Младший агент Гинталь

— Дело о несанкционированном покусании вампиром.

— Что, все дела об этом? — ужаснулся Гинталь, обозревая папки.

— Ага. И все заявления зарегистрированы сегодняшним днем, — все также жизнерадостно подтвердила Вилма Ши.

— Но… Но я же эльф! — попытался запротестовать Гинталь, покрываясь розовыми пятнами волнения. Слуа укоризненно глянула на него (что, кстати говоря, смотрелось намного дружелюбнее, чем улыбка) и попеняла:

— В первую очередь вы — младший агент «АРМА», а потом уже все остальное.

— Но…

— А если станете настаивать на передаче дел кому-то другому на основании того, что вы — эльф, это будет выглядеть расовой дискриминацией, — сурово сдвинула брови Вильма Ши. — И невыполнением прямого приказа руководства. Вам все ясно?

— Все, — печально вздохнул Гинталь.

Действительно — все ясно. Ведь правило, согласно которому расследование поручают следователю, наиболее близкой или имеющей врожденный иммунитет с магическим воздействиям расы подозреваемого, являлось негласным, но обычно соблюдаемым. А то, что лесные, говоря научным языком, конфликтеры вампирам, не имеет никакого значения, если хочется щелкнуть по носу.

Однако Вилма Ши озвучила другую версию:

— Вы в последнее показали себя мастером расследования всяких странных дел, так что шеф верит в вас и вашу удачу.

— Что, так и сказал? — поразился Гинталь, вытаращившись на фею.

— Именно, — откликнулась та с такой каменной уверенностью, что оставалось лишь заткнуться.

Действительно, если уж леприкон заявляет, что верит в удачу данного конкретного индивидуума, то следует заткнуться и приступать к работе. А удача выведет, куда следует.

Секретарь удалилась, оставив запах крови и свежего мяса, так что Гинталь первым делом решил проветрить кабинет — подобная атмосфера его чрезвычайно не вдохновляла.

За окном весело шлепал по вечно-зеленой лужайке дождик, пусть не пел тонко-звонко, как летом, но все равно можно было прикрыть ненадолго глаза, вслушиваясь в радостный перестук капель, вдыхая запах мокрой травы и земли, и на несколько минут уплыть в нирвану. Но только лишь на несколько минут — приближалась пора Рождества.

Уже давно на этот праздник не украшали деревья человеческими внутренностями, все же не седая древность, а просвещенные времена, и Великий Старец Севера прикидывается добрым Дедушкой, раздавая конфетки и подарки. Но все же первые расы до сих пор с недоверием относились к этому новомодному празднику, ожидая от него всяких подлянок. Даже если они и не случались, все равно ждали.

Подкинутые перед Рождеством дела о недобровольном покусании вампиром по мнению Гинталя тянули как раз на подлянку. Пусть и небольшую, и персонально для него, а не для всего мира, но все же.

Так что через несколько минут эльф, так и не обретший внутреннюю гармонию, захлопнул окно, укутался в зеленый пушистый плед и, шмыгнув носом, решительно принялся за изучение дел.

К сожалению, бумаг в папках оказалось намного меньше, чем он ожидал. В некоторых — всего по одному листочку, а именно — по принятому и зарегистрированному заявлению. Оставалось единственное — собрать все мужество, выбраться на улицу и поехать в больницу с целью опросить жертв. Благо почти все оказались в одной, центральной, куда добрались на собственных ногах, обнаружив утром следы укусов. Лишь малая часть благоразумно решила посетить районные клиники. Но большинство все же решило, что с их горем могут справиться только друиды, причем самые квалифицированные.

Опрос занял довольно долгое время и оставил эльфа в состоянии ошаления.

Обычно «недобровольное» покусание все же оказывалось хоть частично, но — добровольным. К примеру, человек, не ведая, что творит, пригласил в дом вампира и сам дал ему разрешения выпить. Не конкретизировав, что именно. Либо закусить. Опять-таки, не конкретизировав. Да даже разрешение послушать музыку, и ту можно истолковать двояко, ведь крики человеческие — просто музыка для ушей вампирских. Правда, как Гинталь ни прикидывал, никак не мог придумать, как из разрешения вымыть руки можно вывести разрешение на вкушение крови, а ведь это был единственный след. Только один человек принимал гостя (остальные провели вечер либо в одиночестве, либо в кругу семьи), и единственное прямое разрешение, выданное в тот вечер, звучало именно так.

Но и этот след ничего не дал — гость оказался хоть и не человеком, но и не вампиром. Правда, его пришлось-таки отправить в камеру. Представший перед Гинталем гость, вернее, гостья являлась давно разыскиваемой воровкой, а эльфу ее удалось застать только по одной простой причине — вампир-покусатель загипнотизировал ненужный объект, внушив, что она статуя. Ровно на сутки. Так что арестовать и отправить в тюрьму на служебной машине «статую» оказалось проще простого. Самое сложное досталось опер.работникам, укладывающим ее на заднее сиденье машины — не дай боги что порвется или сломается, адвокат может так вцепиться зубами в «насильственные повреждения при аресте», что перепортит всему Агентству массу крови.

Вспомнив о крови и проводив тоскливым взглядом патрульный транспорт, Гинталь тяжело вздохнул, закутался в плащ и поспешил в очередную больницу, светя розовыми от внезапно ударившего морозца ушами.

А погода установилась дивная — с точки зрения тех, кто желал праздновать Рождество. Огромные снежинки медленно и неторопливо падали с неба, точно исполняя извечный призрачный танец, припорашивали дорожки и газоны, переливались в свете фонарей словно маленькие драгоценные броши. Дивно, просто дивно, даже с точки зрения теплолюбивого эльфа. Если бы не морозец, не позволяющий всей этой красоте исчезнуть до утра. Вот утром выглянет солнце, и природа вернется к своему обычному состоянию, подарив людям и первым расам ночь зимнего волшебства.

Правда, Гинталь предпочел бы обойтись без него. Но — обычаи, традиции и так далее. Приходилось терпеть, кутаться в плащ, а потом отогреваться чаем с малиной и коричными палочками.

Именно этим и занимался Гинталь, когда по приемному покою провезли каталку с синюшным вампиром. Бедняга выглядел так, словно очнулся после трехдневного запоя либо чем-то сильно отравился. Так как вампиры не переносят алкоголь, оставалось только одно предположение — отравился. Эльф проводил его малозаинтересованным взглядом, все внимание пока было сосредоточено на чашке, над которой курился бодрящий дымок с ярким малиновым привкусом, обещающий довольно скорое согревание всех отмороженных конечностей, включая уши.

Но когда мимо проехала третья каталка с аналогичным пациентом, следовательское чутье Гинталя встрепенулось. Так что пришлось взять в руки не только чашку, но и себя, и отправиться вслед за пациентами в надежде уточнить подробности отравлений.

Все оказалось банальным — действительно отправление. Распитие крови крайне нетрезвого человека с вполне предсказуемым результатом.

Картинки нетрезвых людей, пострадавших от укусов, и маящихся от спиртного вампиров идеально наложились друг на друга, и встрепенувшийся Гинталь отправился опрашивать выхоженных кровопийц.

Те всячески мялись, открещивались от предложений написать заявление об отравлении (ведь люди обязаны предупреждать о принятых ими алкоголе и наркотиках!), а также безыскусно пытались увиливать от предоставления соглашения о добровольном донорстве. Утверждая при этом, что все на законных основаниях.

Но Гинталь проявил недюжинную для себя смелость и настойчивость, и один из бедолаг в конце концов сдался, отправив агента к своему начальству — мол, у него все документы, все законно, все подписано, но все хранится в конторе!

Изумленный эльф, впервые встретившийся с хранением подобных довольно-таки интимных соглашений у босса в кабинете, решил не откладывать дело в долгий ящик. Для вампиров вечер — что для остальных утро, значит, можно без особых угрызений совести заявиться в контору на ночь глядя.

Недовольный появлением даже не полиции, а представителя АРМА импозантный вампир с несколько устаревшими манерами и речью, что выдавало его возраст и внушало невольное уважение, в самых изысканных выражениях пригласил посетителя в кабинет и поинтересовался целью визита. Озвученная цель — ознакомиться с договорами, согласно которым сотрудники конторы получали право пить кровь, вызвало ледяную маску еще более усилившейся вежливости и отказ с совершенно сумасшедшим обоснованием — коммерческая тайна. Так что господин следователь сможет, конечно, ознакомиться с договорами, но только по решению суда и с ордером.