Страница 5 из 116
Крейсируя в январе 1658 года у берегов Кубы, Победоносная армада натолкнулась на англичан, направлявшихся к Сантьяго-де-Куба. Завязался бой. По его завершению Анри получил не только флагманский «Лондон» вместе с коммодором Джоном Германом, но и два фрегата. Именно тогда и зародилась у Эль Альмиранте идея поделить флот на две армады. Английский семидесятишестипушечный флагман, отремонтированный и переименованный в «Альбатрос», положил начало новой армаде — Птичьей. Попали в неё и призовые фрегаты, после ремонта получившие имена «Сокол» и «Беркут». Усилили новую армаду галеоном, переименованным по такому случаю в «Сапсана» и, ставшим уже легендарным, бригом «Чайка»…
Вслед за Фернандо в ратс-камеру один за другим вошли ещё трое мужчин: капитан Энрике, капитан-лейтенант дон Себастьян и корабельный доктор — сеньор Антонио. Все трое скромно ждали в стороне, дав Эль Альмиранте время пообщаться с сеньором коммодором.
— Давно вернулся в Белиз? — спросил Анри, высвободившись из железных объятий друга.
— Пару дней назад. Торговец не солгал, я действительно нашёл лагерь приватиров[22].
— И насколько успешным был твой поход? — лицо Анри оставалось спокойным, почти равнодушным, но в голосе проскальзывали явные нотки любопытства.
— Весьма, — заулыбался коммодор. — Думаю, не скоро кому-либо захочется снова там благоустраиваться.
— Потери есть? — на этот раз в голосе Анри появилась озабоченность.
— Ну, если не считать того, что Хуан-Мануэль умудрился «Сокол» на мель посадить, то нет, — Фернандо развёл огромные руки, как бы показывая степень своего разочарования капитаном Хименесом.
«Да-а, не хотел бы я оказаться на месте Хуан-Мануэля, когда до него добрался взбешённый коммодор!» — Анри так ярко представил себе эту картину, что невольно улыбнулся. Похоже, великан понял улыбку Эль Альмиранте правильно — уж очень хорошо они успели узнать друг друга за время, проведённое на «Чайке», — тоже улыбнулся и, махнув рукой, ответил:
— Да жив он, жив! Я, когда увидел, как «Сокол» прямо на мель несёт, думал — убью мерзавца, вот только до него доберусь! Но тогда не до Хуана-Мануэля было — спешил десант высадить, чтобы эти английские собаки опомниться не успели. Потом их корабли на абордаж брали. Ну, а когда фрегат с мели сняли, и я убедился, что он домой дойдёт — остыл уже. Так что обошлось без рукоприкладства, но до возвращения в Белиз он у меня всю дорогу на «Альбатросе» гальюн[23] драил! — закончив фразу, Фернандо вновь махнул рукой, словно хотел отогнать от себя дальнейшие расспросы, как назойливых мух.
— А кто же «Соколом» командовал? — поинтересовался Анри.
— Как кто? Герт ван Лон, — Фернандо обиженно пожал плечами, словно стряхнул с себя вопрос. — У меня что, мало достойных мастеров[24]?
— «Альбатрос» без капитана оставил, — по лицу Анри пробежало едва заметное недовольство. — Ты, стало быть, сам его вёл?
— Сам, — кивнул великан. — Давно вахты не стоял вот и решил тряхнуть стариной, — заулыбался коммодор.
— Значит, «Сокол» сейчас без капитана? — голос Анри из бесстрастного стал серьёзным.
— Отчего бы это? — искренне удивился Фернандо. — Ничего с Хименесом не случилось. Пока фрегат в доке, он просиживает штаны в трактире. Я его вчера видел у Сандро. Надутый, как индюк, но уже отмылся.
— И не ушёл после такой экзекуции с его-то спесью? — удивился Анри.
— Ну, был спесивый, а теперь уже не будет, — сказал Фернандо, как отрезал. — Да и куда бы он пошёл? Он ведь женился не так давно и дом в Белизе купил.
— А как он объяснил свою оплошность? Ты же, полагаю, учинил допрос? — продолжал расспрашивать Анри.
— Учинил. Говорит, что хотел незаметно ближе подойти и объявил на корабле тишину, вот и не успел среагировать, потому как ему про мель слишком поздно доложили.
— Гнать его надо из капитанов за такое! — Анри сказал это тихо, но в его голосе угадывалось недовольство.
— Зря ты так. На Хименеса грех жаловаться. К тому же право самому капитанов и мастеров набирать ты мне дал? — повысил голос коммодор.
— Дал, — внимательно посмотрев на Фернандо, подтвердил Анри.
— Ну, тогда оставь решение за мной! — твёрдо сказал коммодор и рубанул рукой воздух.
Анри пристально посмотрел на друга, словно хотел проникнуть в его мысли, затем сказал примирительно:
— Ладно, будь по-твоему. Но если Хуан-Мануэл опять «Сокол» на мель посадит — все расходы оплатишь ты. А сейчас скажи лучше, с чем вернулся.
— Тридцать семь человек пленных, две их посудины — барк и бриг, несколько рулонов льняной ткани и почти пять десятков бочек отличного португальского. Когда мы добрались до острова, эти злодеи успели опустошить пару бочек. Похоже, они не очень соблюдают договор со своим покровителем, — Фернандо саркастически усмехнулся и продолжил: — Всё уже на твоём складе, адмирал. Пленных и корабли передал губернатору Альваресу. Пару человек вчера повесили, остальных, скорее всего, в кандалы, и на какую-нибудь асьенду[25] отправят. Ну, а за корабли губернатор обещал рассчитаться с тобой лично. Кстати, он очень интересовался, куда ты ушёл и когда вернёшься, — Фернандо снова усмехнулся, но на этот раз лукаво. — Ты же собираешься его посетить?
— Собираюсь. У меня для него есть ещё подарки. Больше сотни.
Услышав это, коммодор удовлетворённо кивнул, потом взял Анри за локоть и потащил его в сторону накрытого стола.
— Кто бы сомневался! — проревел Фернандо. От его громкого голоса зазвенели изящные узкие кубки из венецианского стекла. При этом он продолжал тянуть Анри к столу:
— Я с удовольствием послушаю твой лаконичный рассказ и красочные уточнения Энрике, — кивок в сторону капитана «Победоносца», — но сейчас я жутко хочу есть! Когда мне доложили, что Победоносная армада уже стоит на рейде, то я сразу же рванул сюда, не успев позавтракать.
С этими словами он наконец-то отпустил локоть Анри и, дождавшись, когда тот занял своё место во главе стола, уселся по левую руку от него.
Слуги не теряли времени зря. Пока хозяин беседовал со своим гостем, они уже успели сервировать на шесть персон. Стол не ломился от яств, но ведь и завтрак — не обед, а камбуз — не дворцовая кухня. Однако и бедным его язык не повернулся бы назвать. Были тут и хрустящий поджаренный хлеб, и любимый в Каталонии острый соус софрито, и, конечно же, нарезанная тонкими ломтиками настоящая иберийская «Чёрная нога». Не было недостатка и в сырах: нежно-жёлтые овалы кастильского манчего лежали рядом с солнечно-жёлтыми полосками идиасабаль и красноватыми пластинами пласенсийского. Ну и довершало эту гармонию вкусов отличное лёгкое белое французское вино. Однако настоящим украшением стола была, конечно же, посуда. Обычно подавали серебряные тарелки и приборы с роскошной инкрустацией, но на рейде, особенно при наличии гостей, на стол ставили дорогие порселяновые[26] тарелки. Да не из мягкого французского порселяна, а настоящие китайские! Не каждое знатное семейство Европы, а уж тем более Новой Испании, могли похвастаться таким сокровищем, как кобальтовый китайский порселяновый сервиз. Но когда у тебя есть деньги, хорошие корабли и опытные капитаны — возможно всё! Правда, Анри не посылал своих капитанов в Азию за китайской посудой. Его чувству прекрасного вполне соответствовала и серебряная — надёжная, удобная и красивая. Резной узор, сделанный умелыми руками по кромке тарелок и обвивающий рукоятки отполированных до блеска приборов, придавал посуде изысканность. Она могла быть украшением не только стола богатого и уважаемого торговца, но вполне заслуживала стоять на столе королевском. Но кобальтовый порселяновыйе сервиз был подарком Судьбы.
Однажды капризное Провидение само, буквально «на тарелочке с каёмочкой», подало Анри два корабля «джентльменов удачи», от которых эта самая удача отвернулась сразу же после того, как они обчистили голландское торговое судно и утопили его вместе с командой.
22
Приватир — это английское название частного лица, получившего от государства лицензию (грамоту, патент, свидетельство, поручение) на захват и уничтожение судов неприятельских и нейтральных стран в обмен на обещание делиться добычей. Патент давал его обладателю статус военнопленного, что избавляло его от немедленной расправы (пиратов, не имеющих лицензии, обычно тут же вешали) и давало надежду на освобождение за выкуп, внесённый страной, выдавшей патент.
23
Гальюн — свес в носу парусного судна. Традиционно на этом свесе (между княвдигетом и бортами корабля) устанавливались отхожие места для экипажа, поэтому туалеты на кораблях до сих пор называют гальюнами.
24
В испанском военном флоте практически с самого его возникновения и до восемнадцатого века кораблём командовал капитан, который обязательно должен был быть дворянином. Он отвечал за ведение боя, кораблём же управлял мастер, отвечающий практически за всё остальное. На должность мастера назначались опытные мореходы из простолюдинов. В английском флоте в описываемое время капитанами назначались люди, хорошо знакомые с судовождением и ведением морского боя, независимо от своего происхождения. Нередко это были бывшие пираты и приватиры. В голландском флоте эти функции совмещал в себе шкипер, который на военных кораблях назывался капитаном.
25
Асьенда (исп. hacienda — имение, поместье) — крупное частное поместье, пожалованное или проданное в собственность отдельным владельцам.
26
Порселян — вид керамики, который при лёгком ударе деревянной палочкой издаёт характерный высокий чистый звук. В Европу был впервые привезён Марко Поло в XIII веке из Китая. Название получил от итальянского «porcella», что значит «ракушка». В русском языке этот вид керамики более известен под турецким названием фарфор. Китайский порселян в XVI–XVIII веках имел в Европе огромную популярность. За него платили золотом и потому многие страны пытались разгадать его секрет. Одними из первых аналог китайскому порселяну начинают делать во Франции. Позднее он становится известным как «мягкий порселян» или «французский фарфор». Своими качествами он сильно уступает твёрдому китайскому, т. к. не имеет такой особой белизны, тонкостенности и просвечиваемости, зато его дешевизна делает его доступным и средним слоям населения.