Скёль

Гуннар настолько опасно улыбнулся, что правая голова Горецвета икнула, левая зажмурилась, а руки по привычке зажали рот центральной.

Алёша похлопал дракона по руке.

— Не бойся, профессор. Надо будет — мы и тебя научим.

— Научим-научим, — нетерпеливо подгонял Алёшу Гуннар. - Но сначала меня, а потом хоть Спинан-Мур, хоть Кара-Чура.

Алёша содрогнулся, вспоминая, как кошечка давеча пробралась на кухню и, использовав свой излюбленный приём «разрыватель», нижними лапами разорвала упаковку макарон на кошачий туалет, а алмазным сверлом вскрыла все банки с мёдом. Попробовала из каждой, но доедать не стала — видимо, фигуру берегла, как истинная женщина…

Алёша тряхнул головой, прогоняя наваждение, и указал Гуннару на пол.

— В ногах правды нет, как говорит один мой знакомый, бессмертный, — Алёша попытался опасно улыбнуться. Но похоже, у него ничего не вышло, потому что Гуннар только усмехнулся и прозаично плюхнулся на пол.

Тяжело вздохнув, дрыгвич принялся объяснять азы саперного дела на пальцах. Буквально. Потому что заряды, которые нужно было использовать в НИИ, были размером с подушечку большого пальца.

Заметив, что Гуннар не впечатлился размером предполагаемого смертоносного оружия, Алёша заявил:

— Двадцать вот этих малышек, если их правильно расположить, уничтожат Мёльн. Как считаешь, что одна может сделать с самонадеянным, беспечным и примитивным нордсьеном?

Гуннар опасно ухмыльнулся и в этот раз более почтительно, как показалось Алёше, сказал:

— Я весь внимание, мой учёный друг. И буду сосредоточенно слушать и тщательно выполнять твои указания. А то праздник близко, а мы ещё не во всеоружии.

Алёша благодарно кивнул и принялся объяснять, а заодно демонстрировать, правда, пока не подпуская товарища к практическому применению. Для практики они с Гуннаром отправились в открытый космос под недоуменные взгляды друзей.

Алёша же пояснил, что так будет для всех безопаснее:

— В открытом космосе давления нет. Значит взрыв сразу рассеется, как только попадет в условия вакуума. А главное, всё это произойдет настолько быстро, что вы даже моргнуть не успеете. К тому же ударной волны, которая является самой разрушительной частью взрыва, тоже не будет. Так что все желающие посмотреть на предварительную экзаменацию Гуннара — на выход.

Гуннар насупился:

— А в помещении когда взрывать будем?

— Не раньше, чем мы поймем, что ты сможешь все сделать, не причинив вреда ни станции, ни окружающим! — В дверях стоял Янсен.

Вдохновенный взор и лихорадочный румянец врача говорили о том, что он либо наконец подвергся чудесному воздействию настойки, либо разговор по душам с Кара-Чуром открыл для него какие-то тайны. Например, смысл жизни.

— Сорок два? — поинтересовался Карл.

— Тридцать восемь! — парировал ван Берг.

— Идиоты, — Кара-Чур устало закрыл лицо рукой.

Десять дней до дня Х.

В самом центре галактики NGC 292 (землянам известна под названием малое Магелланово облако, примеч. автора) находилась маленькая, но очень уютная планета. Климат Нерфус-2/3, по каким-то своим межгалактическим законам, представлял рай для практической науки. Именно здесь одновременно можно было проводить разнообразные опыты, связанные как с разреженным высокогорным воздухом, так и с неимоверным давлением морских глубин, найти абсолютный ноль, пустыню, беспрерывный дождь и прочие условия, необходимые для исследований.

Отдельного внимания заслуживали природные ресурсы, также необходимые для всевозможных изысканий и экспериментов. Отсутствие аборигенов при наличии безопасной флоры и фауны также являлось неоспоримым плюсом.

Но самое главное, это была первая планета, до которой долетели далёкие-далёкие предки межгалактических путешественников.

Поэтому, кроме климатических условий, Нерфус-2/3 являл собой исторически значимый объект. И когда зашла речь о выборе места для научного оплота по изучению проблем развития межгалактических территорий — сомнений не было. И учёные мужи, убелённые сединами и придавленные жизненным опытом, единогласно приняли решение о строительстве НИИ ПРОМЕТЕЙ именно здесь.

И в этом году Институт отмечал большой праздник — 1570-летие. По этому поводу планета, ранее известная исключительно своими научными сотрудниками и только своим же научным сотрудникам, неожиданно стала меккой туризма. Количество посетителей, любопытствующих, зевак и просто праздношатающихся на квадратный метр зашкаливало. Желающие посмотреть на НИИ, послужившее отправной точкой в развитии межгалактических путешествий, слетались со всех сторон. И были среди них как антропоморфные существа, подобные человеку, так и другие формы жизни, представленные во всём своем межгалактическом разнообразии.

Небольшая группа очередных туристов стояла перед парадным входом в главное здание НИИ ПРОМЕТЕЙ. Карл, одетый в цивильный костюм с клетчатым шарфом, небрежно намотанном поверх парки, нетерпеливо помахал табличкой «Гости из Дали».

Янсен, с аккуратно подстриженной бородой, в костюме и светло-сером пальто, что-то доказывал Гуннару. Разведчик опасно усмехался и поправлял ворот косухи, надетой поверх растянутой белой футболки.

Кара-Чур не изменил себе и стоял в чёрном-чёрном бушлате с наглухо застегнутым воротником и угрюмым выражением лица. Алёша и Эниас ничем не отличались от местных студентов — свободные джинсы, кроссовки и бомбер, накинутый поверх растянутой толстовки.

Звездой туристической группы «Гостей» был Горецвет. Дракон привлекал внимание то ли ярко-красной курткой и белым шарфом с синими оленями, намотанном на шее центральной головы, то ли неожиданным обращением Карла: «Профессор Горянин, пройдёмте, мы только вас ждём».

Современное здание Института, выполненное в лучших традициях неокубизма имени Нео Кубика (великий скульптор современности межгалактических путешественников, примеч. автора) являло собой сплав науки и истории. Многоэтажный колосс, построенный с использованием самых передовых технологий, простой и функциональный, снаружи был окружен голографическим изображением прежнего НИИ. Колонны, атланты, кариатиды, барельефы, пальметты, фризы и эмблемы в обилии украшали старинные ордера. И контраст производил неизгладимое впечатление. Дрыгвич уже несколько раз сделал охранный знак, Эниас потянулся к фляге, и только суровый взгляд Карла остановил его от попытки успокоить нервы.

«Гости из Дали» уже осмотрели фасад, воссозданный в своем первоначальном виде с помощью высокотехнологичной голограммы. И теперь в некотором удивлении изучали гигантскую скульптуру Прометея. На лице героя, принесшего огонь человечеству и символизировавшего технические достижение, была маска сталевара, а в открытой ладони он держал атом.

— А почему он в маске? - поинтересовался Алёша у Карла.

Биотехнолог поправил очки, принял сосредоточенный вид и менторским тоном начал:

— Чтобы пройти огненную печь, так сказать, горнило, призванное укрепить дух человека и подготовить его к…

— А вот мне вы легенды рассказывать не даёте! — перебил Кара-Чур и сверкнул чёрными-чёрными глазами.

— Потому что твоя легенда состоит из 132 частей, 47 песен и одной ритуальной пляски! А я рассказываю о символе науки в двух предложениях! — Карл возмущенно смотрел на друга.

— Зато моя легенда правдива и подтверждена фактами! Я лично был свидетелем того, как творилась история. А у твоего сталевара в руке атом размером с дом! Где правдоподобность? Объективность?

— Это мирный атом! Аллюзия! — начал было Карл, но Янсен шикнул на всех и, отобрав у биотехнолога табличку, сам повёл группу дальше.

Они двинулись внутрь, осмотрели просторный холл, прошли в главный зал с колонами и чудовищной акустикой. И наконец подошли в святая святых — музей, посвящённый созданию Института. Там, под куполом из углепластика, стоял остов здания НИИ в его первозданной красоте и даже с настоящей бронзовой табличкой, поцарапанной и поврежденной временем и студентами, гласившей «НИИ Пр0..ТеЙ..» (игра слов, Протей в средние межгалактические века символизировал лицемерие высших чинов и уклонение от ответственности, примеч. автора).