Red lines

- Я не хочу это обсуждать, - отрезает Фред, скрещивая руки на груди. Он поджимает губы и смотрит на брата сверху вниз, обвиняющее, жёстко.

- Фред…

Джордж ещё пытается. Но близнец снова кричит:

- Я сказал – не хочу!

Он разворачивается и стремительно выходит, напоследок нарочно громко хлопнув дверью.

И Джордж падает на кровать. Он прячет лицо в одеяло, сжимает его в кулаки и дрожит. Его на самом деле трясет, и он понятия не имеет, как успокоиться.

Это первый раз.

Первая настоящая ссора.

Отвратительней Джордж чувствовал себя только той ночью, когда думал, что больше никогда не увидит Фреда.

Больно. Так… больно.

Он задыхается от немого крика. И нечто тёмное, страшное подстерегает его. Липкое, похожее на кашу (или размятые мозги?), опутывает его по рукам и ногам, тащит за собой. Джордж тянет руку, но сейчас никто не может спасти его. Кроме того одного, кого здесь нет. Кого он только что оттолкнул.

Но всё это… это невыносимо. Джордж не знает, как быть. Как поступить правильно. Он тыкается в темноте, как слепой, и так сильно боится ошибиться, что, кажется, делает это снова и снова.

Живот пронзает, будто ножом. Джордж поджимает ноги и стонет. Он такой жалкий, такой глупый, напуганный, разбитый… Он просто хочет сделать, как лучше. Он хочет, чтобы его брат был с ним. Но он так сильно боится потерять его навсегда, что это выбивает из него всё остальное.

Им нужно просто поговорить. Обсудить всё. И выбрать. Но как выбирать, если все варианты плохие? Они рискнут, что-то пойдет не так, и Фред исчезнет. А если ошибка не случится, он будет навечно привязан к земле, и после им всё равно придётся потерять друг друга. Но если не сделать ничего, то это случится уже через три дня.

- Я потеряю его, - шепот то ли вырывается из горла, то ли звучит лишь в голове. – Я в любом случае его потеряю.

И это – единственная правда.

Нет такого исхода, при котором они остаются вместе. Насмешка Вселенной. Джордж потеряет Фреда.

Он уже это сделал. Когда не спас в той битве. Не был рядом.

Он больше не может лежать, сжигаемый этими мыслями. Фред до сих пор не вернулся, и Джордж вдруг ощущает острое желание его увидеть. Просто взглянуть в его лицо, его глаза. Даже если брат всё ещё злится. Пусть. Только бы был рядом.

Джордж вскакивает с кровати и бежит вниз. Он не знает, где искать Фреда и как. Никто другой не может его видеть, а носиться и орать его имя – проще сразу выписать себе билет в одну сторону до больницы Святого Мунго.

Он чувствует себя как в ловушке.

«Так, - проносится в голове, и Джордж останавливается и выдыхает. – Соберись. Вряд ли он пошел навестить кого-то из братьев или Джинни, это бессмысленно. Он может быть внизу или в саду».

Но ни в гостиной, ни на кухне Фреда нет. Мама сидит в кресле со спицами и нитками на коленях, но не вяжет. Взгляд её застыл и дрожит непролитыми слезами. Услышав шаги, она поднимает голову и смотрит на сына. Губы её тянутся, пытаясь создать улыбку. Джорджу так грустно видеть её такой, но сейчас он слишком обеспокоен тем, что происходит с ним и Фредом, чтобы пытаться уделять время чему-нибудь ещё. Однако он всё равно не может просто уйти. Это же мама. И она потеряла своего сына, а теперь, глядя на Джорджа, видит Фреда.

- Папы и остальных ещё нет? – спрашивает Джордж и понимает, что это тот же вопрос, что он задавал Гарри и Рону. Как будто больше его не волнует ничего. Или - слишком много всего, чтобы замечать остальное.

- Нет, милый. Билл прислал весточку, что задержится. Думаю, отец и Перси тоже, - отвечает мама и поспешно утирает глаза. – Посидишь со мной?

Она просит, и часть Джорджа хочет согласиться. Но он не может. Её жалость – то, что разобьёт его. Он не вынесет этого. Не сейчас. Наверное, он, как и Рон, убегает. Только не от случившегося горя, а от других. В этом разница.

- Прости, но… я немного…

Занят? Спешу? Что?

Но мама не давит. Она снова улыбается и кивает головой.

- Конечно, Джордж. Если ты захочешь покушать, на кухне есть ужин. Чарли и Рон сейчас наверху, пытаются что-то сделать с упырем, чтобы он так не выл.

Вой? Джордж ничего не слышал. Или просто не замечал? Он был слишком поглощён происходящим с ним и Фредом, что просто пропускал всё иное, что происходило.

- Чарли говорил, это мешает спать.

Это ли?

Джордж неловко улыбается матери. И уходит. Он заглядывает на кухню, но там пусто. Обходит весь первый этаж, пока не сдается. Фреда здесь нет. Теперь он прекрасно понимает, что чувствовал близнец утром, когда проснулся в одиночестве, а потом не мог найти его пол-утра.

На улице совсем не холодно – прогревшийся за день воздух не успел остыть, а хорошая ясная погода только способствовала этому. Джордж выходит через заднюю дверь прямо в сад. Мимо проносится курочка, а сразу за ней, растопырив руки – гном.

- Фред?

Голос дрожит на ветру. И ему отвечает тишина. Джордж проходит мимо гаража, где некогда стоял Форд, заглядывает в курятник, но брата нигде нет. Поразмыслив, он шагает дальше, углубляясь в сад. Но потом вдруг резко останавливается – ему кажется, что со стороны сарая раздается какой-то звук.

- Фред? Это ты?

Он надеется, что это не кто-то другой. Иначе выйдет немного неловко.

Деревянная дверь скрипит, когда Джордж отворяет её. И легкий запах пыли и мётел сразу же бьет в лицо. Это приятно. Словно бы его охватывают воспоминания из детства. Старые вещи, мётлы, садовая утварь – всё это хранится здесь. Джордж глядит, и ему кажется, что он видит величайшие сокровища истории. Не для мира. В глобальном масштабе всё это ничего не значит. Несущественное барахло. Но это – их история. Семьи Уизли. Фреда и Джорджа. И потому разве может быть что-то важнее?

Свет, пробивающийся через небольшое окошко вечерний, пастельный, рыжий, словно кто-то раскрасил его мелками. Луч падает прямо на две метлы, стоящие рядом. Такие знакомые, родные. Близнецы не забрали их с собой в Лондон лишь потому, что там им негде было летать. Так они и остались здесь, в ожидании своих друзей и хозяев. Верные. Ох, сколько славных матчей было на них проведено. Джордж не замечает, когда маленькая ностальгическая улыбка трогает его губы. Он тянет руку к своей метле и, когда кончики пальцев прикасаются к поверхности – отнюдь не гладкой, она вся в боевых царапинах и шрамах – ему кажется, что кожу пронзает маленькая искорка тока.

Сбоку снова раздаётся шум. Джордж машинально хватается за пояс, где прежде всегда носил волшебную палочку, но сейчас её нет с собой. Да она и не нужна. Из-за вёдер выползает рыжий кот и, уставившись на Джорджа довольной мордой, громко мяукает.

- Привет, Живоглот.

Кот мигает своими жёлтыми глазами и, подняв хвост трубой, выскакивает в дверь. Джордж тоже выходит. Он всё ещё беспокоится о Фреде и их ссоре, но после посещения чулана его настроение приобретает какой-то меланхоличный оттенок. Забавно, что раньше он не понимал значения этого определения, а теперь – это вся его жизнь.

- Живоглот, вот ты где! – облегченный вздох раздается слева, и Джордж, свернув, видит Гермиону. Девушка стоит на коленях на траве и гладит своего кота. Но, услышав шаги, поднимает голову. Улыбка, до этого игравшая на её лице, пропадает.

- Джордж.

Она выпрямляется. И Джордж вспоминает их неловкий разговор, состоявшийся несколькими часами ранее. Он не знает, как правильно вести себя теперь, но взгляд Гермионы смягчается. Она не злится. И это радует.

- Что ты здесь делаешь? – спрашивает он. Гермиона поднимает Живоглота на руки и продолжает гладить.

- Рон и Чарли возятся с упырем, а Гарри с Джинни, так что я решила немного прогуляться перед сном, - отвечает она. И вздыхает. – Если честно, думала о родителях. Когда всё уляжется, я отправлюсь за ними.

- Ты соскучилась?

- Очень.

Гермиона едва-едва улыбается и сразу же прячет лицо в шерсти кота. Наверное, это плосконосое создание напоминает ей о доме и о школе. Обо всём хорошем, что осталось в прошлом, навсегда перечеркнутом войной.