Вырванные страницы

«- Ты не заслуживаешь жизни. И не должен жить», - такой приговор Гвин вынес в прошлый раз Жрецу. И все-таки его исполнил. Убил. Убил, убил, убил. Сломав себя. В той битве в этом лесу Жрец сломал его палочку. Ту, что была с ним с детства, была в каждой его победе и успехе. Ту, что выбрала его первой. И так же, как палочку, Жрец сломал и его.

Узнавание ударило внезапно – и Гвин словно вернулся в прошлое. Вот он снова стоит на той поляне, ноги приросли к земле, а в тенях движется нечто. Только теперь юноша не боялся. Стал другим человеком. Совсем. Потому что никто не смог бы остаться прежним после того, как пережил подобное. Никто. Он качнул головой, прогоняя наваждение, и снова очутился в настоящем. Во времени, когда Жрец мертв, и его кровь на руках Гвина.

Юноша миновал место, на котором стоял в прошлый раз, и направился туда, откуда вышел Жрец. Около деревьев он замер, прижав ладони к прохладной шершавой коре, и прикрыл глаза. Это будет сложно – ощутить след Древней магии спустя столько времени. Но Гвин постарается. Ведь он действительно Последний. Он Хранитель. И он будет достаточно сильным, чтобы прорваться сквозь потоки времени и уловить магический след.

***

Гвин слышал за спиной, как Прайт посылал заклинания в Пожирателей, и те активно ему отвечали. Он поклялся себе когда-то не применять Древнюю магию так, чтобы это видели другие. Никому нельзя знать. Слишком высока цена. Если эти знания и секреты попадут не в те руки, о, спаси небо тогда этот мир. Но никто и не увидит. Гвин все для этого сделает. Если все пройдет хорошо, живы останутся все. Если плохо – только дети и Прайт. Лучшим в этом ситуации было то, что Гвина, в общем-то, устраивали оба варианта. Беспроигрышная ситуация.

Он призвал тени блеском золота в глазах, и те скрыли его от чужого взгляда. Растворившийся в сумраке, он незаметно обошел пожирателей и зашел к ним со спины. Их было трое. Двое посылали заклинания в ту сторону, где скрывался Прайт. Один сидел, направив палочку на двух маленьких мальчиков, наверное, братьев. Сердце Гвина дрогнуло от боли. В чем виноваты эти дети? Все это не их война. Они не должны пострадать. Тот мальчик, что был постарше, обнимал младшего, который плакал, но сам не проронил слёз. Защитник.

Гвин убрал палочку в карман – сейчас она не будет ему нужна. Склонившись к земле, он дождался очередного сильного залпа взрывного заклинания от Прайта и, прошептав слова заклинания тише ветра, ударил ладонью о землю. Это было так знакомо – неуправляемый яркий поток энергии вырвался из глубин и зажег каждую клетку тела. И вся эта мощь, вся сила, живущая с далеких времен, вдруг оказалась в руках одного человека. Гвин чувствовал огонь, выжигающий все внутри, убивающий. Но прежде, чем это уничтожит мужчину, он сделает, что нужно.

Гвин выпрямился, вытягивая правую руку вперед, и резким стремительным взмахом направил всю эту силу на тех, кто и были его целью. В то же время левую ладонь он направил к детям и выдохнул сквозь боль еще одно заклинание. И с последним звуком, тень, скрывающая его, рассеялась. Теперь Гвин стоял на виду у всех. Но это уже не имело значения. Силовая волна вырвалась из его ладони, и тотчас двое пожирателей, стрелявшие заклинаниями из палочек, оказались охвачены болью незримого огня, раздирающего их изнутри. Гвин и сам ощущал эту агонию – проклятье того, кто пользуется столь древней силой земли, но его защищала Древняя магия, их – нет. Они оба упали на колени и закричали. Их руки бесполезно и хаотично двигались по собственным телам, словно хотели сорвать с себя кожу, вытащить изнутри эту боль, спастись. В тот же миг оба мальчика оказались окружены полупрозрачным облаком голубого света. Они удивленно подняли головы, не понимая. Маленький даже перестал плакать. А вот старший из них повернул голову и вдруг увидел Гвина.

- Что за дьявол?! – выкрикнул третий из пожирателей. Он выставил вперед палочку, озираясь. В глазах его вопил ужас при взгляде на корчащихся приятелей. Его Гвин не мог подвергнуть тому же заклинанию – он стоял слишком близко к детям.

Боль выжигала душу. Но убирать чары было еще слишком рано. Гвин, щурясь от мучений, поднял взгляд и глазами встретился с пожирателем. И тот нацелил палочку в него.

Гвин знал, что не может защититься. Если он прервет хоть одно из созданных им заклинаний, все развалится. Он не подвергнет опасности детей, сняв с них защитные чары хоть на миг. И не может прервать поток энергии, ведущей к тем двоим на земле, потому, что они еще живы. И убьют Прайта, если Гвин их сейчас отпустит.

- Вот ты и попался, - рыкнул Пожиратель, ухмыляясь. Он взмахнул палочкой, и Гвин вдруг подумал, что не боится. Давно не боится. И его смерть станет смертью и этого человека. Всех здесь. Его тело сейчас словно бомба – полно чужой энергии, настолько мощной, убийственной, что никогда и никому не стоило бы ей пользоваться. И когда чужое заклинание пронзит его тело, вся эта сила вырвется подобно взрыву и всех вокруг уничтожит. Дети спасутся. Они укрыты особым облаком. Тем, что не исчезает, подобно новой магии, со смертью наславшего чары. И, быть может, Прайт тоже уцелеет, если окажется достаточно далеко.

Или нет. Шаги…

- Stupefy! – красный луч из-за спины пожирателя вдруг взрезался в него, и мужчина упал, потеряв сознание. Позади него стояла Марлин. Лицо покрыто следами копоти – слишком много всего вокруг взрывалось и горело, волосы выбились из хвоста, но глаза горели жизнью.

«Хорошо, - простучало в голове сквозь боль. – Хорошо, что это Марлин». Гвин поймал ее взгляд, и она все поняла без слов. Сделав несколько шагов вперед, она наставила палочку на двух пожирателей, все еще скулящих от боли. И лишь тогда Гвин опустил руку. И тотчас упал на колени. Голова его вмиг стала тяжелой, а мир перед глазами закружился водоворотом. Огонь внутри исчез. И лишь левая рука продолжала оставаться направленной в сторону детей, сохраняя оберегающий их кокон.

***

Гвин распахнул глаза, резко остановившись. Здесь след обрывался. Должно быть, Жрец переместился сюда с помощью магии. И как теперь узнать, откуда? Разочарование нахлынуло высокой волной, но юноша взял себя в руки, подавляя эмоции. Нет уж, не надо ему никаких чувств, спасибо. И так боли достаточно. Он привык к ней настолько, насколько к подобному можно привыкнуть в принципе. Он ведь до сих пор с этим жил. И будет.

Немного расстроено Гвин прислонился к дереву, на котором им еще ощущался давний след Древней магии. Скорее всего, Жрец касался ствола этого дуба, когда переместился сюда. Значит ли, что это было первым, к чему он прикоснулся?

Жрец, тот, первый, учитель, всегда отзывался о деревьях, как о памяти мира. И позже Гвин сам читал в книгах о том, как много чужих тайн они хранят в себе. Нужно лишь знать, как из потока прошлого и настоящего извлечь нужное. В отличие от ветров, деревья не знали будущего. Но история, история жила и умирала перед ними, а они все стояли, сохраняя каждый ее миг в себе.

Гвин прижался к грубой коре щекой и руками, ощутив ее шероховатую грубую поверхность. Здесь, в тени леса, он не прогрелась лучами солнца, но не было холодной потому, что была живой.

«Отступись, - прошептали ветра, коснувшись волос на макушке. – Зачем тебе это? Оставь прошлое прошлому».

- Нет, - ответил им Гвин. Совсем не больно. – Я сам только прошлое. И теперь это мой путь.

Ветра недовольно фыркнули и, всполошив птиц в кронах деревьев, рванули ввысь, к небу. Они бы тоже могли что-то рассказать Гвину, но никогда не стали бы. Вот уж от кого помощи не дождаться.

Юноша вернулся мыслями к дубу. Он повернул лицо, теперь прижимаясь к коре лбом, и закрыл глаза. Он прежде не общался с деревьями так близко, но всегда слышал шепот их историй и песен.

«Пожалуйста», - мысленно прошептал он. Деревьям не нужны слова. Они и так все слышат. А Гвин лишь думал о том, что потерял, о своей ненависти и боли, о пустоте в душе и надежде, которой не было. Он знал, что деревья слышат его боль. Как слышали ненависть Жреца, явившегося сюда с одной целью – убить. И постепенно Гвин растворялся. Он уже не ощущал своего тела, как прежде. Его руки, его сердце, весь он словно расплавлялся в дереве, становился им. И наоборот. Дерево погружалось в его мысли, словно в воду. Холодно, холодно. Дыхание не сбилось ни на мгновенье, когда юноша вдруг понял, что больше не находится в своей голове. Не открывая глаз, он видел то, что ему не принадлежало. Бесконечный поток эмоций, чувств и образов. Каждый день, что прожило это дерево, все, что оно видело и слышало, эпохи и жизни тех, от кого не осталось и праха.