Страница 17 из 21
4) запрет на выражение гнева (miscarried expression of anger). Употребление наркотиков является единственным способом совладания с подавленной эмоцией гнева;
5) самолечение (self-medication). Употребление наркотиков выступает в качестве механизма совладания с различными эмоциональными состояниями (тревогой);
6) нереалистичные родительские ожидания (unrealistic parental expectations). Употребление наркотиков может выступать в качестве защитного оправдания: «Я не могу выполнить того, что от меня хотят родители, ведь я всего лишь наркоман». Нереалистичные ожидания также могут создавать ощущение постоянной неудовлетворенности собой, связанной с невозможностью соответствовать требованиям. Если ожидания родителей занижены, они программируют ребенка на неудачу.
Практически все перечисленные характеристики, за исключением родительского отрицания, могут относится как к морбидным, так и к преморбидным.
В ходе клинико-психологического и тестового исследования особенностей семейной ситуации матерей пациентов с героиновой наркоманией, проведенного в период с 2004 по 2007 год, нами были описаны тенденции, характеризующие эту ситуацию вне зависимости от их причинно-следственной обусловленности, а исходя из их значимости для поддержания патологической семейной динамики. Наличную семейную ситуацию матерей пациентов с героиновой наркоманией характеризуют такие особенности, как:
– дихотомичность (категоричный характер) оценки семейной ситуации: агнозия семейного неблагополучия до установления факта наркотизации ребенка и катастрофический, кризисный характер переживания – после;
– склонность матерей демонстрировать социально приемлемый «фасад», скрывая собственные переживания, декларируя моральную гипертребовательность;
– тенденция матерей наркозависимых занимать доминирующую позицию в псевдосолидарной семейной системе;
– симбиотическое «слияние» матери с членами семьи, препятствующее их автономному функционированию и формированию чувства сплоченности;
– «буферность» – нарушение способности прямого, открытого взаимодействия матери с другими членами семьи;
– сужение поля социальной активности матерей наркозависимых (Шишкова, 2009).
Обобщая данные исследований, направленных на изучение семьи с точки зрения ее влияния на возникновение и развитие аддикции у одного из ее членов, а также изучение трансформации семейных отношений в связи с наркотизацией близкого, можно сказать, что противопоставление преморбидных и морбидных особенностей функционирования семьи наркозависимого является условным. Такие нарушения родительско-детских отношений, как гипер- или гипопротекция, воспитательная неуверенность родителей, проекция на ребенка собственных нежелаемых качеств, а также различные нарушения, связанные с отсутствием четкости и определенности внутрисемейных взаимоотношений, обычно оцениваются как запускающие и поддерживающие химическую зависимость, то есть им приписывается предиспозиционное значение. При этом такие характеристики, как гиперфункиональность и ролевая неопределенность, рассматриваются в качестве результата морбидной трансформации семейной динамики.
Как и большинство авторов, мы предполагаем, что существующая до манифестации заболевания негативная семейная динамика (семейная дисфункциональность), которая выступает в качестве предиктора формирования склонности к наркомании, в свою очередь значительно усиливается фактором наркотизации члена семьи, потенцируя усиление деструктивной семейной динамики. Именно таким образом формируется патологическая спираль, которая ведет к нарастанию семейной дезадаптации.
Вопрос о причинно-следственных отношениях преимущественно связан с построением психогигиенческих и психопрофилактических мероприятий, но, как правило, на современном этапе развития лечебных возможностей не имеет большого значения в терапевтическом и узкореабилитационном аспекте. Иначе говоря, являются ли деструктивные семейные отношения источником всех будущих проблем (наркотической зависимости, нарушений ролевой структуры семьи, самостигматизации и т. п.) или представляют собой их результат, непосредственным предметом терапевтического воздействия является сама деструктивная динамика.
Относительно динамики собственно семейных морбидных отношений многие авторы сходятся в том, что предоставленный свободному развитию процесс неизбежно приводит к выраженным деструктивным изменениям у всех его участников: аддикт в конечном итоге часто оказывается наедине со своим недугом, в то время как его близкие страдают соматическими, психосоматическими, психическими и/или аддиктивными расстройствами.
1.4.3. Рассмотрение семьи как системы, в которой аддикция одного из членов выступает в качестве компенсации семейной дисгармонии
Представление о семье как о системе, возникшее на основе общей теории систем (von Bertalanff y, 1968), позволило рассматривать семью как открытую самоорганизующуюся систему, в которой поведение ее членов определяется особенностями функционирования семьи как целого и служит для поддержания внутрисемейного гомеостаза. В каждой семье существует уникальный стиль взаимодействия и/или негласный свод правил, помогающих ей поддерживать равновесие семейной системы (Satir, Baldwin, 1983b), которая одновременно со стремлением сохранить status quo, направлена на развитие, то есть прохождение закономерных кризисов развития (Эйдемиллер, Добряков, Никольская, 2003).
Рассмотрение семьи как системы позволяет определить роль, которую наркотическая зависимость одного из членов семьи играет в процессе поддержания стабильности семьи (McCrady, Epstein, 1996). Аддикция в этом случае рассматривается как пусть и патологический, но достаточно эффективный способ компенсации семейной дисгармонии.
D. I. Davis, D. Berenson, P. Steinglass, S. Davis (1974) описывают «адаптивные последствия алкоголизации». Так, например, употребление алкоголя может помогать сохранять стабильность семейных ролей, способствовать выражению аффекта, позволяет достичь более глубокого уровня интимности между членами семьи, дает возможность выносить на обсуждение темы, которых семья обычно избегает в период трезвости.
Кроме того, существующие исследования особенностей семейных интеракций супругов показали, что характер их взаимодействия значительно меняется в зависимости от того, находится ли страдающий зависимостью член семьи в алкогольном опьянении или в трезвом состоянии. Так, больные алкоголизмом в алкогольном опьянении становились более разговорчивыми, в общении супругов отмечалось значительно больше позитивных вербальных посланий, а больной алкоголизмом воспринимался супругой как более доминирующий (Frankenstein, Nathan, Sullivan [et al.], 1985; Shoham, Butler, Rohrbaugh, Trost, 2007).
Поведение членов семьи больного наркоманией, как правило, меняется в зависимости от того, в какой фазе заболевания – «мокрой» (wet) или «сухой» (dry) – находится больной (Solberg, 1983). Когда семья находится в «стабильно сухой» фазе некоторый интервал времени, то напряжение, связанное с попыткой сохранить трезвое поведение, может приводить к определенному дефициту привычного для семьи взаимодействия и причинять дискомфорт ее членам (Steinglass, 1979).
В качестве таких «дефицитов» могут, например, выступать отсутствие взаимной поддержки и недостаточная способность к конструктивному взаимодействию членов семьи в фазе трезвости (Liepman, Silvia, Nirenberg, 1989).
Определенные паттерны поведения в семьях аддиктивных больных жестко ассоциированы с фазами заболевания, наркотическая зависимость, в сущности, выступает в качестве механизма своеобразного усиления гибкости семейной системы. Такое усиление достигается за счет способности семьи колебаться между фазами интоксикации и абстиненции по мере необходимости, используя различный поведенческий репертуар. При этом попытки удерживаться лишь в фазе абстиненции значительно уменьшают гибкость системы и вызывают выраженный дискомфорт у членов семьи (Morgan, Litzke, 2012).