Скёль

На лестничной клетке послышались приглушенные девичьи голоса, рассуждавшие о модной в нынешнем сезоне помаде, плюшевых ботфортах, как у какого-то кота, и … о скандале, с любовным налётом, случившимся с незадачливой и судя по разговору, не очень любимой коллегой.

Гуннар остановился и сделав вид, что поправляет обувь, прислушался.

Девица номер раз, с тонким детским голоском, вещала:

- Ой, да ладно, девочки! Так этой страшиле и надо! Подумаешь, родители у нее, из этих, из идейных были - «свобода, равенство, братство!» И сама она все время за справедливость боролась! Да тут от её честности уже все натерпелись!

- Хи-хи, как ты верно подметила, - подхватил простуженный голос постарше, - «Вива ревалюсьен», сама похоже напоролась но то, за что боролась, на комитет по этике! Пусть теперь в своей пробирочной склянкам правоту доказывает!

В диалог вступила третья участница, судя по всему, имевшая зуб на Мари:

- Да её вообще только из жалости Кот к себе в лабораторию взял! Она же без опыта, а тут бац и сразу на должности инженера-прибориста! И главное куда - в секретную лабораторию. Это за какие-такие заслуги, а?..

- Так может потому и взяли, что сирота, - предположил голос с хрипотцой, - если что-то случиться, всегда можно …

Фраза повисла повисла в воздухе, а голоса стихли. Гуннар продолжил свой путь наверх и через какое-то время добрался до моечной (или как её окрестили девицы «пробирочной») номер один. Из-за двери послышалась подозрительно громкая музыка.

- …Шаг, другой, все в ногу, в ногу.

Смертникам куда бежать?

Нет другого для нас брода.

Всем нам здесь судьба полечь.

Смейся, смейся, раз ты с нами.

Смейся все богам назло.

Мы своими сапогами месим горе…

Ну и что?!

Рваный гитарный перебор, прокуренный голос вокалиста… Гуннар толкнул дверь, и одновременно подумал: «Не иначе как революционная песня. Наверное, обдумывает план взятия НИИ…»

Мысль застыла, когда его взгляд упал на ту самую девчонку, Мари Сафро, что сидела съёжившись на мокром полу. Из крана в огромной раковине над ней хлестала вода, и такой же поток хлестал из прорванной трубы под раковиной.

Девица рыдала, закрыв лицо руками, вокруг неё в стремительно прибывающей воде плавали пробирки. Из маленького портативного плеера истошно орал «революционный марш».

Гуннар недоуменно осмотрел помещение, но его внимание отвлек коммуникатор - прямой вызов с Мёльна. Мужчина нахмурился и продолжая смотреть на ревущую Мари, нажал кнопку приема.

- Слушай, а ты ведь сейчас в НИИ? - Янсен смотрел на Гуннара взглядом провинившегося ребёнка.

- Да. - коротко ответил разведчик и нахмурился еще сильнее.

- Отлично! - жизнерадостному тону врача позавидовал бы проповедник-сектант. Или коммивояжёр.

Гуннар люто ненавидел и тех и других: обе категории дурманили мозг и сбивали неокрепших рассудком людей с жизненного пути, предлагая мифический продукт, не имевший ничего общего с реальностью.

За спиной Янсена тем временем пробежала сначала Полина, затем Карл. Послышался резкий хлопок, звон разбившейся о кафельный пол стеклянной посуды. Из угла, куда все побежали, доносились проклятия, повалили клубы дыма.

- Что у вас там происходит? - Гуннар настороженно смотрел на экран.

Ван Берг сначала задумчиво почесал бороду, стараясь игнорировать дым и странные звуки за своей спиной, но махнул рукой и признался:

- Нам срочно нужен химик-лаборант. А лучше лаборант и инженер-приборист. Иначе мы все рискуем оказаться в одном саркофаге…

- Карл же как-то один раньше справлялся. - Гуннар усмехнулся и теперь с удовольствием разглядывал стремительно покрасневшего друга.

- Карл биотехнолог! За него половину работы андроиды делали. А тут человек нужен. Желательно женщина. - снова раздался грохот, Ван Берг прикрыл глаза. - Желательно крепкая и ничему не удивляющаяся. И без родственников. Ты правила знаешь.

Гуннар еще раз посмотрел куда-то сквозь Янсена и коротко кивнул. Связь отключилась.

Мари перестала всхлипывать и теперь внимательно наблюдала как Гуннар деловито собирает воду пылесосом с мусорной колбой на основе антиматерии. Вода с громким хлюпаньем залетала в трубу, чтобы навеки скрыться где-то в неведомом пятом измерении.

«А возможно и в шестом. Кто знает, что там происходит с ней в недрах антипылесоса… это почти как вопрос жизни и смерти, или вопрос любви и ненависти. В общем вечный вопрос. Кстати о любви…» - подумала Мари и моргнув несколько раз, сфокусировала взгляд на мужчине в косухе, натянутой на майку с растянутым воротом.

- Что вы здесь делаете?

Гуннар вопрос проигнорировал.

- Не хотите и не надо. Ответьте хотя бы, где вы похоронили Апполинарию Венедиктовну Медичи. Я хоть цветы ей принесу. Она тюльпаны любила. - Мари опять всхлипнула и украдкой убрала слезу из глаза.

Гуннар продолжал убирать воду, даже не глядя в сторону лаборантки.

- И профессора ван Берга очень жалко. Они любили друг друга по настоящему.

Мари было уже не остановить. От всех бед и лишений, выпавших на её долю, Мари прорвало, как трубу от химиката, добавленного, вероятно, коллегами, не иначе как в приступе «дружеского» расположения. Потому девушка, обретя в Гуннаре внимательного слушателя просто говорила не умолкая:

- Я работала с химиками на кафедре Зои Кассавы. И слышала историю про сына ван Берг, Янсена, и Полину. И даже видела в архиве кадры. Те самые, где Янсен пытался спасти ее. Как бил стулом в стекло. И как они молча стояли приложив руки к стеклу. А потом, когда я уже работала на кафедре вопросы жизни и смерти, я сама, своими глазами увидела, на что способна сила любви.

Мари замолчала. Гуннар тоже остановился и теперь с нечитаемым лицом разглядывал девушку. Но она, впав в состояние странной задумчивости, проигнорировала его взгляд.

«Ненормальная какая-то, ну точно» - обиделся Гуннар и еще разок зыркнул на феме фаталь.

Феме даже не поперхнувшись продолжила свой рассказ:

- Однажды, я заметила, что некоторые вещи в лаборатории, где стояли саркофаги, стоят вроде бы на своих местах, но все же не так. Было что-то неуловимое, я не могла это определить, но понимала, кто-то здесь был.

Я решила задержаться. Спряталась в нише, где хранились реактивы. И тогда впервые увидела, как ваш рыжий друг, так похожий на мальчишку из записи архива, подошёл к саркофагу Полины и долго стоял. Он выглядел потерянным. Усталым.

Но потом случилось невозможное. Понимаете?- Мари посмотрела на Гуннара так проникновенно, что разведчик захотел сделать охранный знак дрыгвичей. И только сила воли и годы дружбы с Хейдаром, остановили его от такого поступка.

Мари перевела взгляд на стену, как если бы Гуннара вообще не было и это не она только что обожгла его взглядом и вновь заговорила:

- После ухода мужчины, я сняла показания с датчиков Полины. Те несколько минут, что ваш друг был к саркофага Полина жила. Но стоило ему уйти, как она вновь погрузилась в сон.

Я проверила показания всех датчиков за несколько лет. И сравнила их с посещениями ван Бергом института. И знаете, они все совпали. Тогда я стала брать образцы ее крови и сравнивать по годам с показателями. И поняла - она жила все это время только из-за него. Иначе обьяснить это, я, как химик, не могу. И кстати, мне не поверили. И вообще Полину должны были отключить на днях. Фактически убить.

Но это уже все не важно. Она, наверное, хотя бы прожила последние свои минуты рядом с любимым человеком.

Мари всхлипнула громче и закрыла лицо руками

Гуннар прокашлялся, отвернулся от Мари и вызвал Мьельн.

Спустя чудовищное количество гудков, над его запястьем появился взъерошенный Карл и рявкнул:

- Что ещё?!

Гуннар выдержал паузу и громко проговорил:

- Попросите Апполинарию Венедиктовну Медичи к аппарату, любезнейший!

Гуннар с наслаждением услышал, как всхлипы за спиной прекратились. Пока Карл сверкал на него очами, беззвучно проговаривая цветастые ругательства на его голову, разведчик ухмылялся ведь позади слышались шорохи, лёгкий стук каблучков - Мари заинтересовалась и подбиралась ближе, как Спинан-Мур к непочатой банке мёда.