Скёль

— Я чувствовал, что не стоило включать голограммы на всех этажах. Тут сам иной раз не понимаешь, где оказался…

Второй профессор согласно кивнул головой и, покосившись на гусара, продолжил:

— Точно. А для неподготовленного разума так вообще может привести к необратимым последствиям.

Оба профессора повернулись к Горецвету:

— Так вы говорили, что являетесь прямым потомком великого зоолога Василия Горянина?

Центральная голова, увидев ещё один знак, подаваемый Гуннаром, согласно кивнула. Горецвет повернулся так, что закрыл собой гусара, и начал свой неспешный рассказ о нелегкой судьбе своего далёкого «предка». Так он дошел до легенды о полыхающем бревне с буквой -Х на конце. Публика притихла и как зачарованная смотрела на Горецвета.

Гуннара за спиной дракона уже не было.

В какой-то момент, окончательно завладев вниманием благодарной публики, Горецвет причмокнул всеми тремя головами и покосился на реторту:

— Мне бы глотнуть чего, — попросила левая голова.

— Очень пить хочется, — согласилась правая.

— А почему у вас жидкость не кончается, вы же постоянно прикладываетесь к живительной влаге, коллеги, — полюбопытствовала центральная.

Профессура заулыбалась:

— Это экспериментальный образец лимонада, — сказал первый профессор.

— Усовершенствованного: не кончается и содержит, так сказать, естественный консервант — лимонную кислоту, — заулыбался второй.

— Но главное, один особенный ингредиент! — хором сказали оба, и правый профессор протянул колбу Горецвету.

Дракон переглянулся головами и, сделав охранный знак дрыгвичей, левая голова пригубила из реторты. Причмокнула и довольно заулыбалась.

После чего продолжила свой увлекательный рассказ. Реторта стала ходить по рукам. Профессура, Горецвет и даже Мари прикладывались к ней, потому что легенда и вправду была насыщена событиями, колоритна, а три головы Горецвета, вступая в диалоги между собой, создавали эффект присутствия. Да и рассказчик из дракона был хороший.

Горецвет дошёл где-то до середины легенды и даже успел исполнить 23 из 47 песен, когда понял, что левой голове наливать больше не надо, профессура уже спит, прислонившись к стеночке, а девушка, присев на папки и положив голову на кулачок, почти клюет носом.

В какой-то момент Мари покачнулась и в полудрёме прошептала:

— Голос у вас очень зычный… но он все равно не мог перекрыть странный грохот из лаборатории, где саркофаги хранятся…

После чего Мари сладко зевнула и провалилась в сон. Дракон аккуратно подвинул девушку к стене рядом с профессурой и стремительно побежал в сторону лаборатории. Той самой, о которой сейчас вспомнила лаборантка.

В пневмодверях он столкнулся с Янсеном. Врач, не морщась и совершенно не испытывая дискомфорта, замер с саркофагом жизнеобеспечения под мышкой.

========== 8. Праздник II. Сны ==========

День Х. Карнавал в НИИ ПРОМЕТЕЙ набирает обороты.

За спиной Янсена бесшумно возник Гуннар. И в данный момент весь его вид был особо опасным. Впечатление не портил даже толстый слой пыли и штукатурки, покрывавший лицо, волосы и широкие плечи разведчика.

Представшая картина напомнила профессору Горянину исторические любовные романы, что он читывал тайком по молодости. Левая голова захихикала, а правая принялась вполне достоверно цитировать:

— Скажи-ка, дядя, ведь не даром, дочь мельника пошла с гусаром сегодня ночью на чердак…

— Тебе в рифму ответить, или сам поймёшь, дракоша? — Гуннар явно был не в настроении шутить.

Утерев лицо огромным клетчатым платком, разведчик угрюмо буркнул:

— Как выбираться будем?

Он оглядел Янсена с ног до головы, ненадолго задержал взгляд на осколке копья, застрявшем в кольчуге в районе сердца, и фыркнул:

— Нужно было, братишка, нарядить тебя гномом…

Врач отвлёкся от созерцания лица любимой сквозь прозрачный углепластик и, перехватив саркофаг поудобней, выгнул бровь: «Чего-чего, мол»? Он, похоже, уже считал операцию успешной: Полина была наконец в его руках, а дальше — хоть потоп, извержение вулкана и полёт бревна с буквой -Х на конце.

Гуннар раздраженно выдохнул:

— Одним из семерых гномов, что сбежал от братьев и выкрал Белоснежку для себя. Лично. — он окинул Янсена опасным взглядом. — Голову включи, нам ещё принца и его рать одолеть нужно. Напомню, здесь оказался главарь лаборатории со своей бандой профессуры и непонятной девицей, группа товарищей в поисках синей двери и даже Горецвет! Лифты нас не выдержат (он кивнул на саркофаг), на лестницу нам теперь не сунуться, а для скворечника Полины, уж извини, парашют мы не прихватили. К тому же, напомню, даже с устройством питания Кристиана саркофаг сможет проработать не более 30 минут. И мы уже пять минут потеряли, пока ты путался под ногами и не давал мне работать.

Ван Берг сделал шаг назад и стиснул саркофаг двумя руками так сильно, что сверхпрочный материал затрещал.

Профессор Горянин понял, что нужно срочно что-то предпринять, и особо захмелевшая левая голова тут же сгенерировала безумный план. Удивительно, но правая с ней согласилась — в кои-то веки! Центральной после такого оставалось только его озвучить.

— Готовься, Чебуратор, — радостно возвестил профессор, обращаясь к Янсену, — ты понесёшь чем… саркофаг, а я понесу тебя!

Гуннар и Янсен воззрились на него, как на умалишённого, даже Полина, кажется, вздрогнула и прислушалась.

Все три драконьи головы улыбнулись ОПАСНО:

— До корабля мы полетим. Только найди чем закрыть лицо, — левая голова испортила все впечатление и захрюкала, давясь смехом. Правая картинно закатила глаза.

— А то мошкара в рот набьётся, — закончил профессор.

Гуннар какое-то время оторопело пялился на взявшегося командовать Горецвета, но не нашёл, что ему возразить. Выходило, что дракон одним махом решил проблему, которую они не удосужились продумать при планировании: как вынести саркофаг из НИИ, в случае, если все дороги будут отрезаны, и не попасться. Разведчик был в ярости. Он злился на себя — за то, что не продумал дополнительные пути отступления, на Янсена с его слепой любовью — точно ребёнок беспомощный стал, заполучив ящик со своей Полиной… А ещё он почему-то злился на девушку с длинной челкой — ну кто носит такую дурацкую, лезущую в глаза чёлку, в лаборатории?! Секретной?! Гуннар не понимал, причём тут вообще эта девушка со своей чёлкой, и оттого злился ещё сильнее.

Но предложение Горецвета вывело его из яростного ступора и пробудило смекалку:

— Я буду отвлекать тех, кто внизу, вы двое — на крышу! Быстро и тихо! — Он сурово посмотрел на врача и дракона, а потом, не зная зачем, скосил глаза на сладко сопящую в куче папок девушку с чёлкой. Даже во сне она мило оттопыривала нижнюю губу и сдувала волосы, налезающие на глаза.

Дракон закивал тремя головами, Янсен буркнул “ладно” и перехватил свою Полину поудобнее, а Гуннар искренне понадеялся, что друзья не заметили его минутной слабости.

Горецвет и Янсен, не выпускающий из рук саркофаг, пробежали мимо профессуры и лаборантки. И всё бы ничего, но Горецвет запнулся об одну из папок и с грохотом, достойным падения бревна с буквой -Х на конце, полетел по кафельному полу, после чего с шумом врезался в стену и осел.

Лаборантка подпрыгнула и пробудилась ото сна. И собралась было повернуть голову на звук, как её внимание привлёк громкий оклик откуда-то с лестницы, ведущей в основное здание и находившейся прямо перед ней.

— Мадам! Пардон, ик, муа! Вам не говорили, что с такой чёлкой мож-жно заработать ко-со-гла-зи-е! Хотя, ик, судя по вашим глаз-зам, вам это, ик, не грозит! Ибо нельз-зя испортить…

Гуннар не успел закончить предложение, потому что у дамы, не иначе как под воздействием экспериментального лимонада, пробудилась внутренняя тигрица. Потому Мари резко поднялась на ноги и, даже не держась за стенку, с рёвом бросилась в сторону мерзавца.

Горецвет поднялся и тут же припустил за Янсеном в сторону другой двери, ведущей на крышу. Два пролёта до предполагаемой свободы они преодолели без приключений. Оказавшись на крыше, Янсен прислонил саркофаг к вытяжке и огляделся в поисках чего-либо тяжелого, чем можно было бы заблокировать дверь. Горецвет же уставился на коммуникатор, где ярким пятном пылали координаты местонахождения челнока. Вот только за рулём, судя по сообщению, почему-то был не Карл, а Алёша.