Страница 9 из 151
— Малфою рекомендовали прийти на спектакль. Это — часть его… реабилитационной программы, скажем так. Помнишь, я упоминал, что надеюсь на некие уроки, извлеченные некоторыми волшебниками из последних событий? Так вот, он был первым в списке тех, кого я имел в виду, Гермиона. Недавно Малфой вернулся в магическое сообщество. И он нужен нам — на нашей стороне.
— Что?! — Гермиона не могла поверить ушам и окончательно потеряла над собой контроль. — Запомни, Люциус Малфой никогда не будет на «нашей стороне»! Я видела его… — голос ее надломился, но она продолжила с сердитыми слезами на глазах. — И видела, как он совершал мерзкие, отвратительные поступки… как он поддерживал ту женщину… и не сделал ничего, когда меня мучили… снова и снова, прямо у него на глазах. И теперь ты смеешь заявлять мне, как будет здорово, если Малфой окажется на нашей стороне?! — выплюнула она так ядовито, что Шеклбот был озадачен.
— Гермиона, пожалуйста… — она выдернула руку, но Кингсли продолжил. — То, что произошло во время войны, особенно то, что касалось безопасности и жизни Драко, оказало огромное влияние на позицию и взгляды Малфоя-старшего, поверь. И, кстати говоря, мы… следили за ним, даже до сих пор следим и… все не так плохо. Конечно, никто не собирается доверять ему полностью, Малфой — тот еще лицемер, — на это Гермиона раздраженно усмехнулась. — Но пойми, сейчас многое изменилось и для него в том числе. Хотя, конечно, очень жаль, что ты увидела его сегодня. Это произошло немного раньше, чем я планировал.
— Раньше, чем планировал? Ты имеешь в виду, что у тебя были какие-то планы относительно меня? Ты планировал, что я зачем-то встречусь с этим человеком? — недоверчиво уставилась на него Гермиона. Шеклбот промолчал, ничего не отрицая. Он лишь снова взял ее за руку, пытаясь успокоить и как-то закончить неприятную беседу. Гермиона и на этот раз выдернула руку и, гневно сверкнув взглядом, отошла от него. Сейчас ей необходимо было уйти, она должна была срочно убежать, освободится от ужасного, беспорядочного сумбура, заполонившего ее существо.
А когда попыталась протолкнуться через толпу зрителей, шедших ей навстречу, почувствовала, что задыхается. Протискиваясь из последних сил, Гермиона заметила, насколько возмущенными взглядами награждают ее люди. Голова закружилась, и дыхание стало резким и прерывистым, когда она ощутила, как отчаянно нуждается в глотке свежего воздуха… Наконец прорвалась сквозь толпу и с ужасом поняла, что находится на вершине широкой и длинной лестницы. В эту же секунду сознание окончательно затуманилось, в глазах потемнело, и она поняла, что начинает падать. На лестницу…
«О Господи, я же сейчас скачусь по ней…» — беспомощно мелькнуло в голове.
И тут, с уже подгибающимися ногами, ощутила, что вместо того, чтобы кувыркаться вниз, пересчитывая ступеньки ослабевшим телом, она оказалась спасена. Неизбежного падения не произошло, потому что кто-то подхватил ее на руки и держал, крепко прижимая к себе. Перед глазами по-прежнему царила чернота, но теперь это была реальная, материальная чернота, которую она могла чувствовать и касаться. Гермиона вцепилась в гладкую темную ткань так, будто от этого зависела ее жизнь, и тут же глубоко вздохнула, с облегчением наполняя измученные легкие. Она вдыхала и, вместе с целебными глотками воздуха, снова ощущала аромат. Аромат мускуса и пряностей. Мускус и пряности. Запах этот был настолько силен сейчас, что Гермионе казалось — открыв рот, она сможет пить его. И уже понимала — кто ее держит, кто прижимает к себе, стремительно унося куда-то… как можно дальше… от шума, от толпы… от Рона. Но удивительней всего было другое: почему-то именно сейчас она чувствовала себя в безопасности. Полной. Безоговорочной. Безопасности…
Повернув голову, Гермиона уставилась на шикарный черный смокинг.
========== Глава 7. Хаос ==========
Уже скоро к ней медленно, но верно начала возвращаться ясность сознания. По затихающему где-то вдалеке гулу голосов, по ставшему чуточку прохладней воздуху, она понимала, что спаситель быстро и решительно уносит ее прочь, двигаясь куда-то в глубину театра. Глубокое мерное дыхание человека, несущего ее, странным образом успокаивало, и Гермиона безотчетно прижалась к его груди, тут же услышав звук ясного и неторопливого сердцебиения. Никогда еще она не чувствовала себя так: будто обернутой в некий кокон, и обернутой в него… мужчиной.
Осмелившись, подняла голову, чтобы посмотреть в его лицо, и не удивилась, увидев над собой гладкие светлые волосы и кристаллы серых глаз, с черными, как уголь, зрачками. Люциус Малфой продолжал целеустремленно идти вперед, не глядя вниз, и Гермиона, впервые в жизни, могла рассмотреть это лицо вблизи. Отметила изгиб губ: темно-розовых и слегка поджатых. Скулы его казались высеченными из камня, а кожа была, словно мраморная. Бесспорно, Люциус Малфой был самым привлекательным мужчиной, которого она когда-либо видела.
Шум зрительской толпы становился все слабее и, когда затих окончательно, Люциус наконец замедлился и остановился. Не отпуская Гермиону, он аккуратно опустился на колени и держал ее так, что она сидела, все еще обернутая его руками. И лишь теперь заметила, что дыхание его стало немного быстрей и тяжелее — всё-таки ему пришлось довольно долго нести на руках взрослую женщину. Это было заметно и по слегка покрасневшим щекам, хотя в целом он оставался таким же, как всегда.
Гермиона понятия не имела, где она сейчас, для чего и почему он унес ее так далеко от всех, лишь ощущала, как в далеком уголке сознания бьется мысль, отчаянно пытающаяся внушить ей страх. Но даже эта единственная рациональная мысль испарилась, когда второй раз за вечер она столкнулась с его глубоким пристальным взглядом.
«Боже, его глаза! Да он мог бы убить лишь ими, если бы захотел», — подумала Гермиона, в который раз понимая, что не может и не хочет перестать смотреть на этого человека.
Она чувствовала, как уже знакомое напряжение обжигает и скручивает внутренности, заставляя дрожать все тело. Ее кожа, казалось, превратилась в кипящую лаву, стекающую по склонам вулкана. Сопротивляться физической и эмоциональной реакции на этого мужчину сил больше не осталось. Она больше не могла… да и не хотела.
Все стало неважно. Все забылось. Его завораживающий запах все еще обволакивал и, продолжая глубоко вдыхать его, Гермиона с отчаяньем, но очень внятно осознала, что хочет большего. В это же мгновение его взгляд, по-прежнему не отрываясь, заскользил по ее лицу. Он всматривался, будто изучая; рот, нос, лоб — Люциус Малфой словно пытался запомнить каждую черточку, которую видел перед собой, перед тем, как снова вернуться к глазам и уставиться в них так пристально, как никогда не смотрел до этого.
Ни одного слова до сих пор не сорвалось с их губ. Сейчас их лица находились всего в нескольких дюймах, и Гермиона поняла, чего ей хочется. Нет, в чем она нуждается! Похоже, что в воздухе замелькали искры электрических разрядов, когда они ощутили дыхание друг друга, и Гермиона почувствовала, как по волосам скользнула рука. Слегка согнув пальцы, он тихонько поглаживал ее затылок. А когда едва заметный вздох сорвался с невольно приоткрывшихся губ, Малфой сразу опустил на них глаза, и Гермионе еще больше захотелось, чтобы он наклонился ниже, совсем низко. Чтобы расстояние между их лицами исчезло. Полностью.
Не отрывая взгляда от ее губ, Люциус слегка приоткрыл рот, и отрывистые короткие звуки его дыхания коснулись лица Гермионы. Медленно, почти незаметно, Малфой склонял голову вниз, все ниже. Ниже… Она не осмелилась закрыть глаза из опасения, что это остановит его. Потом он коротко облизнул губы, и Гермиона невольно почувствовала толчок возбуждения.
Она возбудилась. И это болезненное желание, казалось, почти разрывало.
Его губы уже почти дотронулись, находясь так близко, так невероятно близко, когда Люциус остановился…
Вместо того чтобы прикоснуться, он отстранился, и в ушах Гермионы раздался низкий и глубокий голос.