Сделка (ЛП)

А Гермиона тем временем тщательно отсчитывала обещанные секунды. Двадцать восемь, двадцать девять… тридцать. На этом она сразу же отвернулась, быстро надела лифчик и тут же натянула на себя пуловер. Люциус, помнивший, сколь медленно являлось его взору прекрасное видение, невольно нахмурился, глядя, как стремительно его скрыли. Заметив это, Гермиона покраснела и слегка откашлялась. Она добилась того, что было ей необходимо, однако чувствовала себя неловко.

— Вот и все. Мне уже пора, мистер Малфой. Надеюсь, сделка была честной.

Люциус пристально посмотрел ей в лицо и даже в тусклом свете камеры заметил зарумянившиеся щечки.

«Неужели она жалеет о том, что сделала? И неужели почувствовала, пока стояла передо мной, нечто большее, чем отстраненное равнодушие при выполнении ответственного поручения?»

Мысли метались. Он никак не мог заставить себя ответить ей хоть что-нибудь. И уж точно не желал и не собирался демонстрировать свое смятение. Поэтому все, что смог — это коротко кивнуть на прощание.

Гермиона повернулась к выходу и, взмахнув палочкой, произнесла нараспев:

— Инкарцеро Оверто.

— Вы же вернетесь на следующей неделе? — повинуясь какому-то импульсу, задал вопрос Малфой и тут же осекся, в глубине души кляня себя за предательское любопытство.

— Да. На следующей неделе точно приду. Правда, не уверена, сколько мне еще будет поручено работать с вами дальше. До свидания, мистер Малфой, до следующего раза.

Дверь распахнулась, и Гермиона вышла, позволяя ей со стуком захлопнуться за собой.

Четверть часа Люциус не трогался с места. Целых пятнадцать минут он стоял, не двигаясь с места и закрыв глаза. Он вспоминал то, что увидел только что. И наслаждался этими воспоминаниями. Уж если и существовал кто-то на этом свете, с кем Люциус Малфой предпочитал быть честным всегда — так это он сам. Потому не врал себе и теперь. Предложенная мисс Грейнджер сделка была по-настоящему обоюдно выгодной.

Айвен Мэршмор и впрямь оказался редким мерзавцем, которого Министерство никогда бы вычислило без помощи Малфоя. Разоблаченный, он признался во многих преступлениях, совершенных на службе у Волдеморта, а также в собственных экспериментах, касающихся темных искусств. Ожидала ли Гермиона, что Малфой обманет ее? Нет. С самого начала она почему-то безоговорочно верила, что он честен с ней. Жалела ли о том, что совершила ради этого успеха? И это — тоже нет! Более того… раз за разом она думала о том, как глаза его расширились от удивления, когда он увидел обещанное. Как смотрел все эти тридцать секунд. И точно знала, что все дни, оставшиеся до следующей встречи, он будет тысячекратно вспоминать увиденное, как самое прекрасное, что случилось с ним за последние несколько лет.

Нет! Гермиона ни капли ни о чем не жалела.

========== Глава 3 ==========

Неделя пятая.

Возвратившись в Азкабан через неделю, Гермиона обратила внимание, что Малфой сразу же, как только тяжелая дверь камеры закрылась, сделал шаг в ее сторону. На этот раз в их встрече явно ощущался аромат томительного ожидания, которого еще никогда не бывало прежде. И Гермиона невольно поймала себя на мысли, что ей… нравится это. Нравится, потому что, не признаваясь себе, и сама ждала часа, когда окажется здесь вновь.

После первой удачи ей дали новое задание, но оглашать его с порога мисс Грейнджер, конечно же, не собиралась. Однако ей ничего не помешало заметить, что сегодня Люциус все чаще и чаще останавливает взгляд на ее фигуре, да и общаться он стал более оживленно. И, сказать по правде, Люциус Малфой был не единственным в этой камере, кто ощущал нечаянную дрожь нарастающего с каждой минутой странного предвкушения. Нет, конечно, Гермиона умело маскировала свое не вполне объяснимое состояние, но не признать его она не могла. Да и не хотела. Может быть потому, что в крови, словно пузырьки в шампанском, с самой первой минуты бурлило какое-то изощренное любопытство. Чувственное. Будоражащее.

На самом деле ей ужасно хотелось знать, как среагирует он на новый ее вопрос и еще больше — что попросит взамен. Но, словно специально мучая и себя и его, она сознательно оттягивала обсуждение столь долгожданной темы и, ощущая себя чуть ли не извращенкой, почти наслаждалась этим томительным ожиданием. Время шло. Они продолжали о чем-то легко и непринужденно беседовать, иногда замолкая ненадолго. Но говорили они или молчали — в воздухе все равно ощущалось какое-то невероятное напряжение: яркое и почти искрящее, почти заметное глазу. Когда же до установленного срока осталось всего десять минут, Гермиона в упор посмотрела на Малфоя и четко произнесла:

— Министерство считает, что в Центральной Европе существует некая экспериментальная база, серьезно занимающаяся изучением самых темных разновидностей магии. Обнаружить ее точное местонахождение не удается вот уже несколько десятилетий, несмотря на многочисленные попытки и многолетнее обсуждение совместного поиска с Министерствами магии почти всех европейских стран. Вы знаете об этом что-нибудь, мистер Малфой? Где она?

Люциус внимательно уставился на нее, не произнося ни слова, и Гермиона выдержала его взгляд. Секунды ускользали от них одна за другой.

— Такого рода информация стоит недешево, мисс Грейнджер… — наконец бросил он.

По телу прокатилась покалывающая кожу волна. У Гермионы перехватило дыхание, и она на какое-то время заколебалась. Но потом ответила пересохшими вдруг губами:

— Минуту, — и нечаянно облизнула их языком, желая хоть как-то увлажнить. — Если сообщите о ее местонахождении, я позволю вам смотреть на свою грудь минуту.

_______________________________________________________________________

Люциус сузил глаза, и в камере вновь повисло молчание. Конечно же, он жаждал увидеть ее снова. Жаждал так сильно, что даже думать не мог ни о чем другом всю неделю. Прекрасная грудь этой маленькой грязнокровки, можно сказать, преследовала его, являясь не только во снах, но и наяву, стоило лишь на секунду прикрыть глаза. Даже во время кратких, разрешенных дважды в неделю, посещений душа, он думал не о том, как бы поскорее смыть с себя грязь. Нет! Как дурак, стоял под больно бьющими струями воды и вспоминал… вспоминал самое прекраснейшее видение, что неожиданно подарила ему судьба.

И вот теперь… ему дан шанс снова увидеть, как ее соски затвердеют от прохладного тюремного воздуха у него на глазах. Как мягкие полушария цвета сливок будут подниматься и опускаться от ее неспешного дыхания. Минуту… Целую (бесконечно долгую!) минуту он сможет наслаждаться этим. Люциус почувствовал, как в глазах поплыл туман, а горло пересохло от мучительного, но сладкого ожидания.

— Согласен. Но на этот раз вам придется полностью снять лифчик.

— Нет.

— Тогда сделка отменяется. Я ничего не скажу.

Гермиона так сильно сжала кулаки, что ногти вот-вот могли проткнуть кожу на ее ладонях.

— Хорошо… Сорок пять секунд. Я разденусь по пояс. Полностью. Но лишь на сорок пять секунд.

Подумав, Люциус согласно кивнул.

— Называйте место.

— Моканы — небольшая деревня в Румынии, примерно в ста милях к юго-западу от Бухареста, — спокойно проговорил он, и Гермиона почему-то оказалась абсолютно уверена, что Малфой даже не пытается обмануть ее.

Поэтому сразу же принялась расстегивать пуговички на блузке, начав с самой нижней. Намеренно неспешно она оголяла живот дюйм за дюймом и услышала, как Люциус тихонько вздохнул, когда увидел полностью открывшуюся его взгляду бледно-золотистую плоть.

Гермиона медленно стащила блузку с плеч и осталась одетой лишь в скромный неброский бюстгальтер. Глаза Малфоя невольно расширились, ведь при всей своей сдержанности (а на ней было надето отнюдь не вопящее о сексуальности какое-то там черно-красное кружевное откровение) белье мисс Грейнджер таило в себе позыв некоей тонкой, едва уловимой эротичности, заставляющей его почти окунуться в чувственное безумие. И ее простенький лифчик цвета, который, как помнилось Люциусу, назывался «пепел розы», с тоненькой обстрочкой по краям, казался ему сейчас самым возбуждающим женским аксессуаром, что довелось увидеть на своем веку.