Сделка (ЛП)

— Да. Хотя… в то время и не осознавал этого, — произнес Люциус. Прямо и не скрывая ничего.

— Понятно. Ответ принят, — голос ее прозвучал сухо и без эмоций, чего нельзя было сказать о взгляде, сверкнувшем в ее глазах.

Она приблизилась к нему без малейших колебаний: смело, почти вызывающе. Чтобы уже в следующую минуту ловкими и быстрыми пальцами расстегнуть пуговицы брюк и, замерев на миг, скользнуть рукой внутрь и вытащить его член. Какое-то время она просто разглядывала твердую, набухшую от вожделения плоть, смотревшуюся в ее руке так органично, так естественно, что Гермиона даже изумленно дрогнула бровью. Но потом ласково коснулась пальцами головки, и Люциус не выдержал. Он закрыл глаза и отдался во власть чудеснейших ощущений.

______________________________________________________________________

Теплота и нежность. Это было главное, что он чувствовал сейчас. Насладившись первыми прикосновениями и немного придя в себя, Малфой открыл глаза. Ему хотелось видеть все, что она делает и что будет делать дальше. Поначалу она продолжила изучать его член, и во взгляде ее то и дело мелькало изумление, смешанное с толикой любопытства. А затем легонько коснулась пальчиком самого верха головки и начала неспешно потирать ее. Люциус резко втянул в себя сквозь зубы воздух.

Услышав это, Гермиона осмелела и, обхватив напряженный член пальцами, начала двигать рукой. Вверх и вниз, от головки к корню, мягко, мучительно медленно, откровенно наслаждаясь происходящим.

Люциус понял, что начинает тонуть в океане собственных ощущений, сейчас ему ужасно хотелось наклонить голову ниже и, уткнувшись лицом в ее волосы, раствориться в том блаженстве, что дарила эта женщина. И именно сейчас вспомнил о том, что совершенно не знает, чем же должен закончиться очередной раунд их чудесной игры.

«Что она сказала? Могу ли я кончить? Не помню! — ощутив вдруг жуткое разочарование, в то же время он четко осознавал, что не имеет права делать то, что нарушило бы их изначальную договоренность. — И ведь долго не продержусь. Особенно, если она продолжит в том же духе. Черт! Она обещала мне только прикосновение и ничего больше. Но ведь то, что происходит сейчас, нельзя назвать прикосновением!»

— Пожалуйста… мисс Грейнджер, я… прошу вас остановиться, — Люциус и сам не понял, как только язык повернулся просить об эдакой глупости. Как можно было просить ее остановить то, что дарило ему самый настоящий чувственный восторг?

— Но я… Почему?

Ничего не понимающая волшебница не знала, как реагировать на эту странную просьбу. Она не сомневалась, что Люциус наслаждается ее прикосновениями. И потому даже не подумала прекратить. Наоборот! Начала двигать рукой еще быстрее, явно стараясь привести его к разрядке.

«Ну все! Сейчас я все испорчу. Черт! Как же я хочу кончить от ее ласк. От ее руки!»

— Прошу вас… прекратите мучить меня! — глухо прохрипел он, мучительным усилием воли хватая Гермиону за запястье и останавливая ее.

Наконец-то догадавшись, в чем дело, она замерла, потрясенная обрушившимся осознанием того, что границы вдруг оказались стертыми, а правила стали надуманными и идиотскими. Ошеломленная этим открытием, Гермиона на секунду зажмурилась, негромко застонала, словно от боли, и сделала несколько шагов назад.

Потом посмотрела на Малфоя. Член его, потемневший и набухший, такой несчастный и ужасно нуждающийся в ласке, снова привел ее в состояние ступора.

— Я… я уйду с-сейчас — заикаясь и слепо шаря пальцами, Гермиона быстро собирала свои вещи.

— Но вы же вернетесь? — в голосе Люциуса звучала нескрываемая мука.

Уже от двери она обернулась и кивнула.

— Конечно. Я обязательно вернусь.

========== Глава 5 ==========

Неделя одиннадцатая.

На следующей неделе взбудораженная Гермиона буквально ворвалась в камеру. Старательно пытаясь не думать о горьком разочаровании, которое мучило ее с момента их последней встречи, она швырнула свои вещи на лежанку и уставилась на Люциуса сияющими глазами.

— Ваше дело отправлено на пересмотр! Перед этим я поговорила с Кингсли, хотя, конечно же, решение будет принимать Визенгамот.

— Хорошо.

— И написала служебную записку, в которой порекомендовала освободить вас.

— Хорошо, — снова повторил Люциус, внешне оставаясь абсолютно невозмутимым. Он и сам не понимал, почему новость о (долгожданной и столь желанной еще три-четыре месяца тому назад) свободе сейчас не вызывает у него практически никаких эмоций. Однако ее радость была ему приятна. Очень приятна…

Впрочем, Гермиона и не ожидала, что он рассыплется в благодарностях, отлично осознавая, что для понимания и принятия некоторых новостей необходимо время. Поэтому, все еще не переставая улыбаться, она уселась на кровать и расслабленно облокотилась на холодную стену. И тут произошло нечто странное: впервые за все эти недели Люциус подошел и присел рядом.

— Хотите о чем-нибудь поговорить? — мягко спросила его удивленная Гермиона.

Сказать по правде, «поговорить» с мисс Грейнджер он желал меньше всего на свете, тем более что на вопрос «хотите?» у него в голове промелькнуло с десяток вещей, которых он по-настоящему жаждал сделать с ней, но… ее бурный оптимизм и отличное настроение невольно заражали. И Люциус вдруг поймал себя на мысли, что уже давно безумно вожделеет эту женщину. Всю. Целиком. И хочет ее душу никак не меньше ее обворожительного манящего тела.

— О чем же?

— Да о чем угодно.

— Вы видели на этой неделе Драко?

— Да. Он в полном порядке. По-видимому, у них с Асторией все очень серьезно. И, знаете, она мне нравится. Хотя я понимаю, что мое мнение о ней не имеет для вас никакого значения.

— Вы так думаете?

Гермиона улыбнулась и слегка пожала плечами.

— По правде говоря, я не думаю, что мое мнение о чем угодно хоть что-то значит для вас. Мне кажется, вы даже не подозревали, что оно у меня есть. То есть… я хотела сказать, что вряд ли вы вообще думали на эту тему…

Люциус пристально уставился на нее.

— Видите ли, мисс Грейнджер, Азкабан имеет свойство ужасно изменять людей, находящихся в нем достаточно долго.

Гермиона подняла на него взгляд и посмотрела прямо в глаза.

— Полагаю, вам это известно лучше, чем кому-либо. Ведь вы попадали сюда дважды…

— Дважды?

— Ну да… После битвы в Отделе Тайн… спустя год вас освободил отсюда Волдеморт, насколько я понимаю, и вы вернулись к себе домой… А потом уже… после окончательной победы…

— Вернулся к себе домой… — отвернувшись, Малфой бездумно уставился перед собой. — Мисс Грейнджер… Могу сказать вам, что тот период моей жизни можно назвать как угодно, но только не свободой.

Люциус чувствовал, что она смотрит на него. А потом даже увидел боковым зрением, как рука ее дернулась и потянулась к нему, будто собираясь дотронуться. Но, остановившись, Гермиона лишь негромко произнесла:

— Но… по крайней мере там вы могли находиться рядом со своей семьей. А не так, как здесь, в этом аду…

— Поверьте, и там до ада было подать рукой. Возможно, сейчас я бы мог назвать тогдашнее пребывание в своем же доме… чистилищем.

То, что он использовал специфическую и чисто магловскую терминологию, несказанно удивило Гермиону.

— Но ведь это… не жизнь… А так… существование.

Люциус повернулся и снова пристально взглянул в ее лицо.

— И все же… Даже это можно вытерпеть. Правда, если только недолго.

Гермиона ничего не ответила, но выражение ее лица казалось сейчас Люциусу таким открытым и понимающим, как никогда. Одна прядь ее каштановых волос чуть свисала, прикрывая поблескивающий карий глаз, и Малфой не мог думать ни о чем другом, кроме того, что ему ужасно хочется потянуться и поправить эту прядку самому. То, что Гермиона находилась сейчас настолько близко, почти опьяняло его, и эта опьяняющая эйфория возрастала с каждой минутой все сильнее и сильнее. Но нет! Он не мог терять время на подобные пустяки! Слишком мало ему было отпущено этого самого времени. Отвлекшись огромным усилием воли, Люциус заговорил: