Страница 147 из 151
Наконец Малфой отвел глаза от инструмента и посмотрел на Гермиону.
— Ты знаешь, что это такое? — в его голосе не слышалось даже отголоска эмоций.
— Кажется, да, — еле слышно пробормотала та.
— И ты… отреставрировала ее?
— Да.
— Эта виолончель находится в моей семье уже более двух столетий, — Люциус кружил вокруг инструмента, словно завороженный, и Гермиона не могла понять ни его настроения, ни его мыслей. — Я не видел ее очень давно… Много лет.
Он отошел от елки, и, увидев это, Гермиона чуть не расплакалась.
«Все кончено… Я потерпела неудачу», — она приподняла голову, чтобы слезы не покатились из глаз, но услышала какое-то царапанье по полу. А посмотрев в его сторону, увидела, как Люциус взял один из стульев и поставил его за виолончелью. Но он по-прежнему не смотрел на Гермиону.
Нагнувшись, Малфой поднял смычок, который она положила на пол рядом с инструментом, и сел. И… на этом все… Больше он ничего не делал.
Затаив дыхание, Гермиона не могла поверить увиденному.
«Неужели?.. Неужели я могу надеяться, что он… начнет играть?..»
Медленно подняв руку, Люциус прикоснулся к грифу и закрыл глаза. Он словно бы настраивался на что-то… На что-то давно забытое, даже потерянное. И инструмент, казалось, отвечает ему какой-то легкой, едва уловимой пульсацией. Так, наедине со своими мыслями, Люциус оставался достаточно долго, и все это время Гермиона ждала и ждала, не проронив ни единого слова.
Но потом вдруг Люциус резко втянул в себя воздух и, подтянув виолончель к себе, установил ее между ног. Потом поднял смычок и заиграл.
Это был Бах. Одна из тех сюит для виолончели, которые когда-то звучали в концертном зале Уигмор-холл.
И сейчас Гермионе казалось, что еще никогда прежде она не слышала более прекрасной, более возвышенной музыки. Конечно, знаток счел бы исполнение Люциуса далеким от идеала и обязательно заметил какие-то ошибки и шероховатости. Но Гермионе не было никакого дела до подобных мелочей. Звуки, что в эти минуты лились ей в уши, казалось, лились и в ее душу. Почувствовав, как от избытка эмоций слегка подкашиваются ноги, она тяжело опустилась на диван.
Малфой же продолжал играть, даже не заметив этого. Он сыграл все сюиты Баха, которые могла припомнить Гермиона, и техника его становилась с каждой новой пьесой все лучше, все уверенней.
Но вот в комнате прозвучала последняя нота. Еще какое-то время Люциус сидел с инструментом и молчал. Но потом произнес:
— Спасибо…
И голос его снова показался Гермионе пустым и напрочь лишенным эмоций. Она опять испугалась, что Люциус недоволен подарком, заставившим его вспомнить прошлое. Но ее невеселые размышления прервал сам Малфой, который поднялся, отложил виолончель в сторону и, подойдя к дивану, опустился перед Гермионой на пол. Он уткнулся лбом в ее колени и тихо попросил:
— Поклянись, что никогда не оставишь меня…
Гермиона провела ладонью по его волосам и ничего не ответила. Потому что слова были не нужны.
https://ru123.iplayer.info/artist/1691836-Glen_Guld_Bah_I_S_Variacii_Goldberga/ - Joha
========== Глава 56. Счастье ==========
http://www.pichome.ru/images/2017/12/27/8dmHX7.jpg
Семь лет спустя
Гермиона, заканчивающая доклад «О плюсах и минусах лечения заклинаниями или зельями побочных эффектов от темномагических проклятий», сидела на открытой террасе Малфой-мэнора. И хотя звучало это название достаточно просто, на самом деле миссис Малфой проделала огромную и сложную работу. Доклад необходимо было представить на следующем заседании Визенгамота для принятия решения о возможных изменениях одного из законов волшебного сообщества.
Несмотря на палящее летнее солнце, Гермиону обдувал нежный ветерок, ласкающий кожу и доносящий из парка пьянящий запах розовых кустов. Она прикрыла глаза и подняла лицо к небу, позволив себе немного расслабиться и отвлечься от работы. В конце концов, закончить ее можно было позже. Доклад мог немного и подождать.
Невдалеке раздался дверной звонок. Кто-то посторонний пришел в поместье, но Гермиона не могла вспомнить, кто же должен навестить их во второй половине дня. Теперь гости в Малфой-мэноре бывали часто: то родственники, то друзья, то партнеры по бизнесу. Дом был наполнен жизнью, которая радостно и светло пульсировала в нем, и люди любили бывать здесь.
На террасе появилась Тибби.
— Госпожа, к хозяину пришел посетитель. Это мистер Далсимор.
Гермиона повернулась, собираясь поприветствовать гостя, и наконец-то вспомнила, что Люциус рассказывал ей о предстоящем визите. Посетителем был новый управляющий госпиталем Святого Мунго, солидный уважаемый волшебник в возрасте чуть за шестьдесят. До сегодняшнего дня Гермиона ни разу не встречалась с ним и поднялась, чтобы поздороваться.
— Господин Далсимор, спасибо большое, что нашли время зайти к нам. Очень рада познакомиться с вами.
Волшебник тепло улыбнулся красивой ведьме, стоящей перед ним, и пожал протянутую руку.
— Мое почтение, миссис Малфой. Поверьте, я тоже очень рад наконец встретиться с вами.
Ответив на улыбку, та жестом пригласила его сесть.
— И, пожалуйста, зовите меня Гермионой.
Он продолжил:
— Хочу сказать, что мне действительно приятно познакомиться. Очень много слышал о вас. Тем более что Люциус говорит о своей жене постоянно.
Слегка покраснев, Гермиона вернулась на место.
— Муж сейчас не в доме, но должен скоро вернуться. Они с дочкой спустились к озеру, думаю, решили наловить пескарей. Позвольте предложить вам чаю. Или, может, вы предпочтете чего-то другого: вина, сливочного пива, огневиски?..
— Да… Чаю было бы восхитительно. Хотя, должен сказать, я никогда не думал, что встречу такой типичный магловский напиток в поместье Малфоев!
— О-о… Малфой-мэнор полон сюрпризов, мистер Далсимор, и уже много лет не перестает удивлять меня.
Пока они ожидали, Далсимор рассказал о впечатляющих планах на будущее госпиталя и о том, что планы эти стали возможны лишь благодаря финансовой поддержке Люциуса и его влиянию. Понятно, что Гермиона не могла не светиться от гордости, слушая похвалы своему мужу.
Наконец она услышала голоса, доносящиеся откуда-то из парка и приближающиеся к дому все ближе и ближе. Конечно, Гермиона мгновенно узнала их. Один — низкий и мягкий — принадлежал мужу, а другой — высокий и звенящий, словно серебряный колокольчик — был голоском…
Поднявшись, Гермиона подошла к перилам, и лицо ее озарилось ласковой улыбкой, как только владелица этого звенящего голоска оказалась в поле зрения. Сначала она увидела белокурые кудряшки, развевающиеся над маленькой головкой. Они чуть подпрыгивали, будто их обладательница танцевала, легонько помахивая деревянным ведерком, ручку которого зажала в крошечном кулачке.
— Мама! Мамочка, я поймала десять! Десять пескарей! А у папы поймалось только пять!
Аврора Грейнджер Малфой ловко взбежала по каменной лестнице на террасу и бросилась в объятия Гермионы.
Девочка была изысканно красива, являя собой удивительно гармоничное сочетание черт матери и отца. У нее был малфоевский цвет волос, бледная кожа и глубокие серые глаза, в которых светились недюжинный ум и решительность матери. Да и тугие кольца непокорных кудряшек очень напоминали Гермиону.
Крепко обняв дочку, та провела ладонью по белокурым кудрям.
— Неужели целых десять? А папа только пять? Вот это да! Малышка, да ты лучшая рыбачка в целом мире! Дай-ка мне посмотреть… — Гермиона взяла у девочки ведерко и с любопытством заглянула туда. Почти на самом дне сновало несколько маленьких пескариков. — Может быть, лучше выпустить их в пруд у фонтана, как ты думаешь?
Малышка энергично закивала, а потом повернулась к высокому светловолосому волшебнику, поднявшемуся за ней вверх по лестнице, и схватила его за руку.
— Папа, пойдем! Отпустим их в пруд у фонтана прямо сейчас. Пошли же!
Люциус Малфой опустился рядом на колено, схватил дочь и начал щекотать ее. Аврора залилась смехом. Он поднялся, по-прежнему держа малышку на руках, и поцеловал в обе щечки: