Вырванные страницы

Гвин прикрыл лицо руками, устало опустив плечи. Он даже не пытался думать о другом - знал, что это бесполезно. Древняя магия слишком сильна и беспощадна. Гвин ненавидел ее так, как еще мог что-то ненавидеть. Но в то же время знал все ее сильные стороны. «Не становлюсь ли я Жрецом? - печально подумал мужчина. - Я и сейчас уже Жрец и Хранитель, верно. Но именно тем Жрецом, что был безумен. Или его братом. Может, они тоже были другими. Может, их, как и меня, уничтожила Древняя магия». Профессор хотел бы знать ответ на этот вопрос. Но не у кого было спросить. Оба Жреца мертвы. Убиты им же. И Гвину оставалось лишь надеяться, что Древняя магия не изменит его окончательно, превратив в чудовище. Потому что иначе он знает, что будет. Однажды он поддался тьме. И это его самый сильный страх - вновь преступить черту.

========== Страница одиннадцатая, в которой всё меняется. ==========

Мерлин выждал пять минут и постучал снова. Но ответа снова не последовало.

- Жрец? - позвал негромко юноша и толкнул дверь. Та оказалась незаперта. Настороженно юноша вошел внутрь. Слух и обоняние обострились. Он ожидал нападения либо какой-то ловушки. Это вполне могла оказаться очередная проверка старика. Новый урок. Юноша уверенно достал палочку. Жрец всегда учил его совмещать обе магии в бою.

- Ты здесь?

В доме было холодно, огонь давно погас в камине, и Мерлин вздрогнул от внезапной прохлады. Что-то здесь было не так. Этот дом казался пустым и покинутым. И в нем не было угрозы, как ни пытался уловить ее юноша. И это казалось ему таким неправильным. Если Жрец не придумал ему ловушку, то что произошло?

Мерлин прошел в гостиную, осматриваясь и всё подмечая. Но вещи лежали на своих местах, ничто не пропало и не изменилось. Не было только Жреца. Юноша прошел на кухню, но там и не было ничего нового или странного. Тогда он поднялся на второй этаж, осмотрел каждый уголок дома, каждый шкаф и полку. Но напрасно.

Спустившись, он сел в кресло, в котором сидел уже тысячи раз до этого. Но теперь оно казалось ему холодным и неудобным. «Я уже стар, и час мой скоро придет. Это шепчут мне ветра. А они все знают, везде бывают, в прошлом, в будущем. Ведают, что было, что есть и что будет. И чего быть не должно», - прозвучали в его голове почти забытые слова Жреца. Те, что он сказал ему в самом начале, когда только знакомил его с Древней магией. «И они сказали тебе, что умрешь»? - спросил Мерлин. На что Жрец лишь рассмеялся: «Не сейчас. Где-то через два года».

Понимание пришло мгновенно, как сон. Ведь два года прошло. Мерлин сам научился слышать шепот ветров и знал, как много тайн и знаний они в себе несут. Знал, что порой они видят сотню исходов одно события, ведь будущее меняется постоянно. Как и то, что иногда они шепчут о том, что непоколебимо. И Жрец верил, что смерть его близка. Вот почему его не было теперь. И уже не будет. Он ушел туда, где его ждет смерть.

Мерлин внезапно ощутил холод и пустоту. Жрец не стал его другом, но юноша не мог отрицать, что привязался к своему мудрому и странному наставнику. Пусть его методы, как и он сам, порой пугали. Мерлин помнил, как старик впервые подверг его жизнь опасности. Помнил, как убежал тогда, не собираясь возвращаться. Но ведь вернулся. В тот день он кричал, что уходит потому, что однажды Жрецу может прийти в голову его пытать. Короткий смешок сорвался с губ. Ведь так и вышло. Жрец пытал его, отчего все тело юноши теперь покрыто белыми и черными шрамами. Но только тогда это Мерлина уже не пугало.

Он поежился и сверкнул глазами, разведя в камине пламя. Огонь затрещал, пожирая чернеющие дрова. Красно-оранжевые языки лизали дерево, и Мерлин мог бы любоваться ими бесконечно. Думая о Жреце и о тех двух годах, что старик обучал его Древней магии. О тех великих знаниях, что теперь легли на плечи юноши. Жрец предупреждал его, что однажды звание Последнего Жреца и Хранителя перейдет к Мерлину, как его ученику. И, кажется, этот день настал.

Мерлин с тоской огляделся по сторонам. Столько здесь было пережито. Но он сюда не вернется больше. Без Жреца здесь нечего делать. Он столько раз в глубине души мечтал избавиться от этих тайн и вранья перед Розой о своих шрамах, но теперь, когда этот день настал, вместо триумфа он ощущал горечь во рту. И внезапно в памяти его вспыли еще одни слова своего наставника. И от них веяло зимним морозом и тьмой. «Смерть моя повлечет за собой море крови».

***

На завтрак Гвин едва не опоздал. Не потому, что проспал, ведь встал он еще до рассвета. Поднявшись на Астрономическую башню, самую высокую в Хогвартсе, он встретил там восход солнца, кутаясь в мантию и слушая, как шепчутся ветра. Он пытался узнать что-то в их песнях. Ответы на вопросы, которые никогда не будут заданы. Знания, которые не должны быть узнаны. Знания, которые могут быть опасны. Но он устал пребывать в неведении так долго.

Целый час Гвин простоял на башне, но так и не узнал ничего важного. То, что слышал, оказалось прошлым. Или чем-то непонятным, что он не мог разгадать. Всё это он уже знал. Ветер не сказал ему ничего нового.

Сейчас он подключился к беседе Макгонагал и Флитвика, обсуждавших последние новости о Пожирателях смерти и принимаемых министерством контрмерах. Эти преподаватели помнили его счастливым, талантливым, полным амбиций мальчишкой, помнили его дерзкую непослушную сестру и доброго старательного брата. Наверное, именно поэтому Гвин так часто видел неловкость в их глазах и лицах. Они не знали, как верно себя вести с ним, особенно в первое время. Сейчас уже привыкли, но раньше он постоянно читал в них жалость к себе. И это вызывало в нем тупую злость. Потому что жалость он ненавидел.

Эти люди помнили Гвина другим. Они знали мальчишку по имени Мерлин. Но этот мужчина, профессор Гвин, был им не знаком. И до сих пор это чувствовалось, хоть они и пытались это скрыть весьма неплохо. Не учись Гвин у Жреца, мог бы и не заметить.

Домовики сегодня постарались на славу, или, может, Гвин просто проголодался после утра на башне, но теплые пирожки казались особенно вкусными. Он взял второй, когда взгляд его уже по привычке обшаривал Большой зал и выискивал лица своих учеников. Тех избранных, в ком он разглядел необходимые для Древней магии качества. Все они были здесь, за исключением Эдгара Боунса. Тот еще не вышел из больничного крыла после того, как пострадал во время заклинания. Но второй обряд прошел успешно, как и первый, и жизни юноши больше ничего не угрожало. Пожалуй, из всех, кто ходил на кружок, Боунс был одним из самых талантливых вместе с Мэтью Сноу. У семикурсника были огромные задатки, и если бы Гвин выбирал, то следующим Хранителем Древней магии сделал бы именно Сноу.

На Марлин Маккинон взгляд зацепился. Она завтракала в компании рыжеволосой Эванс и ее подруги Джойс. Светлые волосы собраны в два хвостика. Галстук не затянут, и рукава джемпера закатаны до локтя. Пока подруги что-то рассказывают, Марлин водит ложкой по тарелке с кашей. Подперев голову кулачком, она смотрит вниз, явно думая о чем-то своем. И Гвин бы очень хотел знать, о чем именно. Это было странно понимать, но он действительно хотел знать, что за мысли живут в ее голове. Всегда знать.

Он отвел взгляд, понимая, что смотреть дольше не имеет права. Все это слишком неправильно и оттого очень больно. Почему все так в его жизни? Что бы он ни строил, это обречено на провал. Он слишком явно помнил мертвые лица родителей. Брата. Сестры. Маленькой сестренки. Ей было только семнадцать, когда ее жизнь оборвалась. И Розы. Изуродованное, в кровавых шрамах. С пустотой в груди. В том месте, где Жрец вырвал ее сердце. И вместе с ним вырвал и сердце Гвина.

С тех пор он умер. И уже не мог открыться никому. И то, что теперь его мысли так часто обращались к Марлин Маккинон, пугало его. Потому что он знал, что все, кто соприкасались с его жизнью, обрекали себя на смерть и муки. Джейн Картер доказала это негласное правило. Он боялся вновь обрести чувства, потому что не желал новой боли. Ведь та, старая боль, вечная боль, и так была слишком сильна и не отпускала его ни на мгновенье. Он боялся, что Марлин может умереть так, как умерла его сестра, другая Марлин. Так, как умерла Роза. Одна. Во тьме. И он не успеет ее спасти.