Страница 26 из 30
Мансур сказал:
– Эта должность не связана с происхождением, она требует образованности, а в этом ты достиг высших степеней. Абу Ханифа настаивал:
– Эта должность не для меня, и мои слова удостоверяют это: если они правдивы, то так оно и есть, а если лживы, то тем более нехорошо, чтобы лжец был судьёй у мусульман и ты вверил ему жизнь, имущество и честь подданных.
Так он уклонился от должности кази.
Затем вперёд выступил Мисар и сказал:
– Как поживаете? Как ваши детишки и вьючные животные?
– Прочь! – вскричал Мансур. – Он не в себе!
В конце концов должность предложили Шурайху.
– Я склонен к хандре и рассеянности, – сказал он.
Халиф посоветовал ему пить питательные отвары и снадобья ('асидаха-йи мувафик у набизха-йи мусаллас), чтобы полностью восстановить живость ума. Так Шурайх получил пост кази, и Абу Ханифе никогда больше не довелось с ним говорить.
Эта история свидетельствует не только о прозорливости Абу Ханифы, но и о его приверженности пути праведности и спасения, о решимости не дать увлечь себя соблазнами влиятельности и мирской славы. Помимо этого она показывает действенность порицания (маламат), поскольку все три почтенных знатока прибегли к уловкам, чтобы избегнуть высокого положения.
В наше время знатоки совсем не такие, они делают своей киблой дворцы царей, а дома вершащих зло – своим храмом.
Однажды знаток из Газны, притязавший на звание образованного богослова и религиозного деятеля, объявил отступлением от веры ношение заплатанного плаща (муракка'а). Я сказал ему:
– Ты не считаешь отступлением от веры ношение одежд[62], пошитых из парчи и шёлка. А ведь мало того что по закону их ношение не дозволяется мужчинам, их ещё и назойливо домогаются – что также беззаконно, – причём у нечестивцев, чья собственность, безусловно, беззаконна. Так с чего бы это в таком случае считать отступлением от веры ношение законной одежды, сделанной в законном месте и приобретённой на законные средства?
Если бы тебя не вело врождённое высокомерие и заблуждение души, твои суждения были бы более резонны. Носить одежду из шёлка дозволено законом (мубах) женщинам, но не мужчинам, это позволительно лишь людям, которые не в себе. Признай истинность обоих этих высказываний и испроси прощения [за предание анафеме заплатанного платья]. Да хранит нас Бог от утраты беспристрастности!
Яхья ибн Муаз ар-Рази рассказывает такой случай:
Мне приснилось, что я спрашиваю у Посланника:
– О Посланник Бога, где мне искать тебя?
Он ответил:
– В учении Абу Ханифы.
Как-то в Сирии я уснул у могилы Билаля-муаззина[63], и мне приснилось, что я в Мекке, а Посланник входит в ворота Бану Шайба, бережно неся у своей груди старца – так, как обычно носят детей. Я подбежал к нему, поцеловал сзади его стопу и остановился, спрашивая себя, кто же этот старец.
Посланник чудесным образом прочитал мои мысли и сказал: «Это твой имам и имам твоих земляков», имея в виду Абу Ханифу. Этот сон пробудил мою уверенность в себе и своих земляках.
Более того, сон убедил меня в том, что Абу Ханифа – один из тех, кто, упразднив свои природные свойства, продолжает выполнять предписания Священного Закона, как следует из того факта, что его нёс Посланник. Если бы он шёл сам, то [это означало бы, что] его свойства ещё не упразднены. Такой человек может быть как все, а может иметь изглаженные свойства, но так как его нёс Посланник, значит, его атрибуты уже исчезли и его поддерживают дарующие жизнь атрибуты Посланника. Посланник не может ошибаться; также невозможно, чтобы ошибался тот, кого Посланник поддерживает.
Когда Дауд Таи завершил своё обучение, он пришёл к Абу Ханифе и спросил у него;
– Что мне теперь делать?
Абу Ханифа ответил:
– Применяй то, что ты узнал, ибо знания без их приложения – как тело без духа.
Кто довольствуется одним обучением – тот не обучен; подлинному учёному учёности мало.
Точно так же Божественное руководство (хидаят) включает самообуздание (муджахадат), без которого недостижимо созерцание (мушахадат).
Нет знания без действия, ибо знание – продукт действия, оно порождается, развивается и используется благодаря действию. Эти две вещи нельзя разъединять – они неразделимы, как свет солнца неотделим от солнца.
7. Абдаллах ибн Мубарак аль-Марвази
Он был имамом своего времени и общался со многими видными шейхами. Он автор известных трудов и чудотворец. О его обращении рассказывают так: он любил одну девушку и однажды зимним вечером стоял у подножия стены её дома. Она вышла на крышу, и они до зари не сводили глаз друг с друга.
Когда Абдаллах услышал призыв к утренней молитве, он подумал, что призывают на вечернюю молитву, и, лишь увидев восходящее солнце, он понял, что всю ночь не отводил восхищённых глаз от любимой.
Он воспринял это как предупреждение и сказал себе: «Стыдись, сын Мубарака! Целую ночь ты простоял на ногах ради собственного удовольствия, а ведь тебя раздражает, когда имам читает длинную главу Корана».
Он раскаялся и посвятил себя учёбе, стал вести жизнь подвижника и достиг столь высокой ступени, что однажды его мать нашла его спящим в саду, а большая змея отгоняла от него комаров веточкой базилика, которую держала во рту.
Потом он уехал из Мерва, какое-то время жил в Багдаде, общаясь с суфийскими шейхами, затем на некоторое время перебрался в Мекку.
Когда он вернулся в Мерв, люди встретили его дружелюбно, учредили для него преподавательскую кафедру и нашли помещение для занятий (дарс у маджлис нихаданд). В те времена половина жителей Мерва была последователями Речений, а другая половина – приверженцами Мнений, как и сейчас. Они называли его Рази аль-фарикайн [ «Согласие расколовшихся надвое»], потому что он жил в согласии с обеими сторонами, и каждая сторона считала его своим.
Он построил в Мерве две обители (рибат) – одну для последователей Речений, другую для приверженцев Мнений. Постройки дошли до наших дней, сохранив свой первоначальный облик.
Впоследствии он уехал в Хиджаз и поселился в Мекке.
На вопрос, что удивительного он видел, он сказал:
Я встретил христианского монаха (рахиб), изнурившего себя самообузданием и согбенного в дугу страхом Божьим. Я попросил его указать мне путь к Богу. Он ответил:
– Если ты познал Бога, тебе ведом путь к Нему.
Потом он добавил: «Я почитаю Его, хоть и не изведал Его, ты же пренебрегаешь Им, хоть и знаешь Его» – то есть «знание влечёт за собой страх Божий, и всё же я вижу, что ты самонадеян; а неверность влечёт за собой неведение, и всё же я ощущаю в себе страх».
Эти слова запали мне в сердце и уберегли от множества гибельных начинаний.
Передают, что Абдаллах ибн Мубарак сказал:
«Спокойствие незаконно для сердец Божьих святых» – ведь в этом мире их влечёт искание Бога (талаб), а в будущем мире – радость (тараб); им не дозволено отдыхать ни здесь, где они отсутствуют для Бога, ни там, где они пользуются присутствием, явленностью и видением Бога. Поэтому этот мир в их глазах – такой же, как будущий, ибо к спокойствию сердца ведут два пути: достижение желаемого либо безразличие к объекту желания. Так как Он недостижим и в этом мире, и в следующем, сердцу никогда не избавиться от любовной дрожи; а так как безразличие незаконно для тех, кто любит Его, сердцу никогда не отрешиться от трепетности искания Его. Таков основной принцип Пути духовных адептов.
8. Абу Али аль-Фузайль ибн Ийя'з
Он – один из нищих (са'алик) на Пути и один из наиболее видных и выдающихся суфиев. Сначала он занимался разбоем в местах между Мервом и Бавардом, но всегда тяготел к благочестию и неизменно выказывал щедрый и великодушный нрав, не нападая на караван, если там была хотя бы одна женщина, не отбирал добро у малоимущих и оставлял путникам часть их добра соответственно их средствам.
62
В тексте – джама-и хашиши у дибаки. Видимо, хашиши следует писать кашиши – «род одежды». См. [Персидский словарь Вуллера].
63
Билаль ибн Рабах, муаззин Пророка, был погребён в Дамаске.