Страница 6 из 18
– А как вы все это узнали? Я так понимаю, что этот случай с прыжком Дмитрия Астрова – это все реальные события и реально существующий человек, – потрясенный историей говорил Александр Ромов.
– Все реальны: ребенок, друг – покупатель квартиры, алкоголизм, затворничество – все истина, – ответил Эмиро. – А прыжок я видел собственными глазами. Шестьдесят лет тому назад я – десятилетний парнишка – тайком был на арене стадиона. Мой отец вел съемки, а я прятался в нижнем отсеке робота-оператора. Так сильно хотелось увидеть своими глазами все происходящее на Олимпиаде!
– Невероятно! – Я видел его взгляд. Он не боялся, когда шел на третью попытку, и это не был несчастный случай, это был его поступок. Он хотел показать миру, что смог придумать нечто великое, и он отдал свою жизнь ради того, чтобы его протез, его портативный электромагнитный реактор увидел весь мир, и он своего добился. Это был великий ученый-самоучка из России! – закончил свою речь японский ученый.
– Я так понимаю, что на основе его изобретения были сделаны ваши реакторы? – тут же поинтересовался Александр.
– Именно, Александр, – ответил Эмиро. – И поэтому все корабли, которые будут созданы на базе нашего, будут носить имя «Астра». Это моя воля как старшего по данному проекту.
– Это поистине мудро, Эмиро, – задумчиво прошептал Ромов. – Можно сказать – мечта парнишки сбудется, частичка его души увидит, как он сказал, звезды.
– Вот мы и прилетели, – взглянув на автопилот, неожиданно произнес Эмиро.
Их машина приземлилась возле кладбища. Надев плащ и шляпу, японец поспешил выйти. Через полчаса поисков они все же отыскали могилку Дмитрия Астрова.
– Мировой рекорд этого русского стал бессмертным, – сняв шляпу перед могилой Астрова, говорил японец. – Тридцать два метра, пятьдесят один сантиметр – самый длинный прыжок в истории Олимпийских игр человечества. Но главное не прыжок, главное, что мы с ним одной крови, Александр.
– Эмиро Сунн, он же русский? – улыбнулся Ромов.
– Ну и что? Кровь у тех, кто заставляет эту Землю крутиться, одинакова, – говорил японец. – Ты и я тоже в этом похожи: ты создал ракету, которая способна тянуть в космос колоссальные грузы, а я создал корабль, который сможет долететь куда угодно в нашей солнечной системе. Мы оба мечтатели, Ромов, хоть ты еще этого и не понял. Точно такие же, каким был этот обычный парнишка из России.
Ромов задумчиво посмотрел на своего наставника и руководителя. Александр был молод, горяч и не совсем понимал суть слов Эмиро Сунна. Наверное, поэтому он решил промолчать, тем самым ускорив всю эту панихиду. Тридцатилетний ученый, инженер покорно склонил голову, видя неподдельное уважение его мудрого руководителя к могиле этого неизвестного миру, простого русского человека.
Холодный ветер подул в лицо, и с березки, что росла на могилке, неторопливо полетели листочки. Вся могилка была усыпана золотом осени. Цветник на могиле был ухоженный, у подножия памятника лежали чуть увядшие розы, травка была подстрижена – все это указывало на то, что кто-то следил за могилой. Вдруг послышался раскат грома, предвещая надвигающийся дождь. В этот момент седовласый японец положил на могилку золотую медаль в прозрачном футляре.
– Ты тогда еще не родился, Александр, а я читал и следил за судьбой этой медали. И уже спустя год после прыжка, Олимпийский комитет аннулировал золотую медаль Дмитрия Астрова, мотивируя это тем, что он использовал свой ПЭМП нелегально, – рассказывал Эмиро Сунн. – Иными словами: ему надо было собрать кучу справок, чтобы бюрократы в галстуках разрешили выиграть в играх, – иронично подметил японец и смахнул с футляра медали налетевшие желтые листочки.
– Мы – люди, Эмиро Сунн, и прискорбно, что эта бумажная возня является неотъемлемой частью человечества, – посмотрев на седовласого ученого, ответил Ромов. – Тем более, сейчас, когда мир стал единым.
– Наверное, ты прав, – усмехнулся японец. – Мне понадобилось пятьдесят девять лет, чтобы Астрову вернули медаль. Александр, а ты не мог бы перевести, что написано на памятнике? – неожиданно спросил Эмиро Сунн. – Написано, вроде, по-русски, но буквы прописные. Я могу их прочитать, но я боюсь исказить смысл написанного.
– «Дмитрий Астров. Многое недосказано, многое недопонято, но многое сделано. Оксана».
Пошел крупный дождь. Он, словно слезы, падал на землю, могилку русского атлета, на золотую медаль из далекого Багдада и газету – электронный вариант «World Times», бережно оставленный Эмиро Сунном рядом с золотой медалью. На первых полосах газеты был видеорепортаж: «Успех группы ученых под руководством Эмиро Сунна! Теперь, люди, у нас есть свой межпланетный крейсер, и, как сказал Эмиро Сунн, «…мы летим к звездам, человечество! Мы летим к звездам!».
Спустя шестьдесят лет после трагедии на Олимпийских играх в Багдаде, группа ученых запустила условно вечный двигатель по чертежам Астрова, создав пилотируемый космический крейсер, который способен долететь в любую точку вселенной. «Астра-6» был детищем Эмиро Сунна. Может быть, в угоду, а может, вопреки великой мечте русского инвалида десятилетний японский парнишка оказался тогда возле отца, который вел съемку в секторе прыжков в жаркий летний день игр, словно это было предначертано. И именно он должен был увидеть того русского, увидеть его глаза и почувствовать, что тот знает, что делает, идя на третью попытку, на мировой рекорд тогда, много лет назад в жарком и по-своему мудром Багдаде. Астров видел все это во сне, точно так же как Эмиро Сунн в ту ночь, потрясенный смертью русского атлета, увидел во сне свой крейсер возле далекого и такого родного для него Марса. И он поверил в это, положив всю свою жизнь на алтарь маленькой победы человека над холодом и неизведанностью космоса. Обидно, конечно, что, спустя год после создания крейсера, великий ученый, космический инженер и просто изобретатель ушел из жизни. Он создал корабль, способный долететь до любой планеты в Солнечной системе, но так и не смог поплавать в невесомости по его отсекам и модулям при выключенном поле притяжения. Он ушел от нас на семьдесят втором году жизни, и его похоронили в России рядом с могилой великого русского паралимпийца, чей рекорд, даже спустя двести лет, так и не был побит.
* * *
До первых свободных старателей, праотцов золотого города на Марсе, было с десяток экспедиций на четвертую планету. Сначала у Земли был чисто научный интерес, но как только на красной планете было обнаружено золото, интерес стал промышленным.
Люди прилетали и гибли. Не сразу, конечно, но редко кто протягивал год в таких условиях. Жить приходилось в шаттлах, питаться провиантом, строго расписанным до прилета следующего корабля. Конечно, потихоньку человек грезил строить коммуникации на этой мертвой планете, но на этом все и заканчивалось: для Земли было невыгодно осваивать Марс. Они хорошо помнили историю с Луной, когда после долгих лет освоения, все колонисты объединились и заявили о своей независимости. Куда проще было выкачивать все необходимые ресурсы, используя красные пески, как сырьевой придаток Земли, тем более у глобального правительства Земли были монополии на Марс: все научные, а после – промышленные экспедиции проходили под знаменами третьей планеты от Солнца. И так все и было, пока на окололунной орбите не появился космопорт «Омега».
Великими становятся по выходным
Почему-то только в детстве по-настоящему веришь в волшебство, веришь в магическую силу каких-то безделушек, веришь в магию Рождества, в магию сокровенного желания после находки четырехлистного клевера… Нужно только соблюсти все тайные ритуалы, и тогда все непременно сбудется. И только в детстве это – незыблемая истина…
– Итак, условие первое, – читал по засаленной бумажке тринадцатилетний Александр. – Нужен раскидистый дуб.
– Этот единственный в здешних местах, – ответил Джоб.
– Читай дальше, – сказал Сергей – самый серьезный из троицы. – Скоро солнце зайдет, а все надо сделать до захода, – подметил он.