирской линий. Общая численность задействованных в операции войск должна была составить около 25 тысяч человек.

Сенатом данный план был одобрен, но начать кампанию было рекомендовано лишь в случае новых набегов. Тем не менее, начали проводиться приготовления для военных действий против казахов. Стягивались отряды, заготавливались провиант и фураж. Неожиданно отвести угрозу от казахов помогли джунгары.

Сначала по всей Сибирской линии разнеслись слухи о предстоящем нападении Галдан-Церена, собиравшегося отвоевать земли, утраченные вследствие тихого наступления России. Проявляя бдительность, российские власти стали спешно перебрасывать войска из других регионов для усиления крепостных гарнизонов.