Страница 15 из 151
— Да, — выдавила через силу. — Спасибо за помощь… тем вечером. Со мной все в порядке. Абсолютно.
Уголок его рта дернулся в ухмылке, но уже в следующий миг Малфой отпустил ее, повернулся, взмахнув полами мантии, и изящно опустился на стул для посетителей. Озадаченная Гермиона взяла себя в руки и постаралась освободиться от охватившего ее чувственного паралича. Она спокойно подошла к столу и, подвинув стул, тоже села.
— Итак, мисс Грейнджер, — почти пропел Люциус, приподнимая руки так, будто сдавался на ее милость. — Я весь ваш.
========== Глава 10. Откровения ==========
Нервно перетасовав бумаги, лежащие перед ней на столе, Гермиона слегка откашлялась. Теперь, когда Малфой находился уже не столь близко, она пришла в себя и упорно старалась сфокусироваться на предстоящей задаче. Но прошлое вдруг снова навалилось тяжеловесной глыбой. Как никогда остро Гермиона ощутила, что он не только присутствовал, а даже был фактически причастен к ее пыткам в своем собственном доме. Почему-то последние несколько недель она и не вспоминала об этом факте, но в эту минуту реальность снова обрушилась всей своей мерзостью. Да, ужас, что испытала в момент встречи с ним в книжном магазине, оказался заслонен интересом и тайной, которую она собиралась раскрыть. Но… не в этот миг. Конечно же, Гермиона не боялась Малфоя, но разум и тело снова вспомнили агонию, в которой она билась на полу его гостиной от проклятий бездушной садистки Беллатрикс Лейстрендж, бросаемых снова и снова.
«Господи… Но почему? Почему тогда так странно, так абсолютно необъяснимо я реагирую теперь на человека, который безучастно присутствовал рядом, когда его свояченица наслаждалась моими мучениями?»
Стряхнув с себя воспоминания, Гермиона постаралась сосредоточиться и вернуться в настоящее. Как никогда хотелось разобраться: откуда берется хаос, вносимый Люциусом Малфоем в жизнь.
Она глянула на него. Малфой сидел совершенно спокойно и смотрел на нее с легким любопытством. Когда глаза их встретились, он выжидающе приподнял бровь, и Гермиона, наконец, обрела дар речи.
– Мистер Малфой, моя задача состоит в том, чтобы «познакомить» вас с миром маглов. Но думаю, было бы глупо броситься в это с головой. Для начала нужно кое-что уточнить. Я хотела бы выяснить, каковы ваши основные жизненные принципы и убеждения, перед тем, как начать знакомить вас с вещами и фактами, на которые вы можете отреагировать неблагоприятно. Таким образом, я планировала немного расспросить вас о юности и детстве, о том, что вы любите и не любите в волшебном мире, чтобы на основании полученной информации мы могли приступить к следующему этапу нашей совместной работы.
Она не осмеливалась смотреть на него, опасаясь реакции, но когда поглядела, то увидела, что лицо его, как обычно, бесстрастно, хотя и показалось, что в уголках рта скользнула легкая улыбка. Не получив отрицательного ответа, Гермиона приободрилась и положила перед собой список вопросов, подготовленных в тот же вечер, когда Кингсли только озвучил свое предложение.
Кашлянув еще раз, продолжила уже уверенней.
– Расскажите мне о том, как впервые оказались в Хогвартсе и как жили до этого, – она не могла заставить себя посмотреть на Люциуса, поэтому замолчав, ждала, кажется, целую вечность…
И когда уже почти отчаялась, услышала его глубокий, звучный голос.
– Мой отец был членом попечительского совета, и еще до поступления я приезжал с ним в Хогвартс несколько раз. До школы у меня был личный наставник, поэтому я практически не сталкивался с миром маглов, в отличие от многих других ведьм и волшебников, которые иногда даже учились в начальных магловских школах. Я был готов к поступлению, и, единственное, о чем жалел, это о том, что нельзя поступить раньше одиннадцати, – спокойно и без единой толики сарказма произнес Люциус.
– Поступив в школу, вы уже знали кого-то из своих однокашников?
– Естественно. У многих наших знакомых чистокровных семей были дети моего возраста. И все они поступали именно в Хогвартс. Полукровок и маглорожденных в тот год было гораздо меньше, чем нас.
Он сделал это снова; назвал таких, как она – маглорожденными. Гермиона не смогла удержаться от комментария.
– Маглорожденных?
– Да, – коротко ответил Малфой. – Полагаю, вам хорошо известно, о ком речь.
– Конечно. Но почему бы вам не использовать более привычное название для таких, как я? Недавно в опере вы тоже назвали меня маглорожденной, – Гермиона невольно покраснела, вспомнив подробности той их встречи.
Глядя прямо на него, она ждала ответа. Малфой не издал ни звука. Гермиона заговорила снова.
– Почему бы не сказать «грязнокровок»? – даже само слово звучало для нее отвратительно; живот скрутило от боли, когда проговорила его с ядовитой злостью. Так, чтобы было понятно, что оно – оскорбление.
Люциус помолчал, а потом спокойно и размеренно ответил, уставившись ей прямо в лицо:
– Этот термин запрещен законом, мисс Грейнджер.
– Неужели? Раньше вас это как-то не волновало, мистер Малфой…
– Ах… раньше… Боюсь, это слово я услышу от вас еще не раз.
Гермиона с достоинством выдержала его пристальный взгляд, осознавая, что больше никакого ответа не получит, и уже хотела вернуться к составленному списку, как вдруг удивилась, насколько личный вопрос сорвался с губ.
– Это правда, что ваша жена училась в Хогвартсе вместе с вами? – спросила она, не смея поднять глаз, и после бесконечного молчания, услышала.
– Да.
Гермиона почувствовала, как сердце забилось быстрей, но остановиться уже не могла.
– И как же она относится к тому, что вы собираетесь изучать со мной мир маглов?
В воздухе снова повисла тишина. Гермиона по-прежнему не осмеливалась поднять глаза.
– Моя жена не знает о нашем небольшом соглашении, мисс Грейнджер. Она больше не живет в Малфой-мэноре. Мы видимся лишь тогда, когда возникают вопросы, касающиеся Драко.
Эта искренность поразила Гермиону, и она даже подняла голову, тут же натолкнувшись на твердый и абсолютно спокойный взгляд. Слегка приподняв бровь, Люциус будто пытался акцентировать сказанное, а потом отвел глаза.
Несмотря на то, что она получила такое желанное подтверждение их разрыва, Гермиона почувствовала подлинную острую боль сожаления. Ей всегда казалось, что, несмотря ни на что, Малфои были исключительно близкой и крепкой семьей. Покачав головой, она смущенно произнесла:
– Извините за бестактность. Мне очень жаль.
Глубоко вздохнув, Люцус проронил, будто про себя:
– Ну, конечно же, истинная гриффиндорка не может не сокрушаться по поводу чьих бы то ни было неприятностей, – он сделал паузу. – Не стоит жалеть о том, что моя жена больше не является членом нашего интереснейшего уравнения… хм, – приподняв бровь, Малфой иронично ухмыльнулся.
Вспыхнув от этого замечания, Гермиона опустила голову и вернулась на знакомую территорию первоначальных вопросов.
– Какие отношения сложились у вас с профессором Дамблдором?
И удивилась, когда сразу же услышала ясный ответ:
– Я был блестящим студентом. Прискорбно, что Дамблдор всегда имел слабость к клоунам, например, таким, как Поттер, но все же, он не мог не уважать мой интеллект. Я не только отлично учился, но был еще дисциплинированным и собранным. На последнем году обучения я был признан лучшим Старостой Школы.
Гермиона не смогла сдержать улыбку от подобной предсказуемости – высокомерие Люциуса Малфоя было непоколебимо. И, ободренная его относительным многословием, продолжила:
– Что вы почувствовали, когда попали в Слизерин?
Малфой снова усмехнулся:
– Никто и не сомневался, что меня распределят в Слизерин. Моя семья училась на этом факультете на протяжении десяти поколений. По-другому и быть не могло.
– Вы не ответили на мой вопрос.
Резко взглянув на нее, он будто хотел сказать «Вас это не касается», и Гермиона начала жалеть, что подняла эту тему. Но, не успев произнести ни слова, услышала его вновь.