Голод Рехи

— Инде. Ты дойдешь сама? Осталось вроде бы немного, — прошептал едва слышно Рехи. Голос больно резонировал вдоль черепа.

Лучше бы он никогда не садился возле черного камня, пронзившего небо, словно это камень забирал его, словно это Сумеречный указал по навету место перехода в мир линий, место, где Стражу велено расстаться с телом. Рехи хотел дойти к Лойэ и Натту. Дойдет… Безмолвным призраком, незримой тенью, пришествия которых так опасалась Лойэ. Нет-нет, он придет иным призраком, не безвольной тенью, а образом радости. Окутает их свежим ветром, омоет чистым дождем, покажет светлое небо сыну. Он вернется домой… Рехи проваливался в небытие.

— Рехи! Рехи, очнись!

Кто-то упрямо тряс его за плечи, да так, что выбивал из сонливости, намного сильнее усталой Инде. Кто-то растирал руки, согревал теплым дыханием ладони.

— Ларт? Как ты меня нашел? Ты ждал нас здесь? — прохрипел Рехи, приоткрывая глаза. Возможно, черный камень перенес его на другую сторону вихря всех умерших. И там они встретились, два бесприютных призрака.

— Не закрывай глаза! Да, ждал! — сказал уверенно Ларт, слишком громко и требовательно для мертвеца. — Сумеречный сказал: «иди к острому камню с узорами». Я и пошел! Понял, что нам обоим дали ориентир. Я ведь хорошо знаю эту пустошь.

— А я-то не понял. Ничего не понял. Зачем понимать, когда ты рядом! Ларт, ты жив… — Рехи почти не верил в реальность встречи, слова радости свивались с горечью, осевшей на языке. Слишком мало сил. Обрел Ларта на самой грани, чтобы расстаться с ним, чтобы попрощаться. Рехи сливался с завитками картинок на черном камне. Они изображали людей и эльфов, которые несли богатые дары Двенадцатому. Или не ему, кому-то другому. Зато все вместе.

— Рехи! — вырывал из безучастного созерцания Ларт. — Опять эти проклятые вулканы, а? Снова смели… Они все сметают.

Он твердил что-то неразборчивое, лишь бы вернуть к себе, лишь бы не отдать узорам на черном обелиске.

— Не они, а ложный Страж, — отвечал безучастно Рехи, сам не понимая смысла. — Ларт… я так хочу отдохнуть…

— Не спи! Ну?! Кто это с тобой?

— Девочка, не видишь?

— Рехи, проснись! — несмело трясла с другой стороны Инде.

— Вижу. Но это так… странно для тебя. Куда ты идешь? — Ларт намеренно задавал ненужные вопросы, и лишь звук его голоса возвращал к реальности.

— К Лойэ. Я дойду к Лойэ… Долечу к ней так быстро, так быстро-быстро, — бормотал Рехи. И он представлял невесомое чувство полета, как во снах прошлого. В них он ведал все и видел все вокруг, легкий и прозрачный, недостижимый для зла. В них не преследовала боль, не пронзал холод. И голод тоже отступал. Возможно, именно там, в мире линий, он по-настоящему оживал. Если возможно ожить через верную смерть.

— Рехи, не засыпай! — приказывал, почти кричал, Ларт. — Когда я увидел взрыв в Бастионе, то решил, что ты погиб. И знаешь… Так пусто стало на душе. Я пошел к Разрушенной Цитадели. Там ведь проще всего смерть найти.

— Но сейчас мы не можем туда отправляться, — растягивая слова, отзывался нехотя Рехи. Слова превращались в тягучую муку.

— Почему?

— Ей надо найти новый дом. Я обещал ее бабке.

— Вот! Правильно! Нельзя сейчас просто так «лететь» к Лойэ. Им ты тоже нужен живым!

Рехи благодарно улыбнулся, снова проваливаясь в небытие. Он подался вперед и уткнулся в плечо Ларта. Тепло… Как же невероятно тепло. Но уже поздно, слишком поздно для отказавшегося от крови пустынного эльфа. Вся кровь после плена в Бастионе отдавала вкусом тлена, ведь Саат приносил ядовитый нектар из прошедших «посвящение», пронизанный черными линиями. Они выедали сердце, они умаляли силу. Теперь Рехи понял, что порой голод спасителен. Но не теперь, не после стольких дней пути. Он потянулся к Ларту и лишь плотнее закрыл глаза.

— Мне надо просто чуть-чуть отдохнуть… Да, чуть-чуть.

Но друг не позволил, он встряхнул так, что Рехи прикусил себе язык. Боль отрезвила, разлившись острыми гранями по истощенному замерзшему телу.

— Рехи, Рехи, пей! Быстро пей мою кровь! — приказал Ларт. Он наконец догадался, в чем причина бессилия товарища. — Проклятье, я понял, что с тобой!

— Нет, Ларт, нет… Не стану. Я… да, я замерзаю. Как тот чудак в нашей деревне. — Рехи плохо ворочал распухавшим языком и говорил, почти не понимая смысла, забывая о том, где находится. — Помнишь, я как-то тебе рассказывал о нем. Он ел ящеров… И я тоже сейчас. Так лучше! Я как будто прозрел! То-то и он улыбался.

— Пей, умоляю! — прошептал Ларт, притягивая к себе и заставляя ткнуться носом в обнаженную шею. Рехи свел с ума терпкий запах крови, но голод перекрывала невероятная боль от внезапно нахлынувшего чувства вины:

— Ларт, Ларт… Я снова бросил тебя! Как тогда, в пещере! И возле Бастиона! Я… Я не нашел тебя! Как Лойэ под песком. Так и тебя под трупами. Ларт, почему я всегда убегаю? Не надо! Не надо, я не заслужил…

На глаза наворачивались крупные слезы раскаяния. Рехи вздрагивал и не надеялся на прощение. Все изменялось под сенью черного камня, все искажалось под узорами несущих дары. Дары или жертвы? Жертва тоже дар.

— Ящер хромой тебя побери! Прекрати! Пей, говорю! — прорычал Ларт.

— Я только всех бросаю! Простишь ли ты меня?

— Я тебя и не винил. Мы победили! Дурень, ты к Лойэ с сыном должен дойти.

— Лойэ… Натт…

Узоры сменились, теперь Рехи видел женщину с ребенком на руках, которым несли дары. И он приходил к ним, чтобы стать рядом.

— Верно! Поэтому пей мою кровь, это приказ, глупый эльф!

Рехи прижался к пульсирующей жиле, клыки сами выдвинулись изо рта и царапнули по бледной коже. Тепло манило и окутывало. Ведь так они и дошли до Бастиона, хотя Рехи ненавидел себя за пленение Ларта, за всю боль, которую они причинили друг другу. Но его не винили, его нашли и не стремились отомстить. Возможно, Ларт считал все произошедшее искуплением кровавых оргий.

Они выпростались из прошлых совершений, как из старой кожи. Укус же означал возвращение, и Рехи не желал этого. Но и ослушаться Ларта не было сил. Он послушно впился в подставленную шею и сделал несколько глубоких жадных глотков. По губам засочилась темная кровь. Рехи бережно собирал ее кончиком языка, чтобы горький пепельный песок не получил и капли жизненной силы друга.

— Вот так, — выдохнул Ларт. Рехи обнял его, несмело зализывая следы от собственных клыков.

— Прости, — шептал он. Ларт только хлопал по спине и немного встряхивал за плечи, неразборчиво называя «дурнем» и «глупым эльфом». На короткое время пустыня отступила, цели пропали. Рехи не желал никуда идти, но постепенно мысли прояснялись, жаркая кровь отгоняла смертельный холод.

— Вот теперь отдыхай «чуть-чуть», — успокоено выдохнул Ларт. — Спи. Я посторожу вас обоих. И ты, Инде, тоже спи. Угораздило же вас пойти по этой дороге. Да там не спрятаться нигде, и еды почти никакой нет. Самый мертвый участок пустыни. Ну, ничего, выбрались. Ты же всегда выбирался, пустынный эльф. Рехи… Мой Рехи.

— Мой Ларт…

Рехи засыпал под это нежное воркование, перемешанное с доброй руганью. Ларт трепал по голове и хлопал по спине. А Рехи наслаждался успокаивающим теплом. Не столько от крови, сколько от встречи. Теперь-то их точно никто не разлучил. Рехи верил, что они наверняка дойдут, потому что Ларт в любой ситуации знал, как поступить.

— Где же ты был? В сопротивлении? — спрашивал Рехи, когда проснулся.

Ларт уже успел поймать одну небольшую ящерицу и деловито жарил ее на крошечном костерке, ловя восторженный взгляд Инде.

— Нет. Я видел, как уходил отряд, — нахмурился Ларт. — Но не присоединился к ним, потому что увидел тебя на стене. Я понял, что ты в беде.

Рехи вновь пронзило чувство вины, он съежился, подтягивая колени к груди и задумчиво таращась на чуждый для эльфов огонь. В отсветах тусклого пламени узоры на камне вновь оживали, на них плясали тени забытых смыслов. В пустыне же царил безраздельный обманчивый покой. Воцарившаяся короткая тишина требовала ответов.