Страница 16 из 21
Наконец, остановились у камня.
Горгулья, в совершенно невменяемом состоянии, начала стягивать с шеи амулет, запутавшись в цепочке. Пришлось снова помочь, порвав цепочку, сунув амулет в ее в руку, схватила тележку и подтянула к себе, сама приложила руку горгульи к явной выемке, о которой она упоминала, и представила свою любимую кровать. И сразу почувствовала, что нас куда-то засасывает.
Лишь бы не промахнуться, помолилась я, пытаясь представить дом еще отчетливее. И лишь на мгновение в уме проскользнула картина сестринской семейной идиллии, кольнувшая сердечную чакру притупленной завистью.
Нет-нет, домой! В мою прогнившую насквозь халупу!
Глава 7
М-да, умею я собрать на пятую точку неприятности. Мы вывалились на первом этаже дома сестры. Прихожая-гостиная с лестницей на второй этаж, кухня-столовая, ванная и туалет. Одну четвертую занимала холодная кладовая. Здесь, на первом этаже, мне отводилось место в те редкие посещения, когда я бывала проездом. Как правило, в троицу, когда навещала могилу матери и тетки.
Не часто, раза три.
– Это мы где? Уже дома? – радостно похрюкивая, горгулья без церемоний оказалась на кухне и сунула любопытный нос в миску с супом. Как только мы оказались в другом мире, сон с нее слетел мгновенно. – Нет, мы не дома, – проворчала она. – А жаль, вкусно пахнет!..
– Нам выбираться отсюда надо, и срочно! И так, чтобы нас никто не заметил! – испугалась я. Встретиться с сестрой сейчас мне бы не хотелось. Не поймет.
– Мы у твоей сестры, – догадалась горгулья. Или прочитала мои мысли.
– Молчи! Если нас поймают, придется объяснять, почему мы здесь и почему без документов. У тебя их, кстати, вообще нет. А еще тележку перероют и найдут золотишко. Так что, лучше молчи! – проскрипела я зубами. – Иди за мной! И хватит уже в супе мясо вылавливать! Помоги мне тележку поднять!
Горгулья легко подхватила тележку, втаскивая по трем ступеням на мост, где мы с сестрой устраивали посиделки, курили и предавались воспоминаниям, пока не поссоримся из-за какой-нибудь мелочи – здесь тоже ничего не изменилось: два кресла, между ними столик с пепельницей и спичками. Еще две двери – и мы с горгульей в ограде.
У сестры как всегда все благоухает: дорожка выложена плиткой, по обе стороны полоски земли с цветущими розами, лилиями, георгинами и прочей декоративной зеленью, за ними с одной стороны поляна с беседкой, летней кухней и вольер для Туза – дворняга приличных размеров. Заметив нас, Туз опешил, а потом открыл пасть, чтобы залаять. Горгулья прижала ко рту палец и прошептала: тсс! – и он покорно лег, не издав ни звука. С другой стороны дорожки и цветущей полосы располагались грядки с ягодами, морковью, капустой и прочей огородной растительностью, нарядно украшенный закрытый колодец, вдоль забора яблони, слива, вишня, малина, облепиха, крыжовник, смородина, в углу за углом дома две небольшие теплицы, с цветниками между ними и с той и другой стороны. Трава ровно подстрижена, на грядках ни одного сорняка – и когда она все успевает?!
Мы уже стояли у ворот, когда я вдруг услышала окрик.
– Ты?! Ты что тут делаешь?! – оглянулась. Сестра таращилась то на меня, то на тележку, то на меня, то на тележку. Окаменевшую горгулью она окинула взглядом только раз. Не берусь сказать, какие чувства отразились на ее лице, их там было много – и все не в мою пользу.
– Ой, ты дома? – радостно пропищала я, стараясь изобразить эту самую радость. – А я постучала, нет никого. А где все? – заозиралась я.
– На рыбалке… Что Ты Делаешь? – повторила свой вопрос моя сестрица, глядя на меня из-под сдвинутых сердито бровей, с недоброй подозрительностью. – ТУТ!
– Хотела тебя с внуками поздравить… Ты ж не словом не обмолвилась, случайно узнала, – невинно пожала я плечами. Ее подозрения меня внезапно начали раздражать. Что я все время виноватой себя чувствую, стараюсь угодить… Подумаешь, в гости в кои-то веки заглянула, сестру денек можно бы и потерпеть.
– Мимо проходила, решила заглянуть. Когда еще случай представится!
– И ничего мы не хотели… – встряла горгулья, ожив. – Случайно оказались, хотели к ней, – раскрытой ладонью указала она на меня, – а вывалились здесь! И воровать мы у тебя ничего не воровали! А еще она думает, что ты от семьи отказалась, от матери, выдумала, будто тебя удочерили, потому что тварь неблагодарная и вообще умом тронулась, – эти сведения уже предназначались мне.
Сестра отпрыгнула, застыв с перекошенным от ужаса лицом, открыв рот в крике и не выдавив ни звука.
– Не бойся! Не бойся! – выставив перед собой руки в успокаивающем жесте, торопливо проговорила я и с укоризной повернулась к горгулье. – Но я же просила: молчи!
– Да как промолчать, если она думает, что у нас в тележке все самые ценные ее вещи! – возмутилась горгулья, обвиняюще и сердито уставившись на сестру. – Она столько гадостей себе напридумывала, чтобы тебя презирать!
– Это кто? – руки у сестры трясутся, зрачки расширены, но злая – кулачки крепко сжаты, взгляд исподлобья, смотрит на меня.
– Подруга моя, – миролюбиво представила я ей горгулью. – Гуля. Люди со мной не дружат, вот, нашла себе подружку в другом мире. Успокойся, мы уже уходим!
– Стоять! – окриком остановила меня сестрица.
– Мы у тебя ничего не взяли, – я порылась в тележке, показывая ей книги и мешок. – Мы, правда, случайно здесь.
– Рассказывай, куда ты вляпалась! – сестра осмелела, но подойти не осмелилась.
– Гуля, давай! – я мысленно попросила горгулью трансформировать меня в валькирию.
Эффект превзошел все мои ожидания. Сестра отступила, в ужасе округлив глаза еще шире, споткнулась, шлепнулась на пятую точку, превратившись в посеревшее каменное изваяние.
– Помнишь, я говорила, что мать призналась, что меня удочерила. Ты не поверила. Это правда. Я из другого мира, и там сейчас такая жопа, что «Обитель зла» отдыхает, – не стала я ее жалеть. – Я туда наведалась, нашла ее. Единственную выжившую. Это, кстати, она меня сюда притащила. Она не обманывала мать, она просто не смогла вернуться. А сейчас нам надо попасть домой. Ко мне домой. Пожалуйста, успокойся и перестань трястись. Мне и без тебя проблем хватает.
Наверное, я вернулась в свое нормальное состояние. Сестра долго молчала, шаря взглядом по земле. Руки подрагивали, но серость с лица спала, она стала смотреть на меня с меньшим страхом.
– А чё не летите? – криво передернулась она, поднимаясь с земли.
– Не могу, я пока только благодаря ей собой из того мира становлюсь, – посочувствовала я себе.
– Ну, тогда вы с ней недалеко уйдете.
– Вот именно. Если ты сейчас не возьмешь себя в руки и не поможешь мне, мы свои дни в какой-нибудь лаборатории закончим. Помоги мне, и я с тобой щедро расплачусь! – клятвенно заверила я, развязывая мешок, нашарив и вытащив на свет драгоценности. Деньги, золото, драгоценные камни: это единственное, что могло меня сейчас примирить с сестрой – было в этой торгашке что-то драконье. Сияние ограненных алмазов, рубинов, топазов брызнуло сквозь пальцы, зажигая в ее глазах алчный огонек.
Чтобы этот огонек не погас, я торопливо ссыпала часть вынутых драгоценностей назад, часть подошла и вложила ей в руку, чтобы она убедилась, что золото настоящее.
Подействовало!
Сестра сразу пришла в себя, мгновенно преобразившись из испуганной мышки в дельца с мертвой хваткой, увидевшего свою выгоду. А еще, мне кажется, и возможно благодаря горгулье, которая порылась в ее мозгах и чуть-чуть там что-то подправила, сестра словно избавилась от камня, который давил ее непомерным грузом – она простила меня. Я поняла это по ее взгляду, а котором не было напряжения и отчуждения – раньше она никогда так на меня не смотрела. Она просто поверила, что мы разные, и я чужая ей, но все же сестра, с которой она прожила под одной крышей много лет, а не наоборот.
– Есть хочешь? – спросила она у меня. Буднично. Будто не было между нами груза прожитых лет с взаимными обидами.