Страница 148 из 151
— Прости, милая… Мы же с тобой славно позабавились сейчас у озера, правда? Но теперь папе нужно сесть и поговорить с этим ужасно важным дяденькой, который пьет с мамой чай, — Люциус кивком показал на Далсимора, и Аврора хихикнула над отцовским преувеличением. — Ты обязательно отпустишь их, с мамой или Тибби сходишь и отпустишь. Мне в любом случае будет грустно в этом участвовать, ведь ты поймала намного больше меня, — Малфой надулся с такой забавной притворной обидой, что в теплом летнем воздухе снова раздался звонкий детский смех.
Подойдя к ним, Гермиона обняла обоих.
— Рори, послушай меня… Если твои пескарики могут подождать еще немножко, то совсем скоро к нам придет кое-кто, кто обязательно захочет помочь тебе, — она многозначительно подняла брови, надеясь, что дочка догадается.
Глаза девочки сразу радостно загорелись.
— Значит, к нам на ужин придет Драко?
Улыбнувшись, Гермиона кивнула.
— Ура-а-а!.. — Aврора вывернулась из папиных объятий и затанцевала по террасе, но потом снова подскочила к родителям. — А Софи? Софи тоже придет вместе с ним?
— Ох, не знаю, милая. Думаю, если у нее получится, то обязательно придет.
— И мы снова будем смотреть ее свадебное платье, да?
— Ну, вот в этом не уверена… — рассмеялась Гермиона. — А сейчас иди в гостиную, хорошо? Почему бы тебе не закончить тот рисунок? Я приду через несколько минут, чтобы посмотреть, как у тебя получается. Только садись так, чтобы я могла увидеть тебя отсюда. Ладно?
— Ладно. Это же так здорово: рисовать в гостиной, — и Аврора снова хихикнула.
Наклонив голову, Гермиона слегка прищурилась, но потом тоже рассмеялась.
— Это верно, не многим маленьким девочкам разрешают иногда рисовать на стенах в гостиных.
— Да… и мне так жалко этих девочек.
— Ну, не у всех же родители — волшебники. И наша гостиная счастлива, что иногда на ее стенах появляются такие чудесные рисунки. Правда, учти, что потом я уберу их.
Но смеющаяся дочка уже побежала в дом. Гермионе оставалось лишь крикнуть ей вслед:
— И, Аврора… будь осторожней. Никакого обмана. Ты знаешь, что тебе еще нельзя колдовать. Мама рассердится и огорчится, если ты снова зачаруешь рисунки.
Девочка обернулась — лицо ее выглядело несчастным.
— Ну мамочка… Я же совсем не виновата. Просто пальчики вдруг закололо, и рисунок ожил. Он начал искриться блеском. И это было так здорово! — Аврора пошевелила в воздухе пальцами, пытаясь объяснить, как именно ее последний рисунок вдруг стал волшебным.
Оба родителя тихонько улыбнулись.
— Мы знаем, сладкая, знаем, что ты не нарочно. Просто постарайся больше не делать этого… — утешил дочку Малфой.
— Хорошо, я постараюсь, — кивнула Рори, лицо ее снова озарилось улыбкой. Девочка развернулась и вприпрыжку убежала в дом.
Люциус приобнял Гермиону за талию и уже вместе с ней подошел к Далсимору.
— Приветствую, Мариус, — протянул он гостю свободную руку. — Извини, что заставил ждать. Вижу, моя жена уже угощает тебя чаем. Может, останешься и пообедаешь у нас?
— О, нет… С удовольствием, но не сегодня, Люциус. Мне нужно обсудить с тобой кое-что, но в любом случае, прошу простить, что отрываю тебя от семьи.
Люциус притворно вздохнул.
— Ничего, все нормально. Это даже хорошо. Не поверишь, как я устал за сегодня, — и он обессилено рухнул в кресло.
Далсимор рассмеялся.
— Ваша дочка — восхитительный ребенок. Сколько ей сейчас?
— Двадцать первого октября будет четыре, — мгновенно отозвался Люциус.
— О-о-о… она очень развита… И, смотрю, уже проявляет магические способности, не так ли?
Брови Малфоя приподнялись с легким беспокойством.
— Это да… — протянул он. — Мы заметили магию вскоре же после рождения Авроры. Еще трехмесячным младенцем она начала приподнимать какие-то мелкие вещички, находящиеся рядом с ней. Конечно же, как и у всех детей, ее волшебство проявлялось стихийно, и она до сих пор плохо контролирует его. Самое главное, чему мы учим дочку сейчас — это контролировать собственную мощь, понимать, как нужно справляться с теми силами, что оказались у тебя в руках.
— И я не удивлен. У таких сильных волшебников, как вы, просто обязан был родиться одаренный магией ребенок.
Люциус только улыбнулся.
— Как знать… Мы, конечно же, очень гордимся ею, но пока столь сильная магия в таком возрасте несколько усложняет нам жизнь. Поэтому даже немного беспокоимся… не правда ли, дорогая? — он повернулся к супруге, которая слегка кивнула. — Хотя и безмерно благодарны судьбе за появление Авроры, ведь с ней я наверстываю то, что когда-то… — он недоговорил, и Далсимор непонимающе взглянул на Люциуса, а Гермиона нежно сжала руку мужа.
Решив сменить тему, Далсимор тактично поинтересовался:
— Я так понимаю, тебя можно поздравить со скорой свадьбой старшего сына?
Вынырнув из состояния задумчивости, Люциус повернулся к нему.
— Да… можно. Торжество назначено в следующем месяце. Поэтому наша дочка и волнуется о платье. Драко с Софи встречаются уже несколько лет. Бедная девочка… На мой взгляд, он заставил ее ждать. И все же… наконец понял, что именно она делает его по-настоящему счастливым. Никогда не думал, что требовательным запросам Драко подойдет кто-нибудь так, как подошла Софи. И, конечно, за свое знакомство эта парочка должна благодарить Гермиону, — он потянулся и поцеловал жене руку.
— О, я так понимаю, что Софи — подруга Гермионы? И она… магла?
— Это верно, — подтвердила та. — И она действительно великолепна.
Пораженному до глубины души Далсимору ничего не оставалось, как только кивнуть. Но Гермиона ни на йоту не сомневалась, что он шокирован выбором Драко. Невеста-магла явно не укладывалась у волшебника в голове. Люциус встретился взглядом с женой и усмехнулся краешком губ. Ситуация его забавляла.
Их беседу прервала Тибби, принесшая сэндвичи и кексы. Люциус с Далсимором заговорили о делах. И, послушав их немного, впечатленная деловой хваткой мужа Гермиона решила все-таки удалиться, чтобы проведать, как там Аврора.
______________________________________________________________________________
С того знаменательного дня во «Флориш и Блоттс» прошло семь лет, и Люциус с Гермионой совсем недавно отметили его годовщину. В некотором смысле этот день был для них более важным, чем годовщина свадьбы, поэтому его они отмечали всегда. Трогательно и тепло. А женаты были уже чуть больше пяти лет.
Гермиона помнила, как однажды вечером с книжкой сидела в гостиной и как расположившийся рядом Люциус вдруг совершенно неожиданно, но размеренно произнес:
— Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Ошеломленная, она оторвалась от книги, будучи уверенной, что эти слова ей послышались. Но встретила спокойный взгляд Люциуса, ожидавшего ее реакции. Это заявление застало Гермиону врасплох, но вместе с тем казалось каким-то… само собой разумеющимся.
«Чего же он ждет от меня, кроме одного-единственного, что я могу сказать ему?»
— Конечно же — да. Я стану твоей женой, — отозвалась Гермиона, тоже стараясь говорить спокойно, но получилось у нее неважно: голос предательски дрогнул.
Улыбнувшись, Люциус кивнул и вернулся к своей книге. Гермиона, чуть помедлив, сделала то же самое.
И только ночью, отдаваясь ему, она вдруг осознала, что между ними что-то изменилось… стало другим. Теперь их соитие обрело нотку некой завершенности. Словно бы его предложение подытожило отношения, которые пришли к чему-то очень логичному и необходимому им обоим.
«Мы и в самом деле стали единым целым…»
Вскоре они начали готовиться к свадьбе. И хотя для Люциуса она должна была стать не первой, он отдавал себе отчет, что этот день будет для Гермионы особенным. Несмотря на возражения ее родителей, он оплатил изысканное дизайнерское платье, красиво расшитое бисером и шелком. Сбоку, на самой линии бедра, этот шедевр портновского искусства украшал вышитый на парче крошечный лебедь, заметный лишь тем, кто о нем знал.