Путешествие как образ жизни. Исследователь Центральной Азии П. К. Козлов

Монголо-Камская экспедиция, 1899–1901 гг

Особенно ярко талант Козлова как путешественника-натуралиста и его организаторские способности проявились во время первой возглавляемой им экспедиции, Монголо-Камской, совершенной в 1899–1901 гг.

Участие в трех экспедициях в Центральную Азию под руководством Пржевальского, Певцова и Роборовского сформировало Козлова как высокопрофессионального полевого исследователя, способного самостоятельно решать задачи географического изучения этого региона и руководить работой других. Полученные от РГО и высочайше дарованные награды и поощрения свидетельствовали о его высоком авторитете в научном сообществе и интересе к его деятельности со стороны царской фамилии.

После завершения подготовки отчетов Тибетского путешествия 1893–1895 гг. Козлов решился представить на рассмотрение Совета РГО проект экспедиции в Центральную Азию под своим руководством. Он был рассмотрен 19 октября 1898 г. Смета экспедиция составляла весьма внушительную сумму – 42 000 руб. Совет с некоторой осторожностью подошел к столь масштабному проекту и постановил сначала выяснить «путем личных переговоров» вице-председателя Общества П. П. Семенова с министром финансов, «можно ли надеяться на отпуск этих средств»[92]. В случае положительного ответа было решено образовать под председательством П. П. Семенова комиссию из членов Совета при участии Козлова для более детальной разработки маршрута экспедиции.

Вопросы финансирования, благодаря стараниям Семенова, были решены. Кроме выделенных 42 000 руб. министерство финансов взяло на себя транспортные расходы внутри России, а Военное министерство – денежное содержание офицеров и нижних чинов – сотрудников экспедиции. Причем все причитающиеся им суммы за два с половиной года (запланированная продолжительность экспедиции) были выданы вперед[93].

Маршрут нового путешествия «на восточную окраину Нагорной Азии» был определенен следующий: от Алтайской станицы Семипалатинской области к Большому и Южному Алтаю, через Гоби и Алашань в Нанынань и далее в Цайдам, где предполагалось устроить склад экспедиции и метеорологическую станцию. Затем из Цайдама планировалось подняться по одному из перевалов хребта Бурхан-Будда на Тибетское нагорье и направиться в Сычуань, откуда на запад, в провинцию Кам, затем вернуться в Цайдам и оттуда в обратный путь, в Россию.

Юго-Восточная область Тибета, или Кам, был целью последнего, неосуществленного путешествия Пржевальского. Его исследование предполагал продолжить Роборовский в ходе своей Тибетской экспедиции 1893–1895 гг. Но тяжелая болезнь Всеволода Ивановича заставила изменить планы путешествия. В Кам экспедиция не пошла. В этот раз Козлов, как преданный ученик Пржевальского, решил исполнить задуманное учителем и определил в качестве главной задачи своей экспедиции изучение Кама. Одновременно он задумал осуществить еще одну мечту Пржевальского – посетить столицу Тибета Лхасу. Однако исполнение этого плана зависело в большой степени от международной конъюнктуры, прежде всего от отношений России и Англии в ходе их соперничества за сферы влияния в Центральной Азии и реакции тибетских властей на присутствие русских путешественников в их «запретной» для иностранцев столице[94]. Поэтому посещение Лхасы не обсуждалось на заседаниях РГО, а только в его кулуарах. Так, например, председатель РГО великий князь Николай Михайлович считал, что если экспедиция Козлова дойдет до Лхасы, то это будет иметь важное значение, чтобы «завязать дружественные отношения с духовным главою миллионов буддистов»[95], т. е. с Далай-ламой. Следует отметить, что в Военном ведомстве не все были единодушны в оценке актуальности новой центральноазиатской инициативы РГО. Во всяком случае, руководство Общества в лице его председателя и вице-председателя (великого князя Николая Михайловича Романова и П. П. Семенова) вынуждены были приложить определенные усилия, чтобы убедить военного министра А. Н. Куропаткина в необходимости организации экспедиции. Об этом, в частности, сообщил Козлову его будущий помощник А.Н. Казнаков после посещения Главного штаба. По полученной им информации, Куропаткин был против продолжения исследования Тибета, поскольку считал, что более остро стоит «необходимость познакомиться с Куантунским[96] полуостровом и Амурской областью». Однако, «благодаря уверению [П.П.] Семенова, что это в последний раз, и письму Николая Михайловича, он согласился»[97].

Параллельно с Военным ведомством шло согласование вопросов подготовки экспедиции с Министерством иностранных дел, в том числе получение разрешения от китайских властей на ее работу в Поднебесной империи. Охранные листы для Козлова и его помощников были получены в феврале 1899 г. В сопроводительном письме Китайского министерства иностранных дел (Лифанъюанъ) сообщалось, что об экспедиции «уведомлены Илийский цзянь-цзюнь и губернатор Синьцзяна». Местным властям предлагалось «по предъявлении означенными лицами охранных листов чинить им свободный пропуск и оказывать надлежащую защиту»[98]. К концу марта все организационные вопросы были согласованы с соответствующими государственными ведомствами, и 1 апреля 1899 г. экспедиция была утверждена Николаем II[99].

В состав Монголо-Камской экспедиции вошли, кроме Козлова, его помощники поручик Кавалергардского Ее Величества императрицы Марии Федоровны полка А. Н. Казнаков (1871–1933) и участвовавший в экспедиции Роборовского губернский секретарь, состоящий при Канцелярии Степного генерал-губернатора B. Ф. Ладыгин, а также 17 человек экспедиционного конвоя. Среди них четыре спутника Козлова в минувших экспедициях – унтер-офицер Г. И. Иванов и старшие урядники Забайкальского казачьего войска П. П. Телешов, Б. Байнов и С. Жаркой, а также фельдшер А. У. Бохин, казаки Забайкальского войска Д. Мадаев, Ц. Г. Бадмажапов и др. Начальник экспедиции «высочайшим соизволением» наделялся правом награждать за особые отличия во время путешествия рядовых конвоя званием младшего и старшего унтер-офицера и урядника, а также лишать этих званий за дисциплинарные проступки.

Необходимые инструменты и приборы для астрономических и топографических работ Козлову предоставил Военно-топографический отдел Главного штаба и РГО. Экспедиция была оснащена также походной фотолабораторией. В этом путешествии Козлов предполагал расширить программу изучения новых территорий. К уже традиционным направлениям – маршрутной съемке, определению астрономических пунктов, барометрическим и метеорологическим наблюдениям, коллекторской работе – он добавил лимнологические исследования. Для этого случая он брал с собой специально изготовленную складную брезентово-пробковую лодку[100].

Перед отправлением в дальнюю дорогу 22 апреля 1899 г. Козлова со спутниками принял Московский генерал-губернатор, командующий войсками Московского военного округа великий князь Сергей Александрович[101]. Из Москвы Козлов выехал 8 мая весте с Казнаковым на скором Сибирском поезде, гренадеры, члены конвоя, – на следующий день, пассажирским поездом. В Омске к экспедиции присоединился Ладыгин. Дальше путешествие продолжилось на пароходе по Иртышу до Семипалатинска. От Семипалатинска до станицы Алтайской передвигались на перекладных, а огромный багаж доставили обозом под охраной экспедиционных конвойных. Наконец 11 июня достигли станицы Алтайской, где были закончены последние приготовления, и 23 июня 1899 г. путешественники выступила в далекий и опасный путь. В приказе по экспедиции Козлов напутствовал своих товарищей «доблестно оправдать доверие, возлагаемое на экспедицию Императорским Русским географическим обществом, Императорской Академией наук, а главное Высоким покровителем – государем императором»[102].

92

Известия ИРГО. 1898. Т. XXXIV. С. 761.

93

Архив РГО. Ф. 18. Оп. 2. Д. 86. Л. 2. Доклад по Главному штабу, 30 марта 1899.

94

См. подробно: Андреев А. И. Тибет в политике царской, советской и постсоветской России. СПб., 2006; он же. Несбывшиеся мечты о Лхасе: Тибет в исследованиях П. К. Козлова (научные и политические аспекты) // Российское изучение Центральной Азии: исторические и современные аспекты (к 150-летию П. К. Козлова) / Отв. ред. К. В. Чистяков, Ред. – сост. Т.И. Юсупова, ред. Т. Ю. Гнатюк. СПб.: Политехника-сервис, 2014. С. 278–296.

95

Цит. по: Андреев А. И. Несбывшиеся мечты о Лхасе: Тибет в исследованиях П. К. Козлова (научные и политические аспекты) //Российское изучение Центральной Азии: исторические и современные аспекты. С. 284.

96

Правильно – Квантунский полуостров, или Гуаньдун – полуостров в северо-восточной части Китая. В марте 1898 г. полуостров был арендован Российской империей сроком на 25 лет. Здесь, в гавани Люйшунькоу (Порт-Артур) была создана военно-морская база российского флота. После поражения России в русско-японской войне 1904–1905 гг. полуостров перешел в аренду к Японии.

97

Цит. по: Андреев А. И. Несбывшиеся мечты о Лхасе: Тибет в исследованиях П. К. Козлова (научные и политические аспекты) // Российское изучение Центральной Азии: исторические и современные аспекты. СПб., 2014. С. 283. (Архив РГО. Ф. 18. Оп. 3. Д. 265. Письмо А. Н. Казнакова к П. К. Козлову, 7 февраля 1899).

98

Архив РГО. Ф. 18. Оп. 2. Д. 86. Л. 6. Перевод Охранного листа, 20 февраля 1899.

99

Архив РГО. Ф. 18. Оп. 2. Д 86. Л. 1,2. Доклад по Главному штабу, 30 марта 1889, с резолюцией 1 апреля 1899.

100

Козлов П. К. Монголия и Кам. Т. 1.4. 1. По Монголии до границ Тибета. СПб., 1905.

C. 3–6.

101

Архив. РГО. Ф. 18. Оп. 2. Д. 86. Л. 13. Записка П. К. Козлову из его полка о представлении командующему, апрель, 1899.

102

Архив РГО. Ф. 18. Оп. 2. Д. 87. Л. 1–2. Приказ П. К. Козлова по экспедиции, 14 июля 1899.