Страница 27 из 33
Уезжавшие студенты расходились, ушел и я на вокзал, чтобы ехать на родину.
Глава 22
Ивановцы
В Москве меня ждали постройки.
Предполагалось в Историческом музее[385] устроить новый большой читальный зал, отделение для рукописей и ряд кабинетов для ученых занятий. Библиотека, читальный зал музея были размещены в верхних неудобных залах. Огромная аудитория долгое время была в Москве единственной большой для всякого рода публичных лекций. Аудитория занимала три этажа, была устроена из путаной конструкции железа с деревом с подшивным утепленным потолком.
К этому времени в Москве уже были [аудитории]: большая аудитория Политехнического музея, аудитория Университета Шанявского[386] на Миусской площади, переделана была большая аудитория Московского университета, и не было надобности в такой неудобной и устарелой аудитории Исторического музея.
Освободившееся пространство перекрыл я железобетонным сводом, получился большой читальный зал, под ним – отделение рукописей, а из ряда темных закут[ов], коридоров и мелких помещений устроил удобные и светлые кабинеты для ученых занятий.
Центр Иваново-Вознесенска. Фото начала XX в.
Отделку читального зала с подвесным железобетонным сводом я находил наиболее уместным выполнить в скромных формах ампира. Устаревшее и неуместное для музея духовое отопление переделал под пароводяное с устройством вентиляции. Никакого инженера-конструктора при работах не было, и был у меня единственным консультантом по железобетону инженер А.Ф. Лолейт и инженер Н.Х. Дзирне – по железным работам. В то время архитектор являлся единственным начальником и вершителем постройки. Начальство музея в работы не вмешивалось. Хозяйственную сторону вела бухгалтерия, за работами неотлучно наблюдал опытный старый десятник, сам же я бывал на постройке ежедневно, и все чертежи выполнялись у меня в чертежной по моим указаниям. Работать было легко, а ответственность за хорошее выполнение окрыляла, и перестройка вышла удачной.
Вознесенская церковь в Иваново-Вознесенске. Фото начала XX в.
Я не готовил себя строителем церквей, но вышло само собой, что наряду со старообрядческими церквями пришлось заняться и другим церковным строительством; чисто архитектурные задачи побудили меня согласиться на предложение из г[орода] Иваново-Вознесенска перестроить большую Крестовоздвиженскую церковь[387]и собор в г[ороде] Шуе (Владимирской губ.)[388]. В работах по Историческому музею и [на] этих двух перестройках интересы художественные отошли на второй план, и [мне] представилась возможность применить новое в конструкциях и вытекающих из них формах.
Я поставил одно условие моим заказчикам, чтобы для успешности дела никто из них не совался бы в работы, все распоряжения должны исходить только от меня, как архитектора данной постройки, и даже на леса я их неохотно пускал.
Но зато предварительно были обсуждены все детали, и никаких невыясненных мест не было. Нестесненность в средствах значительно облегчала строительство и упрощала. <Рабочие же в дореволюционное время всецело находились в руках подрядчиков. Аппетиты же подрядчиков сразу сдерживались сметой, как, например, при работах Исторического музея (“казенная” работа) и предварительными соглашениями путем торгов (конкурса подряда)>[389].
Требовалась отличная работа, и цены были высокими. Были случаи, когда я отказывался от работ, видя, что заказчик не согласен на настоящие цены – значит, не согласен и на хорошую работу.
Много работ я не брал, чтобы не зарываться, брал только те, что были для меня интересными. <Но и подрядчики всегда старались надуть заказчика. Счета писались с преувеличенным количеством работ или необоснованными их расценками. В подобных случаях мои помощники тщательно проверяли их количество, а регулировало расценки так наз[ываемое] официальное издание “Урочное положение” – жупел для подрядчиков. Красными чернилами я вычеркивал накинутые лишние цифры, тогда шли жалобы на меня заказчикам, что арх[итекто]р “уж очень строг, обижает, хоть умирай!”
– Что же это, помилуйте, сколько скидывает? – В результате же подрядчик оставался в барышах и просил: “Не оставьте вашим вниманием и в будущем!”>[390]
Всякого рода церковные постройки в то время разрешались двумя инстанциями: сначала духовной властью (архиереем[391]), затем губернским инженером, куда представлялись чертежи, только обязательно основные и наклеенные на коленкор и сложенные в форматки[392]. Чертежи конструкций представлялись лишь в особо важных случаях.
Перестройка церкви в Иваново-Вознесенске и явилась случаем редким. Выстроенное в середине XIX в. огромное, но тесное это здание было очень плохой архитектуры: прямоугольник с высокими гладкими стенами, огромные восьмигранные трибуны глав, своды подперты внутри массивными квадратными столбами, <превратив все внутреннее пространство в какую-то чашу. Новое здание было бы выстроить интереснее, но не согласились прихожане, и решена была только перестройка, с условием дать внутри простор, оставив всю наружную архитектуру, прибавив только переднюю часть для вестибюля и хор. Я выкинул тяжелые кирпичные своды и все столбы, а под массивные кирпичные трибуны шести глав подвел железные фермы и к ним подвесил легкий парусный свод. Свод был устроен железобетонный и подвешен системой шарниров во избежание деформаций>[393].
Церковь Воздвижения Креста Господня. Фото 1925 г.
Церковь я переделал в большое помещение, светлое, высокое, с хорошей акустикой.
Но мои конструктивные новшества озадачили губернского инженера Сальмановича, боявшегося на свою ответственность разрешить такую конструкцию. Пришлось съездить в Петербург, в Строительный комитет Министерства внутренних дел[394] – высшую инстанцию по важнейшим вопросам строительства. Там убедились в полной возможности предложенной мною системы, и губернскому владимирскому инженеру оставалось лишь проверить технические расчеты.
Простора для решения декоративных задач в этой перестройке не было, [я] отвел душу, только дав рисунки росписи сводов и стен, где орнамент и тематические сюжеты рисовал в духе ярославских росписей XVII в., <где ярким образцом, глубоко художественным, остаются церкви в Ярославле: Иоанна Предтечи в Толчкове, в Коровниках и ц[ерковь] Ильи Пророка>[395].
Шуя. Крестовоздвиженская церковь. Открытка конца XIX в.
По делам этих построек приходилось быть во Владимире. Интересный происходил там разговор церковного старосты и главного жертвователя с секретарем консистории[396], носившим фамилию Переборов, оправдывающую его манеру ведения дел.
385
Исторический музей (ГИМ) – Музей имени Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича основан указом Александра II 21 февраля 1872 г., по ходатайству организаторов Политехнической выставки 1872 г. В 1874 г. Московская городская дума выделила для постройки музея землю на Красной площади Москвы. По итогам архитектурного конкурса был выбран проект архитектора В.О. Шервуда и инженера А.А. Семенова, который начали осуществлять в 1875 г. В 1878 г. строительство возглавил и в 1881 г. завершил архитектор А.П. Попов. Он оформил 11 музейных залов, и 27 мая 1883 г. музей был открыт. Интерьеры еще нескольких залов в 1890-х гг. были оформлены по проектам архитектора П.С. Бойцова. В 1911–1912 гг. по проекту И.Е. Бондаренко было выполнено оборудование и отделка читального зала музея.
386
Московский городской народный университет имени А.Л. Шанявского – муниципальное учебное заведение, основанное на средства генерал-майора А.Л. Шанявского и его жены, Л.А. Шанявской. Шанявский завещал все свое состояние (более миллиона рублей) на создание университета, носившего его имя, действовавшего в 1908–1920 гг., открытого для всех, независимо от пола, вероисповедания и политической благонадежности. В университете было два отделения: научно-популяризаторское и академическое. На первом 4 года учились лица, не получившие среднего образования, на втором – в течение 3 лет слушатели по выбору проходили полный университетский курс по циклам естественных и общественно-философских дисциплин.
387
См. примеч. 23 к гл. 16.
388
Главный собор Шуи – Воскресенский собор (1792; 1810–1832), в котором хранилась святыня – икона Шуйско-Смоленской Богоматери, с написанием которой связывают избавление Шуи от эпидемии чумы в 1654 г. С 1930-х гг. считается утерянной.
389
РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 29. Л. 72.
390
Там же.
391
Архиерей (греч. archiereus – старший священник) – общее название для священнослужителей высшей (третьей ступени) христианской церковной иерархии: епископов, архиепископов, митрополитов.
392
Форматка – лист чертежа определенного формата.
393
РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 29. Л. 72 об.
394
Техническо-строительный комитет (ТСК) был учрежден в МВД России в 1865 г., занимался технической частью и строительством гражданских построек, подготовкой инженеров, составлял планы и проекты подведомственных МВД сооружений особого значения и сложности, рассматривал и утверждал проекты, планы городов, представляемые из губернских управлений, разрешал споры, производил ревизии проектов и технических отчетов, создавал комиссии известных архитекторов для решения сложных и спорных вопросов.
395
РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 29. Л. 73.
396
Консистория (лат. consistorium – место собрания, совет) – в Русской православной церкви учреждение при епископе по управлению епархией.