Страница 17 из 21
Молодой возница, лихо надвинув на брови кепку, взмахнул кнутом и сорвал со старого извозчика его старую шапку, надетую на лысый затылок и державшуюся только силой мысли хозяина.
— Все равно проскочу! — громко крикнул молодой и нахальный половяк, тесня старенькую телегу и выезжая на большую дорогу.
— У меня не проскочишь, — сурово ответил пожилой возница, поднял шапку и велел всем держаться крепче.
Люди в телеге оживились, и послышались возгласы: «Давай! Покажи ему старую школу», «ДОСАТП навсегда!», «Жми, бабай! Мы все — за тебя!» [ДОСАТП-Добровольное Общество Степных Арб Телег и Повозок]
И пожилой извозчик со словами: «Какой половяк не любит прокатиться по степи с ветерком», недобро ухмыляясь припустил вдогонку за щеголеватым нахалом и его расписной телегой, полной молодыми невоспитанными людьми.
Лошадь кагана и лошадь бея шли вровень, и им оставалась последняя треть пути, когда «Эскен-бей» снова склонил голову к уху своего коня и прошептал ему:
— Теперь — во всю прыть, тебя ждет желтая попона победителя! А еще много сочной травы и лучшая кобылка в ставке.
Вороной конь кагана устал: тяжелая попона и богато украшенная сбруя, а также достаточно крупный седок утомили его. Конь бежал как мог быстро, но было видно, что силы его на исходе.
Горбань же, без снаряжения и с легкой кнесной на спине, представив себе все радости жизни, в особенности сочную траву и кобылку, припустил во весь дух и вырвался вперёд.
Первым в абсолютной тишине финишировал «Эскен-бей» на своём коне-Горбане. Конь прямо с беем на спине подошел к давешнему нахалу, насмехавшемуся над ним пред заездом, и, зубами стянув его шапку, скормил её половяку.
Вторым к финишу пришла под гром аплодисментов и ликование пассажиров и толпы телега со старым извозчиком, шапка которого от быстрой езды не сдвинулась ни на асбу (половяцк. ед. изм. равная 2,5 см, примеч. автора), а все пассажиры и поклажа были целы и невредимы.
Студенты решили, что управление телегой сродни искусству, и записались на курсы, которые рекомендовал старик-извозчик.
Третьим, но фактическим вторым, ведь телега со старым возницей не участвовала в скачках, пришел вороной конь. Конь Тимера был взмокший, усталый, без попоны, сбруи и без наездника — он скинул все лишнее, чтобы не мешало.
Где-то вдали виднелась телега, запачканная пылью и конским навозом с молодым возницей, так опрометчиво бросившим вызов аксакалу ДОСАТП.
========== 10. Испытания II ==========
Первое испытание осталось позади, молодой «бей» без труда одолел наездника Тимера. В сопровождении своих воинов «Эскен» возвращался к окраине Урды, где был разбит лагерь.
Неожиданно Алёша остановился, стал напряженно прислушиваться к чему-то. Спустя мгновение и остальные догадались, что привлекло внимание дрыгвича.
У женской половины юрт шли хороводом двадцать две пленные Алеси и, воздевая свои ясные очи к небу, на несколько голосов пели. Снова и снова повторялся припев, настойчиво требуя, чтобы ветер унес мелодию в родной край. Окончив очередной рефрен, Алеси разом остановились: перевести дух, утереть слезы и высморкаться.
Алёша, пользуясь паузой, обратился к пленницам:
— Дорогие землячки, а чего это вы в такой печали и все ещё в плену? Это с вашим-то волшебным даром! Вы же можете воспользоваться врожденной способностью убеждения. Или просто усыпить бдительность половяков мороком… Почему же вы не уходите?
— А куда мы пойдем с малолетними детками, одни, в степи, без еды и воды и не зная, где наш родимый край? — грустно отвечала одна из Алесь.
— Наш дар бессилен и никак нам тут не поможет, — тут же согласилась с ней Алеся помладше.
— Видать так и зачахнем здесь, на чужбине, - хором сказали остальные девушки и совсем пригорюнились.
— Не бывать тому! — пообещал Алёша и обернулся к Гуннару.
Девушки оживились и весьма красноречиво уставились на предполагаемого спасителя. Для закрепления эффекта применили свой дар убеждения.
— Хорошо, — сразу согласился Гуннар, а сам подумал, что нордсьены ещё легко отделались. Ведь Алеси с их редким даром могли напустить такого мороку, что раскрыли бы план и привели всю команду к погибели.
Алеси тем временем согласно закивали головами и вновь собрались в хоровод, на ходу затянув свою песню. Когда последние звуки растаяли в воздухе, и правда сложилось впечатление, что музыка и слова, как облачко, поднялись вверх и полетели куда-то на крыльях ветра, чтобы донести тоску по родине до далекого дома.
Гуннар подмигнул самой симпатичной Алесе и одними губами произнес «как обычно». Девушка в ответ улыбнулась и закружила подруг в танце, а затем повела хороводом в сторону женских юрт.
Ровно в полночь все двадцать две Алеси, напустив морок на свою стражу, беспрепятственно покинули женскую половину. И теперь стояли вместе с малолетними детьми и другим богатством, нажитым в стане врага, возле сеновала. Рядом с сеновалом удачно располагался загон с лошадьми.
Гуннар, Эрвар и Скапти подхватывали Алесь, усаживали поудобнее на коней и указывали направление, в котором девушки должны были двигаться, чтобы достичь реки.
Некоторые Алеси внимательно разглядывали Гуннара, будто о чем-то вспоминая, загадочно улыбались и целовали на прощание.
Эрвар и Скапти молча завидовали, изредка бросая обиженные взгляды на своего начальника. Гуннар обреченно принимал поцелуи и даже не отбивался.
Подхватив последнюю двадцать вторую Алесю, нордсьен показал как активировать передатчик и предупредил, что возможно возле корабля, будет дракон, но бояться его не стоит. «Скорее это ему придется спасаться бегством», — усмехнулся про себя Гуннар.
Через несколько часов девушки благополучно добрались до шнекьи. Неподалеку на берегу оказался и обещанный дракон. После краткого знакомства с Горецветом дрыгвячки спешно забирались на борт и устраивали малолетних детей и иные богатства где придётся. Шум стоял такой, что даже повидавший многое за пару тысячелетий ящер испуганно вращал глазами и озирался по сторонам в поисках убежища.
Спустя какое-то время дракон, замученный и затисканный женщинами и малолетними детьми, сдался. Он готов был плакать и бежать куда глаза глядят. А его рык и грозный голос, повторяющий: «Поймите! Я злобное и опасное животное!» не мог справиться с лавиной женских ахов и охов умиления и детскими воплями «Я хочу такого же только побольше!»
Хафидт, с непривычки одурманенный природным обаянием Алесь, не знал что делать, повторяя только: «Женщина на корабле — к беде, а когда их двадцать две — к мучительной погибели».
Он долго не мог взять себя в руки и навести порядок, но наконец решил проблему, распределив между Алесями обязанности: кого-то отправив следить за детьми, кого-то на кухню, а кого-то выставив дозором.
И только одна Алеся не спускала с него глаз с момента как поднялась на борт. Девушка, подождав пока ее землячки получат задание, сама взяла моряка в руки и не выпускала до самого возвращения на границу её родины. Там она взяла с него обещание заглянуть как-нибудь ещё, чтобы продолжить обмен опытом и закрепить дружбу нордсьенов и дрыгвичей, например, громкой свадьбой. Предложение вызвало у Хафидта приступ паники и морской болезни.
Осознав перспективу, моряк решил, что всё же может справиться с чарами Алеси. Потому, не смотря на дар убеждения, он нашел в себе силы пообещать, что подумает обо всём на досуге. Но прямо сейчас ему надо спасать товарищей. После чего помахал рукой и быстро поднял корабль в воздух.
Девушка, загадочно улыбнувшись, только покачал вслед головой: она знала, что от чар Алеси еще никто не уходил. Ни живым, ни полуживым…
*
Наутро, несмотря на исчезновение всех двадцати двух Алесь, половяки продолжили свои дела как ни в чем не бывало, будто и не было девушек племени дрыгвичей, не жили они на женский половине, и двадцати двух коней тоже никогда не было.
— Вот правда волшебные, эти ваши Алеси, — дивился Бирн.