Рокировка

— Кричер наложил свои чары, а они перекрыли все предыдущие, — особо не задумываясь, отозвался Гарри. В данный момент все его мысли были направлены на то, как наиболее правдоподобно объяснить произошедшее в лесу. Да так объяснить, чтобы ни у них, ни у кого бы то ни было (а объясняться придётся много) не возникло ни малейшего сомнения в сказанном.

— Это разумно, — задумчиво кивнула Гермиона, и, взглянув на Уизли, поджала губы: — Рон, я понимаю твоё возмущение, но всё это сделано для нашей же безопасности. Что до твоих претензий… Я уверена, у профессора имелась веская причина, чтобы так поступить. Мы просто не дослушали рассказ, а поспешили к Гарри. И в чем ты его обвиняешь? Год назад он был серьёзно болен. Практически при смерти. Он просто физически не справился бы с Пожирателями. В противном случае профессор никогда не уклонился бы от сражения. Не позволил бы Малфою и профессору Снейпу…

— Не позволил — что, Гермиона? — перебил Рон и, зло усмехнувшись, плюхнулся на диван. — Я и другое помню. Так, мелочь. Дамблдоровский труп, к примеру. А практически у всех память, похоже, совсем отшибло. На радостях-то! Та же МакГонагалл забыла, как вместе с профессорами воздвигала для него гробницу. Как завывали о его великих деяниях приглашенные стариканы… Ах-ах-ах, великий светлый маг оставил нас… Тьфу! А без Снейпа, тоже классно изобразившего трупик, Дамблдор ничего бы не провернул. Малфой, он, конечно, хорь слизеринский и прочее, но на убийцу не тянет. Значит, с самого начала они решили всех надуть.

— Профессор Дамблдор действительно великий маг! Не уподобляйся Скитер, Рон, — Гермиона сердито нахмурилась. — Он победил Гриндевальда! Он очень много сделал на благо магического мира. И…

— О, Скитер и её чудная книженция, — протянул Рон и сощурился: — С учетом явления живехонького Дамблдора, она во многом была права. Да и Мюриэль оказалась не старой перечницей, а весьма наблюдательной бабкой. Что до Гриндевальда… Может, ему надоели домогательства Дамблдора, вот он и вспылил. Да силенок не рассчитал.

— Какие домогательства? Ты, вообще… — Гермиона растерянно посмотрела сначала на Гарри, с трудом удерживающего серьёзное выражение лица, а потом на Рона, — это же профессор Дамблдор, а не кто-то из Лютного переулка.

— И — что? Или у Дамблдора вместо члена в штанах что-то другое болтается?

— Так, хватит! Не желаю слушать всё это! Профессор великий человек, и… Гарри, — Гермиона подняла руку, едва он открыл рот, чтобы перейти к рассказу и наконец-то заняться делами, — я помню наш разговор после прочтения сочинений Скитер, и мне стыдно, что я на секунду усомнилась в профессоре. В молодости… многие совершают ошибки, которые очень часто становятся фатальными. Но профессор Дамблдор изменился. И изменился кардинально.

— Давайте закончим этот бессмысленный спор, — Гарри решил взять всё под свой контроль. Времени уже Мерлин знает сколько, а дела сами собой не сделаются. — Я полностью согласен с Роном. Дамблдор не в лесу без вести пропал, чтобы через годик выползти усталым на полянку и сказать: здравствуйте, мои дорогие, как же долго я к вам шел! Или, скажем, не сорвался в пропасть и исчез. Он, Гермиона, сфабриковал собственную смерть. Детально и цинично. Умыл руки в самый ответственный момент. Мало того, создал гомункула и подложил его вместо себя. Думаешь, после всего случившегося многим будут интересны его объяснения? Мне лично они не нужны. Слава Мерлину, всё уже закончилось, и общаться с Дамблдором я уже не обязан. Что бы там старик себе не думал, — Гарри щелкнул пальцами, вызывая домовика. — Принеси писчие принадлежности и сову. Мы же пока не можем вызывать говорящего Патронуса, — произнёс он в ответ на вопросительные взгляды ребят. На что Гермиона виновато покраснела и буркнула:

— Я могу. Сейчас отправлю профессору…

— Профессор перебьется. А вот родителям, чтобы они лишний раз не волновались, отправить стоит, — категорично произнёс Гарри.

— И когда же ты успела натренироваться? И почему молчала? — протянул Рон, когда призрачная выдра испарилась, унося сообщение чете Уизли, и сощурившись, выжидающе уставился на девушку.

А Гарри мысленно усмехнулся. Вот тебе и «всё друг другу рассказывали». Мальчишки, похоже, ни сном, ни духом об успехах своей подруги недогадывались. Значит, если в какой-то мелочи он проколется, можно всегда сказать так же, как и Гермиона.

— Не думала, что мы можем справиться? Ну, знаешь!

Наблюдать за двумя подростками, щетинившимися друг на друга, было познавательно для будущего общения (желательно всё же редкого). В своей истории мальчик мало места уделял характеру друзей. Он только констатировал жизненные факты, из которых Гарри уже сейчас, по ходу дела, делал выводы.

Рон. Вначале встречи он был искренен и в своём гневе, и в радости. Сейчас же… Вспылив, он не слушал объяснения Гермионы. Он уже обиделся и не желал со своей обидой расставаться. Во всяком случае, так быстро и так легко. Судя по лукавым искоркам в глазах, играть на публику мальчик не только мог, но и, похоже, любил. Возможно, Рон неплохой стратег, очень вспыльчивый и хитрый, но подлости в нём не чувствовалось. Да и хитрость какая-то добродушная, что ли.

Гермиона же, даже выглядя несколько виновато, все равно ощущала себя правой. Прямолинейна и упряма. Чтобы её в чем-то переубедить, придется изрядно попотеть. Он уже сочувствовал Рону.

— Если вас всё еще интересует мой рассказ, я начну, — произнёс Гарри, когда дети перестали шипеть друг на друга и наконец-то заткнулись. — Воспоминания Снейпа были… забавными. Я, в некотором роде, даже восхищался профессором: после смертельного укуса ядовитой змеи в шею и такая героическая избирательность, — последнее он произнёс с сарказмом.

«Дружба» соседского мальчишки и Лили существовала и в его реальности. Вот только любовью там не пахло. Девчонке, с одной стороны, было любопытно: ведь нашелся некто, кто смог объяснить её странности. А с другой — она воспылала жалостью к нелюдимому затюканному шкету. А тот, в свою очередь, просто захотел выглядеть внушительно. Пусть даже в глазах магглорожденной. С этим он прекрасно справлялся. До Хогвартса. В школе же все оказалось несколько иначе. Внушительных особ там было завались. Их любили; с ними общались, воздавая должное их манерам, родословной, а также лёгкому характеру и хорошей успеваемости. Словом, заносчивым заморышам нужно было постараться, чтобы влиться в суматошную школьную жизнь. Снейп таких усилий не предпринимал. А редкие попытки навести к нему мосты, в основном со стороны жалостливого пола, на корню пресекал. Причем делал это очень грубо и обидно. За что и получал. Так же грубо и обидно. Только уже от сильного пола. Слушая рассказ мальчика о воспоминаниях Снейпа, Гарри просто диву давался. Ну, просто мексиканские страсти какие-то. И, право слово, не будь эти отрывки четко подобранными, словно бы для создания нужного восприятия, действительно подумал бы о том, что мама ошиблась в оценке этого человека. Но стоило в голове прокрутить рассказ, соотнести его со своим жизненным опытом — и всё становилось ясно, как день.

— Воспоминания начинались со знакомства Снейпа и моей мамы. Потом Хогвартс. Распределение и прямо-таки осязаемая горечь от скорой утраты единственного друга. Потом несколько эпизодов из школьной жизни. Ну и дальше…

Медленно пересказывая ребятам «предсмертную историю» Снейпа, с каждым эпизодом складывавшуюся в очень эмоциональный пазл, который, без сомнений, был ничем иным, как заранее подготовленной картинкой, Гарри внимательно наблюдал за ними. Гермиона уже к середине повествования, шморгала и горестно качала головой. Рон хмурился. К концу же рассказа девушка пребывала в шоке, а мальчик зло улыбался.

— Классная история. И я с тобой согласен. Она «забавная». Снейп ну прямо герой девичьего романа… — саркастически протянул Рон, и, сощурившись, гаркнул: — Придурок! Ты зачем попёрся в лес, зная, что эти суки тебе уготовили?

— Мне было все равно, Рон, — спокойно отозвался Гарри. Он вспомнил ту апатию, которая сквозила в каждом слове мальчика. Ему действительно хотелось умереть. За Люпина, за Тонкс, за всех тех, кто погиб, как он считал, по его вине. Глупый ребенок. — Тот снитч, что оставил мне Дамблдор, открывался в самом конце. Открывался, когда человек, держащий его, действительно хотел умереть. Старик всё просчитал. Снитч открылся, и там был Воскрешающий камень. Я позвал их, своих родных, и они явились. Не живые и не мёртвые. Они меня хвалили, говорили, что я молодец, что умирать совсем не больно…