Рокировка

— Чего-то нить твоих рассуждений ускользает от моего понимания, — пробормотал Гарри и почесал макушку. — Как связана будущая мифическая дружба с многолетними выпадами в мою сторону? Он меня что, мечтает задружить до смерти в отместку за проделки моего отца?

— Скорее залюбить,— хитро щурясь, ответила Рита. Подойдя к кровати, она сбросила с себя пеньюар, стащила халат с Гарри, толкнула его на спину и, усевшись верхом, подмигнула: — за отца пытался, но у тебя оказалась слишком толстая кожа и никакого удовлетворения для мстительной души он не получил. Теперь будет стараться за мать.

— Я понял, — проворчал Гарри, оглаживая соблазнительное женское тело и довольно жмурясь от ответных ласк, — эта такая извращённая шутка в твоём фирменном стиле.

— О, нет, это моё предположение, — хрипло хихикнула Рита, слегка прогибаясь назад и… в этот момент дом основательно тряхнуло.

Решать дилемму: бросить женщину, разгорячённую, слегка удивлённую неожиданной качкой, зажавшую в своих руках твой полувозбуждённый член и идти разбираться, какого Мордреда происходит и почему Андромеда не дала Белле успокоительные зелья, или продолжить удовлетворять потребности молодого тела и улучшать настроение, Гарри не пришлось. Рита всё за него решила.

И слава Мерлину. Потому что пойди он разбираться с Беллой сразу же после её попытки развалить Блэк хаус, она бы точно пролежала задницей кверху с неделю, а сейчас…

— Лорд Поттер, ну в самом деле, что за… средние века? — проворчал Сметвик, пришедший как раз к концу экзекуции и теперь выводящий над Лестрейндж ажурные вензеля. Да только зря. Гарри был слишком раздражен безумными верещаниями, поэтому наложил на хлыст парочку заковыристых чар. Болеть будет долго, но шрамов никаких не останется.

— В средние века, как вы знаете, — проворчал Гарри со вздохом усталого отца семейства, — на её заднице и спине не осталось бы живого места. А тут, глядите, — всего парочку розовых полосок. Но, — угрожающе добавил он, когда Белла вскинулась и собралась было что-то сказать, — если кое-кто не заткнётся, высеку по-маггловски и запрещу использовать магию для лечения.

— Я никогда не дам согласия… — утыкаясь лицом в изгиб руки, зло выдохнула Лестрейндж.

— Одно и то же по пятому кругу я обсуждать не намерен, — отрезал Гарри, нависая над Беллой. Женщина вздрогнула не то от ледяного тона, не то от боли, но голову не повернула. — Меня не интересует твоё согласие или несогласие. Не подчинишься - я тебя запеленаю с ног до головы, оставив только одно место открытым. Догадываешься, какое? А когда произойдёт зачатие, магия малыша и его отца не позволит тебе сделать ничего дурного. Целитель Сметвик, хватит уже над ней трясти волшебной палочкой, пойдёмте лучше ужинать. А ты, Кричер, проследи, чтобы наша строптивая дама как следует поела, — и, наклонившись, Гарри прошептал Белле в ухо: — Усвой одну вещь, моя дорогая, когда я говорю — ты слушаешь и молча выполняешь указания. Или весь период до обряда будешь лежать задницей кверху.

***

Вечерняя трапеза прошла спокойно и даже практически без обсуждения серьёзных вопросов. Ну, разве что Сметвик сообщил о дне избавления Беллы от артефакта и имя помощника. М-да. Мир действительно тесен. Гарри как-то не рассчитывал увидеть в этой реальности, да ещё в Британии, своего Мастера. Он вообще не думал «входить в реку дважды», потому как не для ходьбы по проторенной дорожке его сюда закинуло. Интересно, как Сметвик сумел с ним договориться и откуда вообще его знает? Леон Фабрэ не то что был затворником, просто не очень любил людей. Да и знали его единицы. Трудов он не писал, а те, кому он делал артефакты, не отличались особой болтливостью, в светских раутах не участвовал, хотя титул с прилагающимся к нему средневековым замком имел.

— Лет двадцать назад, — начал Сметвик, отвечая на вопрос Андромеды о том, что это за человек и можно ли ему доверять, — к нам в клинику попал артефактолог-самоучка, который оказался под магическим воздействием собственного изобретения. Снять завихрения мы, как ни старались, не смогли. Да ещё самих едва не засосало иллюзорное поле. Вот тогда и бросили международный клич. Так по цепочке и вышли на Фабрэ — единственного артефактолога, имеющего звание лекаря. Кстати…

Предложение попросится к нему в ученики Гарри отклонил, сославшись на кучу дел. Мастера он обязательно получит, но без длительного обучения, на которое совершенно не было времени.

— Завтра в двенадцать я перемещу мисс Беллу в клинику. Тогда же поставлю в известность Дервента. Удалим артефакт, проведём обследование на предмет возможного материнства…

Экскурс в ближайшее будущее Лестрейндж в исполнении Сметвика было недолгим. Когда целитель ушел, а Гарри с Андромедой и Ритой переместился чаёвничать в гостиную, слушая рассуждения леди о жизни вообще и о будущем рода Блэк в частности.Он потягивал чай, смаковал пирожные, раздумывал о вопросах, связанных с пополнением семейного сейфа, и ожидал неминуемого взрыва. Но когда в очередной раз уловил на себе «говорящий» взгляд — тяжко вздохнул (ох уж эта пресловутая женская солидарность!), поставил чашку на стол, откинулся на спинку кресла и, решив сам начать разговор, махнул рукой.

— Ну, хорошо, давайте уже, выражайте своё недовольство, и я пошел спать.

И они едва ли не хором выразили всю степень своего недовольства. Правда, в большинстве своём эти высказывания напоминали крик души — беспомощный и бессмысленный. Но вот демонстрация «кто в доме хозяин» их возмутила. И когда леди изволили заткнуться, Гарри произнёс:

— На ваш вопрос «Почему так жестоко» — отвечаю: потому что мягко у вас ни сейчас, ни потом не выйдет. А посему магическая порка в данной ситуации — то, что доктор прописал — это первое. Второе, как вы тонко подметили, я - глава Рода. А он, прежде всего, должен думать о семье. О её репутации. О её будущем. А теперь скажите, мои дорогие жалостливые леди, какое будущее у рода Блэк без возврата к вековым магическим законам? Правильно — никакого, — Гарри потёр глаза и посмотрел на дам. Их беззубый гнев он, наверно, понимал, но иного выхода всё равно не было. Конечно, можно было не соглашаться сразу и попытаться уговорить Лонгботтомов использовать что-нибудь другое. Но некоторые ритуалы не очень-то подходили под обстоятельства, другие же делали брак неразрываемым, а это для Невилла совершенно неприемлемо.

— Гарри, мы разве говорим, что ты не в своём праве? — осторожно подбирая слова, произнесла Андромеда и устало вздохнула. — Наверное, с позиции мужчины — все правильно и хорошо. Ритуал. Дети, Белла свободна, долги оплачены. Но… этот ритуал один из самых жестоких. Женщина воспринимается там не как личность, не как живое существо, способное чувствовать, а как бездушный сосуд! Враждебная магия отца день за днём будет сосать жизненные соки и ставить на колени — и это не метафора…

— Я вас услышал, но, право слово, никогда не думал, что насильно лечь под мужчину — ненавистного и презираемого - это лучше, чем без физического контакта принять в себя его сперму, — Гарри поднял руку, давая понять, чтобы его не перебивали. — Ритуал и рождение детей Беллу не убьёт; не сделает сквибом — это самое главное. Остальное - лирика и женские выдумки. А теперь спать.

========== Глава 27 ==========

Глава отбечена. Бета: Фантомка

Утро, по обыкновению, началось с Кричера и писем. Парочка из них вышла из-под пера анонимных авторов, благодаривших лорда Поттера за своевременно оказанную помощь в Министерстве, третье было с просьбой к двенадцати часам прибыть в Аврорат и подписано Роджерсом — исполняющим обязанности главы правопорядка, ну, а четвёртое — от матери Рона, в котором женщина высказывала желание встретиться и поговорить. И если первые два позабавили (даже говоря «спасибо» меченные снобы словно бы делали ему одолжение), третье — озадачило, то четвёртое испортило настроение. Наверняка Молли, как и её муженёк, будет капать на нервы. Гарри тяжко вздохнул, потёр подбородок и написал ответное послание — в нём он обозначил время встречи. Хотя с другой стороны, с чего бы это? Дамблдора она не жаловала, значит, речь пойдёт не о дуэли и секундантах. Тогда о чём?