Вырванные страницы

Губы Марлин дрогнули, и её маска контроля разбилась вдребезги, обнажив чувства – боль и горечь. Единственная слеза скатилась по щеке.

- Летом набирают новых студентов в мракоборцы. Ускоренный курс обучения из-за войны. Надеюсь, вас там не встретить, Марлин. Всего доброго.

И прежде, чем Маккинон начала спорить, прежде чем Гвин не удержался и прикоснулся к ней, он развернулся и пошел прочь. Подождать Боунса можно и в другом месте. И Марлин не последовала за ним, но Гвин услышал её тихий сдавленный всхлип. «Поплачь, Марлин, поплачь. Станет легче. Возможно, легче», - в мыслях прошептал ей мужчина, но сам даже не обернулся.

Эдгара Гвин ждал у ворот, когда к нему подошел Дамблдор.

- Профессор Гвин.

- Профессор Дамблдор, - очень удачно. – Я хотел бы поговорить с мистером Боунсом. Могу ли я позже привезти его в школу сам?

- Разговор, как я понимаю, не из коротких, - подметил директор. И как всегда понимал он больше, чем говорил. Читать его было сложнее, чем других людей, но это Гвин всегда знал.

- Да.

Дамблдор смерил Гвина проницательным взглядом и кивнул:

- Хорошо. Только постарайтесь до ужина, не хочу поднимать волну беспокойства среди учеников.

- Спасибо.

Директор ушел, и Гвин услышал, как Макгонагал проверяет учеников. Эдгар Боунс показался вскоре. Он едва шел, опустив голову, руки безвольно болтались вдоль тела, спина сгорблена, взгляд под ноги. Казалось, он даже не заметил мужчину, пока тот не окликнул его.

- Эдгар, - только и произнес Гвин, как юноша подбежал к нему, обнял, прижавшись изо всех сил, и горько-горько заплакал, уткнувшись в плечо.

Первый миг Гвин растерялся – а затем осторожно одной рукой обнял мальчика, именно мальчика, за спину, а вторую положил ему на затылок.

И сейчас, в эти минуты, он чувствовал себя сильным, потому что этот юноша как никогда нуждался в помощи. И Гвин сделает всё, чтобы ему помочь. Как не помогли ему. Но пережить то, что пережили они оба, и остаться целым – невозможно. И теперь они оба это знали.

Плечи Эдгара сотрясались от громких рыданий и всхлипов, и Гвин ощутил, как от чужих слез смокла рубашка. Но он и не думал отталкивать Боунса. Лишь сильнее прижал его к себе и нежно погладил по волосам, как ребенка. А затем прошептал, не пряча в голосе боль, не от него:

- Ох, Эдгар. Мне так жаль, если бы ты знал. Мне так жаль.

***

Гвин не помнил, как долго сидел у могилы Розы. Сначала на кладбище опустились сумерки. Затем синяя ночь. После – предрассветный туман. А потом небо на востоке окрасилось в золотистый цвет. Гвин сидел, опираясь одним плечом на памятник с именем Розы и говорил, говорил, говорил. Вслух, пока не пропал голос. Шепотом, когда стало резать горло. И мысленно, когда сил уже не осталось. Розовые пионы на могиле начинали увядать. Но юноша не хотел уходить. Не мог. Куда? В пустую квартиру, в пыль и темноту? Зачем? Что его там ждет? Он устал искать способ понять Древнюю магию. Потому что это занятие казалось ему бесполезным. Он не мог. Не было больше сил. Он не понимал, зачем, для чего она спасла ему жизнь. Не знал, как это изменить. Его глаза уже болели от чтения, а голова – от мыслей. Как разгадать загадку, не зная всех данных?

- О, Роза… Я так хочу к тебе. Может быть, на небе ты станешь моей женой…

Только если есть небо, если есть рай, то Гвину его не видать. За свою месть он будет гореть в аду. Ну и пусть. Он не жалеет. Он не станет просить прощения за то, что стал монстром. Потому что он должен был им стать. И никто не извинялся перед ним за то, что толкнул его к этому, за то, что отнял у него всё.

- Я так и не увидел тебя в свадебном платье. Марлин говорила, ты в нем безумно красивая. Но знаешь, и ты невероятная в чем угодно. И без всего. Ты самая красивая, я сразу это понял, как увидел тебя. Ты мой свет, Роза.

Гвин прикрыл глаза и глубоко вдохнул прохладный утренний воздух.

- Спаси меня… – внезапно не сдержал он отчаянный шепот.

Наверное, Роза звала его так же, когда Жрец ворвался в их дом, когда убивал одного за другим, когда вырвал ей сердце. Старик сказал, Роза ждала Гвина. И теперь юноше с этим жить. Навсегда неполным. Лишь половина медали. Половина жизни. И разбитое сердце. Меньше, чем половина.

И от этой тьмы Роза его не спасет. Никто не спасет. Потому что никто не рискнет окунуться в эту тьму, пожертвовать всем ради призрачного шанса на спасение заблудшей души Гвина. Никогда. Никому больше он не будет нужен.

Не было слёз. Не было криков. Не было воспоминаний. Пустота. Гвин сидел с закрытыми глазами и только ощущение твердого камня под плечом позволяло ему оставаться в реальности. Если уснуть, снова приснится кошмар.

Так не может продолжаться вечно.

Гвин распахнул глаза и резко встал. Хватит. Он не может умереть, но больше не будет умирать. Смерть не придет раньше выбранного часа. И он не станет ожидать ее так. Может, он и не герой, каким видела его Марлин, но и не злодей, что бы ни кричал из пламени Жрец. Но учился Древней магии, учился ее покорять. Она течет в его крови, он выбран. И не ей диктовать ему условия. Нет. Гвин не станет ждать смерти на коленях. Он еще может что-то сделать. Так пора начинать. Он не был готов вернуться к людям сейчас и не знал, будет ли готов когда-нибудь. Но у него есть книги, есть старые свитки – последние крупицы знаний о Древней магии. Он изучит их все, он отыщет еще, в доме Жреца, в библиотеках, найдет логово второго Жреца, что угодно. Где угодно. Он заставит Древнюю магию ему покориться. И больше никому не причинит боли. Больше ничью жизнь не сломает. Никогда.

***

Эдгар плакал и плакал, не в силах остановиться. И единственное, что хотелось Гвину, это утешить его, забрать его боль. Но он не мог вернуть Джейн, не мог изменить случившееся. И этот мальчик проходил через то же, что и он когда-то. С той лишь разницей, что в смерти Джейн Эдгар был невиновен даже косвенно. Но сейчас для него это вряд ли имело смысл. Он даже не задумывался об этом. Просто потому что ему было невыносимо больно. Словно изнутри кто-то разрывал его на части острыми когтями, кромсал плоть, разрезал сосуды, обливаясь кровью. Дробил сердце и грыз легкие. И впивался острыми зубами в голову. Гвин не просто понимал чувства Эдгара. Он их знал. Как хотелось кричать. Как хотелось отомстить. А после – умереть. Но он не позволит Боунсу превратиться в чудовище. Достаточно того, что он сам натворил семь лет назад.

- Тшш, - прошептал он, продолжая поглаживать юношу по затылку.

- Я не могу… – глухо всхлипнул в плечо мужчины Эдгар. – Не могу жить. Я хочу умереть, профессор.

И без того разбитая душа Гвина сжалась и треснула очередным осколком. Только в этот раз не за себя.

- Знаю.

Эдгар замер в его руках, словно только сейчас понял до конца, кто перед ними – тот, кто действительно знает, - и поднял лицо. Глаза покраснели и опухли от слез, а губы искривились от боли.

- Скажите, - юноша взглянул на своего учителя, и в глазах его мужчина увидел обреченность, - когда-нибудь станет легче?

О, мальчик, ты ведь знаешь ответ. Он перед тобой. Такой же разбитый, как и семь лет назад. Просто научившийся жить с этой болью. Нашедший способ существовать, ежесекундно разбиваясь от собственной пустоты на осколки.

- Нет.

Губы Эдгара дрогнули. Но он не удивился. Лишь закрыл глаза, покоряясь судьбе.

- Я… – голос его немного хрипел от слез, - я всегда думал, что это буду я. Тот, кто умрет первым.

Гвин надеялся, что Эдгару не придется пережить такое. Ни ему, ни Джейн.

- Умирать легче, - ровным тоном произнес он. – Сложнее - оставаться с утратой.

Юноша распахнул глаза. В них снова стояли слезы.

- Я не знаю, как дальше жить, сэр. Я н… не знаю.

Гвин смотрел на Эдгара и видел Мерлина. Такого же растерянного и разбитого горем, ищущего смерти. Его спасла Древняя магия, текущая в крови, Боунсу такое не светит.

- Главное, жить, - Гвин медленно положил руки на плечи юноше. – Жить, Эдгар. Ты ведь знаешь, что Джейн бы этого хотела. Она готова была отдать за тебя свою жизнь, она отдала за тебя свое здоровье, так сделай так, чтобы это было не напрасно.