Страница 16 из 151
– Естественно, был восхищен, но не удивлен. Я уже сказал, это было неизбежно.
– А это действительно было целиком и полностью неизбежно? – Гермиона была слегка озадачена своей бравадой и совсем не уверена, что именно заставило спросить об этом.
С явным удивлением на лице, Люциус пристально взглянул на нее. Помолчал, прежде чем ответить, но потом все же вознаградил ее щенячью смелость.
– Как вам должно быть известно, мисс Грейнджер, Распределяющая Шляпа может… предлагать первокурснику несколько вариантов, прежде чем примет окончательное решение. Это нормально, и я уверен, что с вами произошло то же самое. Но, на мой взгляд, это никоим образом не влияет на конечный выбор.
Гермиона оказалась поражена тем, что слышит, и нажала сильней.
– Значит… Распределяющая Шляпа допустила, что вы можете учиться не только в Слизерине? – не верилось, что когда-нибудь она сможет произнести такое.
– Нееет, – горько прошипел Малфой. – Ее конечное решение всегда неизменно. Уверен, это просто была часть процесса.
– Но Шляпа же, действительно, думала об этом, – мысли Гермионы забились от волнения. – Думала, не так ли? – в кабинете повисла долгая пауза.
– Смутно припоминаю, что на мгновение она и впрямь задумалась о другом факультете, – он остановился. Гермиона почувствовала, что начинает задыхаться, когда Люциус заговорил снова, медленно и протяжно. – Мисс Грейнджер, думаю, мы уже довольно долго обсуждаем этот вопрос. Не перейти ли нам к следующему? – без сомнения, сейчас его голос уже дышал знакомой неприветливостью.
Но Гермиона ощущала, что вот-вот она может узнать нечто очень важное об этом человеке.
– О каком факультете, мистер Малфой? – на нее уставились уже совершенно ледяные глаза, и Гермиона почувствовала, как холод пробежал по телу, напоминая об их встрече в книжном магазине. Но эмоции просто зашкаливали. – Я спрашиваю: какой еще факультет предлагала вам Шляпа?
Их глаза не отрывались друг от друга, и Гермиона понимала, что сейчас он вполне может вытащить палочку и проклясть ее: такая ярость горела в его зрачках. Но, тем не менее, выдержала этот пристальный взгляд, почти не веря, что удалось. И снова заговорила, чувствуя волну какой-то необъяснимой, опьяняющей власти.
– И хочу знать ответ на свой вопрос.
Глаза Люциуса вспыхнули, а потом сузились. Она видела и слышала, как дыхание его стало рваным. Ни звука не раздавалось в тишине кабинета, и Гермионе начало казаться, что сейчас он вообще встанет, развернется и уйдет.
Но вскоре снова услышала спокойный размеренный голос.
– Факультет, столь близкий вашему собственному сердцу, мисс Грейнджер.
Открытие поразило, словно удар молнии.
– Гриффиндор… – прошептала она. – Вас могли распределить в Гриффиндор?
Тишина, повисшая в воздухе после его откровения, была почти осязаема. Неверяще уставившись на древесину стола, Гермиона чувствовала, что поражена не только природой его признания, но и тем, что удалось заставить Люциуса ответить. А скоро он сам нарушил тишину, томно промурлыкав:
– Так, так… Мой маленький исследователь… Неужели все наши беседы будут похожи на эту?
Внезапно испугавшись, что Малфой может отказаться от программы, Гермиона вскинула голову. И с облегчением вздохнула, увидев, что он, не двигаясь, продолжает сидеть, насмешливо разглядывая ее.
Испытывая желание отложить оставшиеся вопросы на следующий раз, она встала, неуверенная, что сделает дальше. Но не желая проявлять слабость, смело возразила ему:
– Решение ответить было принято вами, мистер Малфой. И, как вы верно заметили, вряд ли окончательный выбор Шляпы был бы другим.
Малфой поднялся со стула и медленно двинулся к ней. В воздухе снова повеяло ледяным холодом.
– О, но я знаю, о чем думаете вы, мисс Грейнджер, – ловя ее взгляд, он уже не растягивал слова. – Думаете, каким я был бы, если б Шляпа приняла другое решение? Хм, не так ли?
Рассвирепев, Гермиона поняла, что в состоянии принять вызов, и, выйдя из-за стола, двинулась в его сторону. Остановилась в паре шагов и вызывающе посмотрела на возвышающуюся над собой фигуру. Аромат Малфоя уже дурманил, но Гермионе удалось проговорить спокойно и сдержанно, практически подражая его собственному сардоническому тону:
– Да, думаю. Но вот в чем вопрос, мистер Малфой, сами-то вы когда-нибудь думали о том, каким бы стали в этом случае? Когда-нибудь задумывались… за все эти годы, поступая так, как поступали, а правильное ли решение приняла тогда Шляпа?
В следующий миг Люциус оказался рядом. Прежде, чем Гермиона успела что-то сообразить, он, тяжело и быстро дыша, с яростью схватил ее обеими руками за плечи. Его дыхание обожгло, когда Малфой толкнул ее назад к столу. Пытаясь как-то сохранить контроль над ситуацией и самой собой, Гермиона все же почувствовала, что снова начинает задыхаться. Она знала, что зашла слишком далеко и его реакция не стала неожиданностью. Сердце билось, как сумасшедшее, но все же, несмотря на очевидный гнев Люциуса, не опасность пугала сейчас, а уже знакомое чувство возбуждения. Даже в таком уязвимом положении, схваченная, она чувствовала, как триумф экстаза от власти над этим мужчиной стремительно несется по венам.
Прижимая Гермиону к столу, он наклонился еще ниже. Заведя обе ее руки за спину, Люциус одной схватил сразу оба запястья, а другой обхватил тонкую шею. Гермиона почувствовала, как крупная мужская рука ощутимо сжимает горло. Испугалась на секунду, но сразу же заметила, как та расслабилась, а большой палец медленно и чувственно начал поглаживать шею. И это прикосновение тут же отозвалось обжигающим толчком в самой ее сущности, Гермиона ощутила, как становится влажной.
Горящим от ярости взглядом, Малфой уставился ей в глаза. Продолжая обжигать дыханием, он упорно не отрывал взгляд от ее лица. Казалось, прошла целая вечность, но Гермиона понимала, что не может и не хочет избавиться от стального капкана, в который поймал ее этот человек. Наконец, он заговорил.
– Кто вы, мисс Грейнджер? Что в вас такого? Почему спустя всего несколько минут, вы выворачиваете меня… наизнанку, заставляя говорить о том, что лучше оставить похороненным в самом глубоком омуте памяти? – лицо Малфоя было сейчас всего в нескольких дюймах, и коктейль из его дыхания и аромата заворожил окончательно.
Он продолжил, будто пытаясь взглядом проникнуть в ее душу:
– Я безумно заинтригован, мисс… Интересно, что можно узнать, если вывернуть наизнанку вас… это тоже может оказаться чем-то невероятным, не правда ли?
Гермиона оставалась зажатой между ним и своим столом. Его ноги с силой прижимались к ней, и девушка не могла не заметить, насколько длинными и сильными они были. И не могла не ощутить, как между их прижатыми животами уже пульсирует нечто твердое и жесткое – свидетельство его собственной жажды. Не имея возможности двинуться, Гермиона отчаянно хотела оказаться еще ближе к этой пульсирующей твердости. Не отрывая ладони от шеи, Люциус продолжал большим пальцем гладить ее, посылая дрожь удовольствия сквозь каждую клеточку кожи, до которой дотрагивался. Глаза Гермионы невольно закрылись, не в состоянии выдержать жар, все нарастающий между их телами, мыслями, душами… и голова откинулась назад. Сил выносить то, что происходило сейчас между ними, не осталось.
– Пожалуйста… – сорвалось с губ едва слышно.
– Что это было? – притворно удивляясь, чуть насмешливо протянул Малфой.
Ответом послужил лишь судорожный выдох – единственное, на что она оказалась способна.
– Пожалуйста… – смогла выдавить, наконец, снова.
И, не удержавшись, вскрикнула, когда он сильней сжал запястья своей сильной рукой и дернул назад, заставив упасть поперек стола.
Склонился над ней.
– Пожалуйста, что? – чувственно прошептал прямо в ухо.
Гермиона смогла только низко, гортанно застонать, как не стонала никогда в жизни. И немедленно почувствовала, как желанная твердость толкнулась к ней. Она выгнулась ему навстречу, заставляя простонать в ответ.