Сделка (ЛП)

— Нет, это я…

В этот момент дверь начала тоскливо скрипеть, предупреждая о том, что еще несколько секунд и на пороге появится охранник. Их время истекло. Мисс Грейнджер едва успела стремительно одеться, как дверь и вправду распахнулась. Не произнеся больше ни слова и даже не глянув на Малфоя, волшебница быстро вышла из камеры.

Неделя десятая.

Всю неделю Люциус ужасно боялся, что она больше не придет, но Гермиона появилась точно по расписанию.

Долгие семь дней она снова и снова вспоминала то, что произошло между ними. И раз за разом грудь начинало мучительно покалывать от этих воспоминаний, словно до нее даже теперь дотрагивался Люциус.

«И что же будет… дальше?..»

Будучи неглупой и здравомыслящей женщиной, она понимала, что с каждой встречей запутывается в своем отношении к экс-Пожирателю смерти, а ныне узнику Азкабана, все сильнее. Но в этот раз ситуация стала намного сложней. Ведь ей не просто были приятны прикосновения этого человека. Осознание того, что он остановился сам, что принял условия их сделки всерьез и соблюдает их, несмотря ни на что, откровенно покорило ее, заставив еще раз взглянуть на Люциуса по-новому.

И поэтому Гермиона без колебаний вернулась, уже готовая сделать следующий шаг в их странной, но завораживающей игре.

______________________________________________________________________

Они долго стояли, просто глядя друг на друга. И молчали. В камере было тихо, лишь шуршание мышей по каменному полу да тихий стук падающих с потолка капель изредка нарушали эту тишину.

— У вас сегодня ничего нет для меня? — спросила Гермиона почти шепотом, который прерывался быстрыми и рваными вдохами.

— Нет…

Он солгал бы, если бы сказал, что есть. А Люциус не хотел этого. Хотя и понимал, что в результате признания правды и его и ее ждет мучительное разочарование. И, может быть, эта женщина больше никогда не придет к нему. Гермиона мучительно сглотнула, глаза ее странно заблестели, и по тому, как изменилось лицо, Люциус понял, что она и в самом деле ужасно расстроена.

— Понятно.

Они снова замерли, не шевелясь и ничего больше не говоря.

— В таком случае… Я, наверное… — начала вдруг она, но тут же остановилась.

— Что? — Люциус уже готов был признаться, что ему наплевать, чем они будут заниматься сегодня.

«Да чем угодно! Говорить, молчать, рассматривать картинки… Лишь бы ты не ушла…»

— Просто… Я… ничего не принесла с собой. Потому что подумала…

— Что? — его голос упал до шепота. — Что вы подумали?

— Подумала, что… у вас есть что-то для меня еще.

— Но у меня ничего нет, — Люциус качнул головой. — Я рассказал все, что знал… И не могу обманывать вас. Да и не хочу.

— Но тогда… я, пожалуй…

— Погодите! Вы же можете хотя бы поговорить со мной. Мы можем просто общаться, — понимая, что из его уст это звучит излишне импульсивно, Малфой не мог заставить себя замолчать. Желание не дать ей сейчас уйти было сродни агонии и почти причиняло физическую боль.

— Нет-нет, мне лучше…

— Почему нет?

Невольно сжав ладони в кулачки, Гермиона вдруг поняла, что запуталась окончательно. С одной стороны они не должны были нарушать свою же собственную договоренность, а с другой… оба мучились от того, что следование установленным правилам казалось теперь невыносимым.

— Будет лучше, если я уйду.

— Но почему?! — от ее упрямства Люциус ощутил нечто похожее на настоящее бешенство. Потребность видеть эту женщину перед собой, слышать, касаться ее — сводила его с ума.

— Потому что… в этот раз я оказалась совсем неподготовленной. Это… это неправильно. Из-за меня получилось так, что нам нечем заняться сегодня. До следующей встречи, мистер Малфой. Я… подготовлюсь к ней лучше.

Кивнув ему на прощание, Гермиона повернулась и направилась к двери.

От этого ее категоричного желания уйти Люциус замер, не в силах шевельнуться и будто окаменев от страшного отчаяния, которое рвало ему душу. Но, еще не успев с головой погрузиться в пучину горького разочарования, невольно вздрогнул от стука уже слегка приоткрывшейся и сразу же захлопнутой двери.

Снова запечатав выход заклинанием, Гермиона облокотилась на стену спиной и уставилась на него широко открытыми глазами. От тяжелого неровного дыхания ее грудь то поднималась, то опадала.

— Мистер Малфой…

— Да?

— У нас с вами была договоренность, полезная для обоих… И я знаю, что вас устраивали условия этой необычной сделки. Очень устраивали. Могу ли я предложить вам некоторые изменения, чтобы продолжить наше… сотрудничество и дальше?

Ни секунды не раздумывая, Люциус кивнул. Он хотел этого так сильно, что готов был на что угодно.

— Хорошо… Тогда… я предлагаю продолжить… но теперь в обмен не на информацию, а на… некоторую откровенность с вашей стороны…

— Что вы имеете в виду?

— Я буду задавать вам вопросы, требующие короткого ответа («да» или «нет»), и… в обмен на это… готова предложить вам то, что уже предлагала раньше.

— Какие это будут вопросы?

— Личные.

— О моей семье?

— Могут быть и о ней.

— Обо мне лично?

— Однозначно, да.

— И вас устроят краткие ответы?

— Пожалуй, устроят. Но свою часть по-прежнему предлагаю я, вы же можете лишь согласиться на мои условия или не согласиться… И, конечно же, вы должны быть по-прежнему предельно честны, — в лице Люциуса что-то дрогнуло, и она поспешила добавить: — Я обещаю, что о ваших ответах не узнает никто, кроме меня самой.

— Начнем ли мы этот новый этап прямо сейчас?

— Да.

Он колебался ровно столько, чтобы полностью осознать все, что она сказала.

— Я согласен.

Дыхание Гермионы участилось еще сильней.

— Что сегодня вы предложите мне в обмен? — быстро продолжил Люциус, напряженно ожидая ее решения.

Смутившись, Гермиона опустила голову, но слова ее прозвучали хотя и тихо, но очень отчетливо:

— Мистер Малфой, если хотите… то я… — она подняла на него взгляд и поразилась отчаянной надежде, светившейся сейчас в глазах Люциуса.

— Что вы? — в его голосе звучала почти неприкрытая нежность.

Гермиона с трудом сглотнула.

— Сегодня я сама дотронусь до вас… И… буду ласкать ваш… член… рукой.

Люциус вдруг почувствовал, что начинает задыхаться. Эрекция начала мучить его практически с той минуты, как мисс Грейнджер вошла в камеру, но теперь… одна лишь мысль о том, как эти теплые нежные пальчики обернутся вокруг его члена, сделала плоть практически каменной.

Все, что Гермиона позволяла ему до сих пор, и чем он уже был безмерно счастлив, подразумевало лишь пассивное выжидательное участие с ее стороны. Но сейчас… Сейчас эта женщина предлагала ему на порядок больше. На сей раз она предлагала свою ласку ему! И это было намного больше того, на что втайне надеялся сам Люциус.

Несмотря на то, что голова безудержно кружилась от охватившего его ликующего предвкушения, он постарался успокоиться и ответил неторопливо и с достоинством:

— Хорошо, мисс Грейнджер. Думаю, что это вполне устроит меня, — они снова не отводили взглядов друг от друга, и Малфой заметил, как в глазах ее мелькнула искорка. — Итак, о чем вы хотели узнать сегодня? Я жду вашего вопроса.

Гермиона неосознанно облизала губы, снова поймала его взгляд и спросила:

— Вы и вправду готовы были принести себя в жертву и умереть, лишь бы спасти Драко?

Люциус вздрогнул. Нет, конечно же, он знал ответ на этот вопрос. И знал, что этот ответ «Да», но почему-то именно сейчас понял, что вряд ли осознавал это тогда, во время войны. Нахмурившись, он недовольно дрогнул ноздрями: новые правила их сделки означали, что так или иначе мисс Грейнджер теперь будет дозволено копаться в его душе, а этого Люциус очень не любил. Однако и награда за столь личное признание ждала его особенно сладкая. Прикосновение ее рук. Маленьких. Теплых. Женских ручек. Именно ее ручек.

Он снова взглянул на Гермиону и заметил, как тяжело дышит она, ожидая его ответа, как под тонкой тканью блузки напряглись соски, и это стало последней каплей, разрушившей его сомнения.