Скёль

========== 1. Метаморфозы ==========

Огромное TAKK моему верному другу и единомышленнику GrenkaM, соавтору данной истории.

Другие истории GrenkaM можно почитать здесь: https://ficbook.net/authors/2687070

*

Хейдар сидел за столом на просторной кухне станции Мёльн. Напротив него расположился Янсен, осунувшийся, бледный, но при этом неимоверно счастливый. Кара-Чур и Карл перебрасывались короткими фразами, как обычно подтрунивая друг над другом. Эниас достал флягу с настойкой для укрепления нервов. Бирн привычно материализовал из ниоткуда жестяные кружки и расставлял их на столе. Горецвет присел прямо на полу. Спинан-Мур, вытянувшись во весь рост на животе дракона, довольно фырчала. Общая картина напоминала репетицию Юлафтон (сочельник, примеч. автора).

На кухню неторопливо подтягивались остальные члены экипажа Дракко. Когда за близнецами, пришедшими в этот раз позже всех, закрылась пневмодверь, Хейдар поднялся и стукнул жестяной кружкой об стол, привлекая внимание.

— Друзья! Эти несколько дней выдались для всех нас действительно тяжелыми и насыщенными. Как известно, друг познается в беде.

Младший сын окинул товарищей взглядом и, остановившись на Гуннаре, продолжил:

— Тем ценнее осознавать, что в сложившейся непростой ситуации мы нашли в себе силы не искать виноватого, а сплотились и дали неприятелям отпор и тем уберегли Мёльн от ликвидации.

Хейдар повернулся к Карлу и Кара-Чуру.

— Но более всего мне радостно осознавать, что к нам вернулись не только наши старые товарищи, но и появились новые друзья.

На последних словах кёнинг Мёльна еще раз обвел всех взглядом, задержался на Янсене и, подняв кружку вверх, громко крикнул:

— Скёль! Будем!

Дружное: «Скёль!», «Будем же!» «За друзей!» — было ему ответом.

За месяц до дня Х.

Больше всего на свете Карл ненавидел море. Особенно северное. То самое, что, судя по шуму прибоя и порывам промозглого ветра, было где-то совсем рядом. Карл зажмурился и решил не открывать глаза до последнего.

Голос Горецвета раздался совсем близко:

— Карл, я все видел. Ты очнулся.

Карл поворочал головой и, скривив губы вбок, прохрипел:

— Тебе показалось…

Чужой мужской голос отчетливо произнес:

— Горецвет, а ты уверен, что этот парень из команды Хейдара? Обычно при звуках моря нордсьены впадают в состояние эйфории. Сейчас же больше похоже на паническую атаку.

Карл продолжил прикидываться мёртвым. Ему даже не особо пришлось стараться: он помнил вспышку невыносимой боли, неприятный запах чего-то паленого и собственную беспомощность…

Он точно знал: после тесного знакомства с нордсьенами может быть только одна причина, чтобы тренированное и закаленное в боях и пирах тело его предало. Смерть. И Карл отчётливо помнил, как умирал. Помнил невыносимую тяжесть, потом настолько же невыносимую лёгкость…

Теперь снова вернулась тяжесть, ещё и мочевой пузырь вот-вот лопнет! Стоп. Мертвые не испытывают подобных потребностей. Это Карл тоже знал: мертвяков на своём веку перевидал достаточно. Значит он жив. И глаза придётся открыть. И он их открыл.

— Привет! — Горецвет широко улыбнулся сразу всеми головами.

Позади ящера стоял высокий мужчина с черными-черными волосами и внимательно рассматривал Карла.

— О! Как живой. Почти, — со смешком поприветствовал его черноволосый.

— Что значит почти? — возмутился биотехнолог и резко сел.

— Ага. Натурально живой и даже дыры не осталось, — мужчина с неподдельным интересом разглядывал Карла.

Впервые Карл понял, что чувствовали все те биоматериалы, которые он когда-либо в своей жизни использовал как опытные образцы. От осознания, что он сам сейчас «образец», ему немного взгрустнулось и сильно замутило.

— Раковина и туалет там, — мужчина сделал жест рукой.

Карл слетел с койки и умчался в указанном направлении.

Решив насущные проблемы, он попытался привести себя в порядок. Умылся и прополоскал рот. Скорчил страшную рожу своему по всем признакам вернувшемуся с того света двойнику в зеркале. Чтоб не выглядеть совсем уж нелепо, поправил прическу. И успокоившись окончательно, принял суровый вид, подобающий гордому северянину.

Довольный результатом Карл вышел из ванной с самыми убийственными намерениями: любым способом выпытать у лохматого приятеля Горецвета (и это, когда все уважающие себя мужики плетут косы!) как вышло, что он живой и кто за это ответит!

В лаборатории, а помещение, судя по оборудованию и специфическим реактивам, было именно биохимической лабораторией, уже успели прибраться. Горецвет, зажав в передних лапах метлу, по-хозяйски подметал. Черноволосого нигде не было видно.

— А где твой друг? — осторожно поинтересовался Карл.

— Ты про Кара-Чура? Он мне не просто друг, — усмехнулась центральная голова, — а спаситель!

— Мы ему жизнью обязаны, — уточнила правая голова.

— И ты, кстати, теперь тоже, — добавила левая.

— И что, я ему за это служить буду?!

Карл неверно определил для себя статус Горецвета, сжимающего метлу в лапах, и потому до глубины души возмутился такой перспективе. Настолько, что привычно потянулся за мечом.

— Горецвет — мой друг, а не слуга, — раздалось слева, и в голосе отчётливо были слышны металлические нотки. — А тебе для начала не мешало бы поблагодарить Горецвета и меня за спасение.

— Видишь, какова их благодарность? Людишки, — голос Кара-Чура был полон презрения, — а ты его другом назвал.

Карл после такого окончательно проникся гордым нордсьенским духом и со всем доступным ему сейчас сарказмом произнес:

— А ты штоль не человек? Палка, палка, огуречик, вот и вышел человечек!

Он пробасил детскую считалочку, громко считая конечности Кара-Чура, а в конце брякнул: — Дополнительных ножек не вижу, значит не осьминог, а тоже — людишка! — И громко расхохотался.

Видимо, биотехнолог ещё не совсем отошёл от наркоза, или чем его там накачали, потому что не заметил, как черноволосый бросился к нему. Вот он стоял и закипал от гнева — надменная рожа даже чуть покраснела — а вот он уже с неимоверной силищей впечатал Карла в противоположную стену.

Карл успел ощутить полет и собственно приземление: громко, больно, искры из глаз. А лохматый ещё и добавил — неожиданно опять оказался рядом и стукнул его затылком о стену. Что-то треснуло. Биотехнолог поставил на то, что стена, а не его закаленный в боях и пирах череп.

— Неблагодарный кусок… — прошипел Кара-Чур, стискивая горло противника с неожиданной для таких тонких пальцев силой.

Но не зря Карл столько лет общался с нордсьенами — воинами осмысленными и беспощадными. По его наблюдениям воинская доблесть перешла у народа уже на генный уровень и передавалась с молоком матери или подзатыльниками отца. Потому он не задумываясь коленом двинул противнику между ног!

Концовку фразы Кара-Чур проглотил, ругнувшись фальцетом. Хватка на горле ослабла, Карлу, наконец, удалось выморгать звезды из глаз. Он подбоченился, оглядывая согнувшегося в три погибели и изрыгающего проклятия оппонента.

— И это те самые яйца, что Кара-Чур так бережёт? — вопросил биотехнолог и с ухмылкой глянул на Горецвета.

Дракон отложил метлу и окинул взглядом последствия боя. Оценил размеры нанесенного ущерба помещению и противникам.

— Вот и ладненько. Вот и познакомились, — резюмировала центральная голова. — Может теперь чай попьем? Я немного проголодался. И кстати, убираться сами будете, и стену чинить тоже.

Дракон покачал левой головой и гордо удалился.

Черноволосый разогнулся и с достоинством протянул руку.

— Кара-Чур, Властелин Болот. Бессмертный. Генетик. На досуге занимаюсь разведением химер. Бываю резок в общении.

Карл не остался в долгу и, сменив гнев на милость, крепко пожал протянутую ладонь и представился:

— Карл, биотехнолог. Межгалактический странник. Характер нордический. Но могу и врезать.

— Это я уже понял, — усмехнулся Кара-Чур.